Элирм VII (СИ) - Готлейб Владимир

— Не скули. В этом бою ты не сдохнешь. Обещаю. А вот в следующем скорее всего.

Глава 12

Глава 12

Оглушительный выстрел «магнума», запах пороха и физиономия Мозеса, снова забрызганная ошметками чьих-то мозгов.

— Черт-черт-черт! Только не это, опять!

Частично ослепленный и дезориентированный, монах изо всех сил рванул в глубину здания. Врезался в стол для блэкджека, болезненно охнул, на мгновение переместился в прошлое и оказался лицом к лицу с перепуганной дамой преклонного возраста.

— Женщина, ради всего святого, простите! — ухватив старушку за воротник, толстяк размашистым движением сверху вниз содрал с нее белоснежную блузку вместе с ожерельем из жемчуга и, вытирая залитые кровью глаза, бросился прочь. С удивительной проворностью перемахнул через барную стойку, шмякнулся на пол, затем прополз пару метров вбок и, показавшись с другого конца, разрядил в сторону улицы весь магазин.

— Ну и как вам такое, сраные крипы⁈ — проорал Мозес, после чего вновь скрылся из виду. Опрокинул обесточенный холодильник, смял задницей металлический шейкер с валяющимся неподалеку венчиком для коктейлей и начал сосредоточенно пыхтеть, перезаряжая оружие. — Сейчас… сейчас… всех перестреляю, бомжи проклятые…

— Хм, этот сгусток идиотского энтузиазма только что напомнил мне усатое чучело, — прогудел Гундахар, за время «бага» успевший разжиться бутылкой дорогого бренди. — День, когда мы сделали из него приманку в Белфаласе.

— Кстати, да. Похоже, — ответил я. Обвел взглядом постапокалиптическое казино и, убедившись, что опасности больше нет, сел на диван рядом с игвом. Пыльный, кожаный, неприлично потрескавшийся между вмятин от ягодиц. — Может скажем ему, что бой закончен?

— И лишим себя великолепного зрелища? Ну уж нет.

Призадумавшись, генерал достал из подсумка гранату и, не вынимая чеки, просто бросил ее за барную стойку.

— Матерь божья, грена!!!

Монах пулей выскочил из-за укрытия. Пробежал половину зала, маневрируя причудливыми зигзагами, и кувырнулся вправо, где снова спрятался за грудой хлама.

Не услышав взрыва, спустя секунд десять он осторожно показал сперва голову, вслед за чем наконец-таки позволил себе встать в полный рост.

Подернутые языками пламени половинки игровых автоматов, плачущие лавой бетонные стены и колеблющиеся очертания машин за окном, над которыми вздымались клубы черного едкого дыма.

— Я так понимаю, безобразие закончилось? Все подохли? — с ликованием в голосе поинтересовался толстяк.

— Секунд сорок назад.

— И что, сложно было сказать?

— А сам не видишь? Или для тебя еще транспарант повесить? — фыркнул генерал, критически оценивая четырехсантиметровый выщербленный скол на криолитовом коле — результат шального рикошета и, пожалуй, наиболее серьезный ущерб, причиненный всей нашей группе.

Как и предполагалось, с появлением гостей нас ожидала напряженная перестрелка из-за укрытия в духе культовых спагетти-вестернов, чей результат был вполне предсказуем. Обступив главный вход в здание широким полукольцом и направив с полдюжины людей к черному входу, лидер «рейдеров» повел себя на манер киношного главаря банды. Шагнул вперед, откинул полы плаща и, заложив большие пальцы за пояс, начал громко призывать нас сложить оружие и подчиниться. На все про все две минуты. Однако злой факт заключался в том, что испытание, видимо, действительно Гундахару надоело, в связи с чем он вступил в сражение без предупреждения и прочих расшаркиваний. Показался в дверях и буквально за доли секунды опустошил барабан.

Любопытно, но чрезвычайно убойный сам по себе его «пятисотый магнум» — будто бы этого было мало — был заряжен экспансивными пулями, отчего нерасторопные бандиты по большому счету просто взрывались. Или «смешно лопались», как говорил игв.

Это их ошеломило. Заставило спешно попрятаться и вести себя максимально осторожно, что, в свою очередь, спустя четверть часа навлекло меня на мысль, что мы лишь попросту тратим драгоценные патроны и время.

Собственно, именно тогда я и решился опробовать «Плазменный луч». Заклинание, благодаря которому я одним сплошным росчерком умудрился достать половину врагов, включая тех, что были за стенами, и между делом окончательно уничтожил заправку через дорогу. Круто? Несомненно. Ничуть не хуже того эпизода, что продемонстрировала та гончая у теплицы, а по суммарному эффекту так и вовсе на порядок превзошло. После чего оставалось дело за малым — добить уцелевших бедолаг, где последним оказался как раз-таки именно тот мрачный тип, чьи мозги щедро украсили лицо Мозеса.

— Да уж, ну и пальба… До сих пор в левом ухе звенит, — усмехнулся толстяк.

— Ты, матка Ямарайаху, конечно, молодец. Двоих еще в самом начале пристрелил честно. К этому придраться я не могу. А вот что такого ужасного тебе сделали люстра, карточный стол, входная дверь и четыре игровых автомата — вопрос, — кисло поморщившись, игв забросил поврежденный кол в дальний конец зала. Сделал глоток из горла, разместил «печать» на полу и отломал себе новый. — Впрочем, не важно. Куда сильнее меня интересует другое: на кой черт ты без конца орешь? От тебя ведь больше шума, чем пользы.

— Ты о чем?

— Я про твои дурацкие вопли. «Как вам такое», «сейчас, сейчас», «всех перестреляю». Ты хоть понимаешь, насколько по-идиотски это выглядит? Не говоря уже о том, что тем самым ты без конца выдаешь свое расположение? — прищурившись, генерал подался вперед, имитируя глубокое разочарование. — Неужели я зря тебя тренировал? И буквально каждый раз велел держать свою болтливую пасть на замке?

— Так мне страшно! Это больше для самоободрения.

— И как, помогает?

— Честно говоря, не особо.

— Ясно, — тяжело вздохнув, Гундахар забрал у меня бутылку бренди и медленно встал. — Будь так любезен, сделай одолжение: представь женщину, с которой ты невероятно отчаянно хочешь переспать, но при этом понимаешь, что ничего не выйдет.

— Пф-ф, легкотня. И?

— И примерно так выглядят твои шансы стать настоящим воином, ибо я умываю руки. Абсолютно бестолковая история.

— Ну, лично я бы не был столь категоричен. К тому же я монах, а значит, моя главная задача — всех исцелять. С чем, между прочим, я филигранно справляюсь.

— Узкая специализация хороша в одном случае: если ты ремесленник, пьяница или жрица любви. Во всем остальном это прямая дорога к позорному поражению, — скорчив фирменную гримасу, означающую, что продолжать беседу он не намерен, игв повернулся ко мне. — Сколько маны жрет твой «Плазменный луч»?

— Пятьсот.

— Сколько осталось?

— Ноль.

— Тьфу ты, еще один… Потратил ультимативную способность на засаленный мусор… — рыцарь смерти вновь раздосадовано покачал головой. — Ладно. Двадцать пять очков компенсируешь себе с дохлых бандитов. Остальное мы поделим с маткой Ямарайаху. Поровну, – с нажимом произнес он, заприметив на себе вопросительный взгляд.

— Да нет, очки параметров меня как раз-таки мало волнуют, — парировал тот. — Мне больше интересно, удовлетворите ли вы мою просьбу немножечко порулить?

— Порулить?

— Угу, — улыбнувшись, Мозес пересек помещение и с некоторой долей опаски вышел на улицу. — Пускай господин Эо качественно порезвился со своим «лазером», параллельно уничтожив вражеский транспорт, но одно из их ржавых корыт все-таки уцелело. Тот убогий седан с измочаленным бампером.

Заинтересовавшись, я направился следом. Покинул здание отеля, спустился по ступеням к проезжей части и ненадолго задержался дабы оценить обстановку. Догорающие остовы машин, стон раскаленного докрасна металла, вонь паленой синтетики и больше ничего. Ни движения, ни звуков, ни намека на угрозу. Разве что унылый переменчивый ветер, чьи порывы кружили по улице пыль и обрывки полиэтилена, то открывая, то закрывая хлипкую дверь той самой заправки, сквозь которую я увидел бегущего вдалеке «рейдера».