Я поднял голову. С ветки, расположенной метрах в трёх над землёй, на меня посмотрели грустные глаза Виссея.
Я уставился на гладкий, без нижних ветвей, ствол дерева.
— Ты как туда залез, болезный?
— Я… не ведаю. Очень испугался.
— Ну, это ты умеешь, не отнять. Слезай.
— Не могу! Отродясь по деревьям не лазал, не имею такой выучки.
— Ну и хренли мне с тобой делать?
— Н-не знаю… Может быть, есть какое-то колдовство?
— Да есть, как не быть. От ствола отодвинься.
Виссей, поскуливая, отодвинулся, и ветка хрустнула. Он замер. Пискнул:
— Колдуйте же скорее!
— Ща. Сгруппируйся.
Я кастанул Меч, и ветку срезало под корень. Виссей с воплем обрушился мне под ноги. Застонал:
— Рёбра! Рёбра переломал!
— Решаемо, — невозмутимо отозвался я и кастанул Костоправа.
Чуть не перепутал с Костомолкой. Забавно бы вышло…
Дед потряс головой и сел. Ощупал рёбра. Изумлённо перекрестился.
— Всё? — спросил я. — Готов к конструктивному диалогу?
Дед всем своим видом выразил готовность не только к диалогу, но и вообще к чему угодно. Например, последовать за мной на край света, если понадобится.
— Вопрос первый — как Троекуров тебя вычислил?
Оставалось у меня всё-таки подозрение, что со своими подрядчиками у Троекурова налажено что-то вроде ментальной связи. И всё произошедшее — какая-то хитрая подстава. Но нет, перемудрил. Изумление в глазах Виссея было абсолютно искренним.
— Не знаю! Христом богом клянусь, не знаю!
— Ладно. Допустим, верю. Вопрос второй: как ты ухитрился слинять? В тебя же плюнь — рассыплешься. А ты чесанул так, что хоть на Олимпийских играх выступать.
Дед отвёл глаза. Пробормотал что-то.
— Не слышу!
— Амулет…
— Какой ещё амулет?
— Лежал там, на полочке… Мастер Сергий сказал, силу даёт богатырскую. Для заказчика был приготовлен.
— Угу. Заказчик, насколько понимаю, не ты. Н-да. Ко всему прочему, ещё и воруешь. В твои-то годы…
— Да я только взглянуть хотел! После вернул бы на место.
— Ну да, ну да. Но всё равно, даже с Восстановлением сил. Кто ты, а кто Троекуров! Как он ухитрился тебя не раскатать? Хоть Костомолкой той же?
— Он бил! Вслед мне лупил, всё время, покуда к лесу бежал. Да только дорога-то — мимо поля, а в поле рожь выше моего роста, я сразу туда кинулся. Вот и не увидел он меня, не зацепил. С обеих сторон колосья наземь ложились, а по мне так и не попал. А в лесу уже вовсе не нашёл. — Виссей призадумался. Огляделся и решил: — Я бы, пожалуй, и сам себя не нашёл.
— Это запросто, — согласился я. — Так и висел бы на дубу, как произведение абстрактного искусства. К ночи, глядишь, крысы нарисовались бы, обглодали до костей. В произведении появились бы аллегоричность и глубина.
Виссей позеленел.
— Ладно. Будем считать, повезло тебе. Вставай, — я протянул деду руку.
Тот ухватился. Я, подняв его на ноги, переместился в оплот. Через пару секунд вытолкнул Виссея из транспортировочной будки.
* * *
В оплоте на месте Прохора, которого я отправил разыскивать не-брата Филимона, сидел Гераська, парнишка лет пятнадцати. Он солидно кивнул, протянул руку:
— Здрав будь, Владимир.
Я кивнул в ответ, пожал. Здрав-то здрав, конечно. И Гераська — хороший пацан. Но только вот, именно что пацан, пока даже до подмастерья не дорос. А если сюда в отсутствие Прохора и других взрослых охотников ещё какая тварь нагрянет?
Не, не дело это. Свой дом я надёжно защитил, надо бы об укреплении Оплота тоже позаботиться. Война с тварями определенно выходит на новый уровень, прежде и подумать никто не мог, что у Троекурова хватит наглости сюда сунуться. Троекурову, конечно, бегать осталось недолго. Я уже знаю, где и как его прижать. Но мыслей об укреплении Оплота это не отменяет.
Виссея я вернул на место, в пристройку к мастеру Сергию. Извлёк из заплечного мешка травы, купленные в лавке у девчонки, разложил на лавке. Приказал:
— Колдуй.
— Да ещё чего удумаешь! — возмущенно всплеснул руками мастер Сергий. — Я здесь добрые амулеты кую, а вы тут мне — колдовство творить богомерзкое?
— А что такого-то? — не понял я. — Мы ж руками трогать ничего твоего не будем.
— Да кто б вам ещё позволил, руками! Помыслов колдовских достаточно! А ну, ступайте на двор. Не хватало мне тут.
Я пожал плечами. Как по мне, вопрос был спорным, но препираться с мастером не стал. Мастерская — его, в конце концов. Под ворчание Сергия мы с Виссеем удалились на двор.
Дед грустно огляделся.
— Что? — спросил я.
— Дак, это. Печь нужна. Али ещё какой огонь. Зелье-то варить надобно.
— Так идите сюда, в дом, — предложил Гераська. — Я как раз печку топлю.
Он выглянул из окна. За нами наблюдал с интересом.
Виссей вдруг смутился. Пробормотал:
— В дом-то, того… Не стоит.
— Почему?
— Да зелье уж больно смрадное. Наверное…
— Наверное? — перепросил я. — То есть, точно ты не знаешь?
— Не помню. Давненько не готовил.
— Давненько? Или вообще никогда?
— Зато приворотные зелья — часто! — обнадежил меня Виссей. — А оно ведь, считай, две стороны одного и то же! Где приворот, там и отворот. Те же травы, только в обратную сторону.
— Очень интересно. А если не сработает твоё зелье, что мы будем делать?
— Известно, чего. Заново попробуем!
— Ну зашибись, блин. Нашёл испытательный полигон… Вот что, дед. — Я взял Виссея за грудки. — Ты мне не дури. Ты мне с первого раза изобрази всё, как надо — понял? Проверять на тебе буду, так и знай.
— То есть, как это, на мне?
— А вот так. Сейчас метнусь до Поречья, есть у меня там один хороший знакомый. Куплю приворот и приворожу тебя… — Я огляделся. Ткнул пальцем: — Во! Вон к той козе, что на краю луга привязана. Не сварганишь отворот — так и будешь всю жизнь за ней ходить. Цветы дарить, стихи читать и по рогам гладить.
Гераська в окне заржал.
— Это не коза, дяденька Владимир! Это козёл. Ух, и бодливый, падла! Бабка Меланья его не просто так на привязи держит.
— Тем более. С козлом, да ещё бодливым — вообще прикольно получится.
Виссей побелел и затрясся.
— Не надо! Я всё хорошо сделаю, клянусь! Прекрасное будет зелье.
— Ну так и вари, чего тянешь?
На том месте, где охотники время от времени палили трофейные туши, мы устроили очаг. Гераська притащил котелок и углей из печки. Дождавшись, пока вода в котелке закипит, Виссей принялся последовательно кидать туда травы, одну за другой.
Над котелком поднялся пар. С каждым новым брошенным компонентом он становился всё гуще. Насчёт смрада Виссей тоже не ошибся — воняло варево так, что скулы сводило. Хорошо, что в дом не пошли.
Виссей помешивал зелье принесенной Гераськой поварёшкой на длинной ручке и что-то приговаривал. После того, как высыпал в котелок содержимое последнего кулька, пар над котлом стал таким густым, что заволок весь двор. Потёк в сторону деревенской околицы, к амбарам.
Пасущийся на лугу бодливый козёл возмущенно заблеял. Его к такому жизнь явно не готовила. И свалить не может, на привязи.
— Долго ещё? — крикнул я.
Сквозь пар не видел ни Виссея, ни Гераську. Ориентировался на шарканье поварешки по дну котёлка.
— Всё-всё! — отозвался из облака пара невидимый Виссей. — Скоро рассеется, не извольте беспокоиться! Это будет означать, что зелье готово, можно снимать.
— Смотри у меня, — пригрозил я.
Пар, впрочем, действительно скоро рассеялся.
Я увидел довольное лицо Виссея, заглядывающего в котелок, и любопытное — Гераськи. Зелье в котелке приобрёло яркий изумрудно-зелёный оттенок.
— Готово! — гордо объявил Виссей. — Взгляните только, какой дивный цвет! Обещаю вам, что…
— Ах ты, змеюка подколодная! — донеслось вдруг до нас.
Мы втроём обернулись.
Взору открылась картина, прекрасная в своей чистоте и первозданности: от околицы в сторону поля бежала обнажённая дева. Великолепные формы, русые волосы, развеваемые ветерком, вокруг ликует дикая природа — загляденье. Любоваться этим зрелищем можно было бесконечно. Хотя идиллию немного нарушал парень, несущийся вслед за девой. Из одежды на нём присутствовали только штаны, которые парень придерживал рукой.
