Запертый (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов"

Глава 11

— Умерла, девчонка…

Лицо произнесшего эту горькую весть, как и положено было омрачено печалью. Аккуратно опустив трубку телефона на рычаги, он повернулся к нам, сидящим вокруг стола в главной комнате участка Охранки.

Я сделал большой глоток сладкого кофе и зачерпнул ложку смешанного с мясом овощного рагу. Оно было пересолено, но это мне и понравилось. Я не забыл добавить и специй, а стоящая рядом со мной тарелочка с соленьями давно была пуста.

— Жалко ее… — вздохнул сидящий рядом со мной младший патрульный.

— Молодая ведь совсем — поддакнул ему патрульный того же чина, но возрастом раза в три постарше — Э-х-х…

В его долгом сокрушенном «Эх-х-х» прозвучало столько эмоций, что ему бы на стену нашего театра.

Я молчал, сосредоточено жуя пересоленое пюре и думая над тем, как бы вытянуть из патрульных еще немного угощения. Вон там вазочка с каким-то мармеладом и пластиковый контейнер с печеньем. Сколько дармовых углеводов…

— Врачи бились изо всех сил, но поделать ничего не смогли — продолжил на той же ноте тот первый из Охранки, принявший звонок из больницы — Помянем ее минутой молчания…

Все опустили голову. Я с чавканьем облизал алюминиевую ложку и с хлюпаньем допил кофе. Этого хватило, что лица перекосило вообще у всех присутствующих — включая свидетелей.

— У тебя вообще ничего святого нет, Амос? — патрульный с трудом сдерживался от крика — Молодая здоровая женщина погибла по глупой случайности! Разве это не повод для искренней печали? У меня слезы подступают к…

— Печали? — я взглянул на него так, что человек старше меня в два раза осекся и осекся, а я продолжил — Она пыталась меня убить! Пыталась насадить меня на здоровенные гвозди, что торчали из ее биты! А не упади она так неудачна, эта ваша молодая здоровая женщина… она бы снова вскочила и уж на этот раз не промахнулась бы! Она убила сама себя… моей вины нет… но при этом от меня требуют проявить сочувствие к своему несостоявшемуся убийце… Вы серьезно? — приподнявшись, я уперся руками о стол, подался вперед, вглядываясь в лицо патрульного — Нет правда? Серьезно? Я должен ее слезно пожалеть?

— К-хм…

— Да уж… — тихо произнесла сидящая на лавке у стены женщина, баюкая в руках почти остывшую кружку — Трудно сострадать тому, кто пытался убить тебя… Мы все видели и вины Амоса в случившемся нет. Она действительно хотела убить его… и не упади он ей под ноги… Холисурв… как вспомню, так снова в дрожь бросает…

— Произошел грустный инцидент — чуть придя в себя и явно что-то осознав, старший патрульный чуть подправил свой курс и мирно улыбнулся мне — Я тебя ни в чем не обвиняю, сурвер. Свидетелей много, и они видели все с самого начала и до мрачного финала. Тебе не вменяют ничего — даже превышение самозащиты. Ты ведь и пальцем ее не тронул…

— Я не касался ее даже пальцем — подтвердил я, а парой часов ранее записал эти слова в своей объяснительной.

— Никакого суда не предвидится, все очевидно. Досадный инцидент.

Все грустно покивали. Я же, поднявшись, обошел стол, сгреб контейнер с печеньем и банку с мармеладом. Принюхавшись, уловил запах мандаринов. Опять этот мармелад… Может у нас особый урожай цитрусовых, раз их там щедро пускают на варенья, а следом столь же щедро раздаются внутренней Охранке? Нам вот говночистам ничего не дают…

— Инцидент? — я с таким удивлением глянул на задолбавшегося со мной патрульного, что он невольно стиснул зубы от досады — Какой такой досадный инцидент?

— Пойми, сурвер…

— Не-не-не — я замотал головой, даже не пытаясь убрать с лица такой непривычной и странной для меня издевательской улыбки — Какой еще досадный инцидент? Насколько понимаю я, не забыв описать это в моей объяснительной, на меня было совершено организованное нападение нескольких лиц с четкой целью лишить меня драгоценной сурверской жизни.

— Послушай… не стоит раздувать и…

— Нападение было разделено на два этапа и осуществлено со знанием моего привычного распорядка дня.

— Амос… давай сначала отпустим уставших свидетелей, а затем мы сядем с тобой, и все обсудим.

— Сядем и обсудим — повторив эти слова, я покачал головой и резко поднялся.

Вытащив из коробки стопку квадратных печений, я убрал их в карман штанов, сделал глоток теплого сладкого мармелада прямо из банки и, улыбнувшись, двинулся к выходу:

— Нет уж… мы не будем ничего обговаривать. Тут требуется расследование… а затем аресты…

— Я не отпускал тебя, сурвер Амадей Амос!

Развернувшись, мельком глянув на остальных присутствующих, я уставился на рявкнувшего патрульного.

— Я арестован?

— Э-э-э…

— Я арестован?

— Нет.

— Я задержан? Если да — то за что? И для чего? Объяснительная мной написана, свидетели свои показания дали…

— Ты не задержан. И я… прошу прощения, что повысил голос и позволил себе лишнее, сурвер Амадей Амос. Это был не приказ, а просьба. Прошу тебя ненадолго задержаться, и мы в спокойной дружеской обстановке обсудим с собой кое-какие мелкие детали…

— Нет — отрезал я и опять отвернулся.

Хотелось добавить что-то еще, но с какой стати я должен хоть что-то объяснять тому, кто столь явно меня… если не ненавидит, то уж точно не переваривает.

— Но это дело еще не закончено, сурвер Амос! Мы еще вернемся к разговору!

Я не ответил…

Покинув участок, за следующие сто метров я догрыз печенье, облизал сладкие от мармелада губы и… опять перешел на бег. Я потерял больше двух часов, я морально устал, но это не повод отказываться от моей пробежки. По обычным коридорам-улицам лучше не бегать — это не приветствуется — но сейчас мне было глубоко плевать на чужое недовольство.

— Не бегай здесь! — будто прочтя мои мысль, на меня с пристенной скамьи заорал старик, замахнувшись короткой пластикой тростью — Не бегай!

Чем я ему мешаю? Он на противоположной стороне широкого общественного коридора. А я бегу там, где никого нет, держась у стены, почти скользя по ней левым локтем. И все равно я вызвал его негодование…

— Вот поэтому мне и плевать — выдохнул я на бегу — Поэтому и плевать…

«А ведь это я убил тварь» — эта мысль удивительно сильно обрадовала меня, заодно ускорив мой бег — «Я убил эту злобную суку…».

Не знаю, что меня подстегнуло — смерть одной из Шестицветиков или плотный завтрак — но бегал я втрое больше обычного. Я дважды покупал воду, выпивал и продолжал бежать. А когда закончил пробежку, то на прогулку сил у меня уже не было. Забрав с квартиры сумку с чистыми вещами, я потащился к бане. Дошел почти до места, когда из памятного переулка высунулся знакомый паренек — тот, что подарил мне складной нож.

— Андрей — вспомнил я вслух и внутренне напрягаясь.

Раз он появился, то меня ждут какие-то проблемы.

Как я вполне точно заметил там в участке — мой распорядок дня очень предсказуем. Сначала бег, затем мытье… Все, кто тайно наблюдал за мной хотя бы пару дней могли быть уверены, что после пробежки я приду сюда.

— Сюда, дружище — теплую улыбку Андрея не портила даже его багровая вспухшая левая ноздря.

Резко и сильно ущипнув ее — холисурв как же это, наверное, до ошеломления больно — паренек улыбнулся мне еще шире и врезал себе щелбаном по мочке левого уха. Только сейчас я заметил, что и она раздутая и покраснелая.

— Ты убил одну из сук Шестицветика! — радостно прошептал мне он, едва я вошел в переулок.

— Я не убивал — возразил я без лишней поспешности и изо всех сил следя за тем, чтобы на лице не появилось всех эти знаменитых «намеков» вроде подмигивания, особого взгляда или улыбки.

Я не собирался быть тем придурком, что выдаст себя самостоятельно.

— Да ладно тебе… я же могила…

— Там были свидетели, Андрей — улыбнулся я — Будь я хотя бы отчасти виноват в ее гибели — сидел бы сейчас в участке.

— Ну да, да — закивал работник комплекса с такой понимающей ухмылкой, что я понял — переубеждать его бесполезно. Более того — если я попробую переубедить, что это сыграет в обратную сторону.