– Вашей головой, – мягко поправил Гай. – Вашей, Ингвар! Чужими головами отвечать значительно проще, а мне нужен результат… Альберт! Устройте берсерков Тилля, боевых магов Белдо и ваших людей вблизи ШНыра со всеми возможными удобствами… А для вас, Дионисий Тигранович, у меня особое поручение, касающееся бывшей Дозорной Башни… Захватить ее нам необходимо еще до начала осады!
Гай поманил к себе старичка и что-то долго объяснял ему, касаясь пальцем груди. Лицо у Дионисия Тиграновича стало озабоченным. Лиана, стоявшая к беседующим чуть ближе других, различила, как старичок капризно пискнул:
– Почему я? Почему нельзя послать за ним Альберта?
– Разве он из его форта?
– Раньше был из моего, раньше. Он полный псих… И имейте в виду: он много захочет!.. Он жадный! – крикнул старичок.
– Берет, конечно, псиосом? Вы меня заинтриговали, Белдо! Люди с такими качествами исключительно результативны! Отправляйтесь немедленно, найдите его и уговорите работать на меня! А псиос я вам выдам.
Обкусанный ноготь Гая коснулся лба Дионисия Тиграновича. Старичок моргнул, кончик носика у него порозовел – и все. Больше ровным счетом ничего не произошло. Лиана не верила своим глазам. Впервые в жизни она видела человека, который принял огромную дозу псиоса и ничем, кроме легкого моргания, этого не выдал. Да уж! Хрупкий Дионисий Тигранович был личностью неординарной.
Глава восьмая
«Третий глаз»
Всякая работа стоит столько, сколько у одного хватит совести за нее запросить, а у другого хватит ума за нее заплатить. Результат же работы определяется исключительно умножением интереса того, кто работу выполняет, на время, затраченное на ее выполнение.
Из дневника невернувшегося шныра
Простившись с Гаем, главы фортов вновь оказались на тропинке из красных камней. Они еще не ушли, когда рядом послышался негромкий звук электромотора. Тяжелый купол раздвинулся. Захлопали крылья. Две гиелы, быстро набрав высоту, скрылись в тучах. К спинам их припали всадники. Другие две гиелы, снизившись, нырнули в остававшийся пока незакрытым купол. Одна из гиел, спеша поскорее оказаться у кормушки, подрезала другую в воздухе, и ее наказали ударом электроповодьев. Опять загудел электромотор. Купол закрылся.
– Смена дозора! Работают ребятки! – сказал Тилль, провожая взглядом мелькавшие в облаках фигурки.
– А вы летали? – наивно хлопая ресницами, спросил Белдо.
Тилль поцокал языком:
– Тяжеловат я для седла. Пришлось начинать с простого топорника. А вот мальчики мои летают. И как летают! Сами настояли, чтобы их включили в патрульную смену!
Долбушину стоило усилий не улыбнуться. Кеша и Паша, в фигурах которых угадывался будущий отец, успехами в воздухе не блистали. Гиел им подбирали самых крупных и сильных. Когда недавно они отобрали у Афанасия третьестепенную закладочку, Тилль выдал это за успех тщательно спланированной операции и наградил своих сыновей так щедро, что только им одним не было неловко.
– Бешеный кабан. А кабан, как известно, самое чадолюбивое животное на свете! – сказал Белдо, когда глава форта берсерков уехал. – Другое дело мы с вами, Альберт. Я бездетен. А вы отец чудной, но единственной дочери, которую я, впрочем, не буду с вами обсуждать, потому что морщинка на лбу выдает ваш гнев.
Долбушин нетерпеливо взялся за ручку машины, ожидая, пока Лиана пикнет сигнализацией. Та в поисках ключей рылась в своей захламленной сумке, где легко находились только те предметы, которые она потеряла вчера и позавчера.
– У меня к вам сугубо шкурное дело, Альберт! – сказал Белдо, ухватив Долбушина под локоть. – Не хотите ли сесть ко мне в автобус? Птах домчит нас со скоростью мысли.
– Какая вам выгода? – спросил Долбушин в лоб.
Белдо поморщился. Он не любил неделикатных отношений.
– Как вы все упрощаете, Альберт! Выгода! Общение – оно, как известно, все в нюансах, а вы сразу быка за рога. Что ж! По поручению Гая я должен отыскать одного человека. Для этого мне придется заехать в «Третий глаз».
– В этот ужасный притон? – насмешливо поинтересовался Долбушин.
– Именно. Я знаю, когда-то вы часто там бывали, а вот я, признаться, побаиваюсь.
– И правильно! – насмешливо одобрил Долбушин. – Говорят, там собираются убийцы, отравители и всякий выгнанный из фортов сброд. И еще говорят, что вы грозились закрыть это заведение.
Белдо зябко вскинул плечики:
– Сплетни! Всего лишь сплетни! Так вы пойдете со мной, Альберт? Вы человек с весом, с репутацией, с зонтом, наконец.
Долбушин взглянул на свой зонт:
– Так вы приглашаете мой зонт, а не меня? Что ж, пожалуй, составим вам компанию. Заодно захватим с собой Лиану. Она давно хотела побывать в «Глазе», – решился он.
«Третий глаз», расположенный в полуподвале недалеко от метро «Сокол», внешне представлял собой обычную распивочную. Маленький же глаз был нарисован на стене дома краской. Лиану поразило, что глаз располагается на высоте человеческого роста, а стена под ним явно была когда-то пробита и наскоро заделана, причем форма этой заделки повторяет мужскую фигуру.
– Заметили? – прошептала она.
– Еще бы! Маньяка замуровали лет десять назад, – вспомнил Долбушин. – Нападал на своих же, убивал, отнимал псиос. Шестнадцать берсерков едва его скрутили, причем четверым он сломал шею. Брали его тут же, в «Третьем глазе».
– А замуровали зачем? – оглядываясь на Долбушина, пугливо спросила Лиана.
– Он бессмертный, абсолютно безумный и очень злой. Мутация сразу от двух закладок, отнятых им у шныров. Потом вдруг надумал стать инкубатором, чтобы получать псиос непосредственно от эля, однако эль в нем почему-то не вылупился и слился с ним. Получилась совершенная жуть… Даже Гай признал, что никогда такого не видел.
Слушая Долбушина, Белдо озабоченно трогал ногтем кладку:
– Как будто трещинки дала? Как думаете, Альберт, не вырвется?
– Замуровали надежно, но ни один дом не стоит вечно, – ответил Долбушин.
Он коснулся стены зонтом, и стена, казалось, дрогнула. Еще одна мелкая трещинка пробежала поперек.
– Пойдемте, пойдемте! Зачем здесь стоять? – заспешил старичок.
Лиана жалась к Долбушину. Она была здесь впервые, хотя слышала, конечно, о «Третьем глазе» много. Глава финансового форта толкнул дверь. Застарелый запах пива и рыбы пропитывал шторы, обои и деревянные столы. Посетители были все больше профильные, потертые жизнью. Сидели по углам небольшими кучками, прихлебывали из пузатых кружек, умело чистили воблу. Кое-кто, особенно не таясь, подливал в пиво прозрачную жидкость из условно спрятанной за ножкой стола бутылки.
На Долбушина и Белдо они косились с удивлением, как на людей другого мира, но без враждебности. Лиана, думавшая оказаться невесть в каком притоне, была и обрадована, и разочарована.
– Послушайте, ну они же не псиосные! – прошептала Лиана.
– А какие? – спросил Долбушин.
– Просто… э-э… химически зависимые, – Лиана не любила слова «алкоголики».
– Псиос – это тоже химическая зависимость. Если уж на что-то подсаживаться, то на него! – заметил Белдо.
– Ну не скажите. Спиваться, пока не помрешь, можно лет пятнадцать, а наши псиосные за пару лет сгорают, – заметила Лиана.
Дионисий Тигранович укоризненно зацокал язычком:
– Ах, Альберт! Кого вы держите в помощниках? Осторожнее! Здесь и у стен есть уши!
Долбушин внимательно посмотрел на стены:
– Нет ушей! Только поддельные гравюры Дюрера… А вот эта, кстати, не поддельная!
– Откуда вы знаете?
– А я ее сам сюда как-то незаметно повесил. Заменил копию на оригинал. Молодой был, озоровал. Настоящая гравюра Дюрера в таком месте, где воруют даже ложки! А гравюру никто не трогает!.. Вот она – сила искусства!
Лиана никак не ожидала от своего сухаря-шефа таких забав:
– Вот уж не думала, что вы так развлекались!
– Опасно думать о каком-либо человеке, исходя лишь из своих представлений о нем. А пьянчужкам не удивляйтесь. У «Третьего глаза» два разных входа. Один для обычных посетителей, другой для необычных.
