Понемногу в этом невероятном диалоге стали преобладать выкрики «Осс!», означавшие согласие, а затем он оборвался так же внезапно, как и начался. Виконт шумно перевел дух и утер обильный пот с низкого лба. Кратов не глядя нащупал кубок с пойлом и припал к нему.
– Что это было? – осторожно спросил Тамия.
– Старо-пратамрийский литературный диалект, – ответил Кратов, утирая рот. – Вроде нашей латыни. Никто не использует его в обыденной речи, но всякий аристократ знать обязан. Я же выучил его в процессе работы над статьей. И, как выяснилось, еще не забыл. У меня с детства способности к языкам… А вы разве его не знали, сэнсэй?!
– Нет, – прошипел Тамия. Его отношение к этому несуразному типу меняло свою полярность с каждой минутой. – Латынь, иврит и санскрит я также не знаю… О чем вы так славно посекретничали?
– Ну, мы практически обо всем договорились, – сказал Кратов беспечно. – Весь этот акрор я забираю. Договор будет подписан. Дом Лойцхи делится с нами секретом выращивания «хлебного куста». Взамен мы открываем им секрет дебульфикации оврохоблуна.
– Я не знаю, что такое эта проклятая «дебульфикация оврохоблуна»! – застонал Тамия.
– Я тоже. Запишите, чтобы не забыть, как произносится… Виконт не отважился спросить у меня, но перед вами подобного трепета он не испытывает. К завтрашнему утру вам надлежит решить, что же это такое. И поделиться тайной исполнения означенного процесса с прекраснейшим виконтом. Разумеется, обмен должен быть эквивалентный, без обмана. Никаких бус и зеркалец…
– Да, да! – с энтузиазмом подхватил виконт, услышавший знакомое слово. – Оврохоблун!
– Но в порыве азарта наш гостеприимный хозяин выдвинул одно условие, – заметил Кратов, – которое я, не торгуясь, принял.
– Что же это за чертово условие? – обреченно спросил Тамия.
– Завтра же состоится поединок двух борцов. Одного выставит дом Лойцхи, другого – мы. Если победит наш борец, дом Лойцхи не будет настаивать на исполнении нашей части договора.
– Я знаком с местной разновидностью борьбы, – пренебрежительно фыркнул Тамия. – Жалкое подобие сумо. Если не считать группы приемов, исполняемых хвостом… И кто же будет наш борец? Вы?
– К моему великому сожалению, я должен спешить на Сфазис. Подозреваю также, что здесь не сыскать борцов моей весовой категории, разве что среди юниоров. Я назвал вас, Манмосу-сан… – Кратов сделал паузу, ожидая взрыва негодования. И просчитался. Тамия, ухмыляясь, потянулся за куском болотной рептилии. Кратов продолжил вкрадчиво: – Впрочем, у вас есть время отказаться от поединка, либо подыскать себе достойную замену. Разумеется, сэнсэй, вы великий мастер, непобедимый чемпион, екодзуна, но… годы берут свое. И, возможно, вам все же придется поломать голову над дебульфикацией оврохоблуна…
– Не придется, – проворчал Тамия. – Можете забыть это словесное ветропускание.
12
Привлеченный шумом в коридоре, Колин Гленарван поднялся из-за своего стола и выглянул за дверь. Он с неудовольствием отметил, что там собрались почти все, кто обитал и трудился на стационаре «Черная Кобра».
– Что это? – спросил Гленарван свирепо. – Бунт? Или – как это? – забастовка? Что означает это сборище?
Шум понемногу стих.
– Они хотят отобрать у нас собаку, – сказал ксенолог Элмар.
– И ничего взамен, – поддакнул драйвер Бевон.
– Да мы и не хотим ничего взамен! – воскликнула эта экзальтированная особа, медик Криста Скорикова. – Мы так привыкли к нашей Мавочке!
– Мы протестуем!
– У нас даже кошки приличной нет!
– Даже черепахи!..
– Кто хочет ее забрать? – спросил Гленарван.
– Я, – ответил не примеченный сразу здоровенный тип в потертых джинсах с подозрительными пятнами на коленях и пожеванном черном свитере.
– По какому праву?
– Меня зовут Кратов, – тяжко вздохнув, сказал тип. Похоже, он произносил это не впервые за последние минуты. – Константин Кратов. Я ксенолог. Прибыл со Сфазиса. Там у Мавки законный супруг…
– Так давайте его к нам! – рявкнул техник Скоморовский.
– Щеночки пойдут!.. – мечтательно зажмурилась эта экзальтированная особа Криста Скорикова.
– Послушайте, – сказал Гленарван, приближаясь. – Мавку сюда привез доктор Бурцев. И оставил здесь, руководствуясь какими-то, полагаю, весьма основательными мотивами. А вы явились невесть откуда, намерены отбыть невесть куда, и еще претендуете на то, чтобы лишить собаки целый человеческий коллектив…
– Не только человеческий, – буркнул мирмек Ятуупт и нервно перебрал суставчатыми конечностями.
– Это произвол, – сказал Элмар.
– Беспредел, – поправил Скоморовский.
– Как можно жить на свете без собаки?! – заломила ручонки эта экзальтированная особа Криста Скорикова.
– Мы вас даже не знаем, – промолвил Гленарван и осекся.
Он потянул носом. От незваного гостя исходил отчетливый запах сырого мяса.
– Знаете что, – сказал он твердо. – Мавку я вам не отдам. Есть у меня подозрение, что вы ее… того…
– Чего – того? – нахмурился Кратов.
– В общем, я здесь директор, и я вам не доверяю, – подытожил Гленарван. – Не нравитесь вы мне.
– И мне, – сказал Бевон.
– И мне, – согласился Скоморовский.
– Это какой-то каннибал, – пискнула экзальтированная Криста Скорикова.
– Доктор Бурцев не руководствовался ничем, – сказал Кратов устало. – Он выказал обычное человеческое раздолбайство. Он просто забыл Мавку на вашем стационаре – это чтобы вы не мнили о себе бог весть что. Но я счастлив, что Мавке здесь было хорошо, и благодарен, что вы проявили к ней такое участие.
– Это лесть, – проницательно сказал Ятуупт. – Нас пытаются улестить и подкупить.
– Нет, – возразил Кратов. – Просто я хочу подсластить вам горечь расставания. А то, что от меня разит всякой дрянью, не секрет даже для меня. Хотя я уже принюхался за пару часов. До вас я побывал на Пратамре…
– А-а, – сказал Элмар. – Тогда понятно.
– Там сырое мясо жрут, – пояснил окружающим Скоморовский.
– Правда, готовят его отменно, – добавил Бевон.
– Пальчики оближешь, – подтвердила Криста Скорикова.
– Как поживает профессор Тамия? – участливо спросил Гленарван.
– Преуспевает, – лаконично ответил Кратов. – Знаете что? – вдруг оживился он. – Пускай Мавка сама решает!
– Пускай! – загалдели в толпе.
– Мавка! Мавочка! Мавушка!
Люди расступились. В образовавшийся проход с достоинством ступила небольшая дворняжка и замерла, подняв переднюю лапу и подрагивая хвостом. У нее была удивительная шерсть: где жесткая и короткая, а где наоборот, мягкая и длинная. Вдобавок, она не имела четко выраженной масти. С некоторой натяжкой ее можно было назвать «розовой».
Кратов опустился на колени.
– Мава, – сказал он бархатным голосом. – Полкан соскучился.
Собака розовой масти сдержанно улыбнулась и завиляла хвостом.
– Ничего тут не поделаешь, – сказал Скоморовский, обращаясь к окружающим.
– Полкан – это, знаете ли, Полкан, – понимающе вздохнул Бевон. – А кто мы против Полкана?
– Так, местоименное наречие, – покачал головой Элмар. – Кто, где, когда…
– А у них там любовь, – удостоверила Криста Скорикова.
– Прощай, Мавка, – сказал Гленарван печально.
Кратов уже выпрямился во весь свой изрядный рост и теперь смущенно переминался с ноги на ногу.
– Коллеги, – сказал он прочувствованно. – Мне и вправду жаль, что так получилось. Поэтому я торжественно обязуюсь привезти вам козленка.
– Беленького! – требовательно пропищала Криста Скорикова. – И черненького!
– И черненького, – согласился Кратов. – Через пару месяцев.
– И щеночка, – добавил Элмар.
– И кошечку!
– И черепаху!!!
– Тихо! – гаркнул Гленарван. – Прекратите базар! Что мы, сами о себе не позаботимся? Дети малые! Собак, кошек и пресмыкающихся вам обеспечу лично я. Козлята остаются за Сфазисом. Еще вопросы? Нет? Тогда по местам!
– Коллеги, – заискивающе сказал Кратов. – А не найдется ли у вас пивка? Залить кровь древесного моллюска… – лицо его дрогнуло, – с перцем и солью…
