Десятки, сотни судов возле одинокого мыса.
Не разглядеть, кому принадлежали корабли, не с мыса, где расположились путники. Возможно, это были длинные корабли данаев, что уходили от пиратов и наткнулись на рифы.
Эгрегий рассказал, что колонисты боятся Костяного мыса. Течения, пираты, ветра – все против мореходов. Корабли сносит на рифы, где они становятся легкой добычей для преследователей. Пираты быколюди на своих небольших лодочках научились лавировать среди рифов, подбирая упавших в море.
– Зачем? – спросила Хенельга.
– Для своих целей, – сквозь зубы ответил Эгрегий.
Цели эти были ужасны.
Среди рифов белели кости, но их не разглядеть издалека. Водопад не только уносил воду с полуострова, по воде шли тела, лишенные конечностей. Обрубки, что не пригодились в ритуалах быколюдей. Кости, ошметки тел сваливались с высоты, разбиваясь о камни.
Хенельге не стоило знать этого. Еще не время. Эгрегий не хотел ее пугать.
Женщина убрала руку и сказала:
– Данаи называют этих варваров: «антропофагами». Дикари, звери, оседлавшие морских коней. Не понимаю, откуда они знают мореходную науку.
Эгрегий взглянул на подругу, понял, что она все знает. Не имело смысла скрывать правду. Не хотел Эгрегий говорить о дикарях. Этими чудовищами пугали детей в Скирте.
Полис соседствовал с варварами. Больше легендарными пиратами, чем настоящей угрозой. И все же… попасть в руки людоедов было худшим из того, что можно представить.
– Идем, давай до темноты обойдем мыс. До полуострова осталось всего пара миль.
Он не хотел ступать на родные земли в темноте. Была тут и боязнь потерять ориентиры, и страх перед варварами. При свете дня даже людоеды не так страшны, как ночью.
Вряд ли варваров напугает имя Мефона. В отличие от рипенов, они не признавали никаких богов, кроме своих кровавых покровителей. Радовало, что кровожадные боги оказались не такими могущественными, как хотелось бы быколюдям.
Это их земли, в которых еще уцелели древние культы.
Степь столкнулась с горами, не смогла забраться выше десятка футов на камни. Воздух более влажный, многочисленные ручьи пересекали путь. Исчезли тропинки, зато появились деревья. Через подлесок приходилось пробиваться, иногда теряя из виду обрыв и море.
Западную сторону Эгрегий не знал. Ни один житель Скирты не бывал здесь. Лишь водопад и опасный мыс, видимые с моря известны поселенцам. Даже шторм не мог загнать корабли сюда. Навклеры предпочитали бороться с волнами вдали от мыса Костей.
Деревья обеспечивали путников топливом, в лесу полно дичи. Бесшумно передвигаться не получалось, каждый шорох в древнем лесу оживлял воспоминания о быколюдях.
Эгрегий забыл ощущения, испытываемые в лесах, где хвойные деревья тонули во влажном воздухе. Лианы обвивали стволы, порой создавая непроходимые препятствия. А ведь в паре миль осталась каменистая степь, тут же среди деревьев о ней ничего не напоминает.
Кочевники сюда не заходят, предпочитают охотиться на открытой местности. Быколюди не выходят в степь, где их может подбить оперенная смерть. Этот лес служил границей двух миров.
Эгрегий не удивился, обнаружив метки на деревьях.
Эти знаки могли оставить как рипены, так и быколюди: кости, связанные в многоугольник. Хотелось верить, что это кости животных.
– Человеческие, – сказала Хенельга.
Многоугольник не имел иных украшений, связки костей почти истлели. Знак мог развалиться от любого дуновения ветерка. Каким-то чудом он все еще держался.
– Вижу, что человеческие, – шепотом ответил Эгрегий. – Осторожнее надо быть.
Хенельга пожала плечами. Как будто до этого они вышагивали по мостовой мирного города.
Источники воды встречались часто: холодноводные родники; ручьи, укрытые опавшей листвой. Брать воду Эгрегий не рискнул. Он помнил рассказы о том, что быколюди отравляют источники. Зарывают в истоке останки жертв или ядовитые камни.
– Придется ждать дождей. Везучие мы, дожди тут нередки.
Хенельга кивнула. Уже к вечеру чувствовалось, что горы намереваются задержать дождевые облака.
Переступить черту, прочерченную меткой, оказалось не так страшно. Эгрегий знал, что варвары не бывают здесь. Границы условны, а метки нужны для запугивания чужаков.
С детьми такой прием работает, но повзрослевший Эгрегий игнорировал кости. Уж после общения с духами древних его не могли испугать людоеды варвары. Они ведь не строят циклопических зданий и не поклоняются древним божествам.
Встречающиеся по пути ручьи выглядели маняще безопасными. От воды поднимался сладковатый запах, словно это молоко текло среди деревьев. Вода выглядела обманчиво чистой. Животные обходили ручьи стороной, не было троп на водопой.
– Я не помню, чтобы тут водились олени, – сказал Эгрегий.
– Следов я тоже не вижу.
– Их тут и не может быть.
Быколюди пугали не только двуногих. Взятой из моря добычи им хватало, в море же они возвращали мусор, оставшийся после кровавых пиров.
Некоторое время приходилось голодать. Мелкие птички обеспечивали путников питанием, что скорее служило дополнением к рациону. Сам лес был богат на плоды; хвощи и грибы шли в пищу.
Эгрегий указывал на те плоды, что можно есть, а которые следует избегать. Прошло столько лет, память просыпалась. Красные ягоды и грибы с чешуйчатыми шляпками обретали имена. Даже яркие птицы, с интересом глядящие на чужаков, выглядели знакомо.
Все это отпечаталось в памяти. Возможно из страха, что никогда не придется увидеть родную землю. Глубоко в душе, под грудой новых впечатлений таились воспоминания. Ни бич надсмотрщика, ни речь иноземцев, ничто не смогло вырвать корни из души.
– Вот и Скирта, – сказал Эгрегий, когда они вышли из леса.
– Где?! – Хенельга оглядывалась, рассчитывая увидеть огромный полис.
В ее представлении родина друга была не меньше Циралиса, поразившего ее.
Но вокруг были только склоны, заросшие кривыми деревьями. Желтые и белые камни, согбенные стволы деревьев и разнотравье. Вновь был виден водопад, а под ним рифы, тонущие в тумане из брызг.
На каменные зубы были насажены корабельные остовы, словно насекомые. Теперь путники увидели белые кости, белевшие среди черных рифов.
– Все это, – Эгрегий повел рукой, – и есть Скирта. Наша земля.
– Но ты шел в полис, – напомнила Хенельга.
– Так и есть. Мой дом за теми горами.
Он указал на возвышенность, откуда брал начало ручей, по которому быколюди сплавляли трупы своих жертв.
– Но это и есть Скирта. Наша земля.
Осталось всего пара шагов и удастся дойти до дома.
Стемнело, но Эгрегий не мог остановиться. В темноте пробираться по склонам опасно. Ведь не было ни троп, ни тем более мощеных дорог.
Путники шли, пока силы их не покинули. К тому времени ночь обмотала темную ткань вокруг гор. Возвращение домой пришлось отложить до следующего дня. В душе Эгрегий понимал, что идти еще долго. Путь вверх, путь вниз – миля по прямой, растягивается в три мили по склонам.
Это мили по родной земле.
Глава 9
Сведения, привезенные из поездки, заставили жреца Макулу задуматься. Виал и Китор оставили его в храме. Выполнив свой долг, они направились в дом Виала. За время его отсутствия ничего не произошло, только за закрытыми дверями ощущалась затхлость.
– Да, без рабов тяжело содержать хозяйство, – посетовал Виал. – Потом пришлю Мустифа, поможет нам со сборами.
Он пропустил Китора в дом, лучшего места для отдыха гостю нельзя предложить. Как братья, они связаны узами. Дом Виала стал домом для Китора. По крайней мере, пока он находится в Циралисе.
– Разве ты не можешь позволить рабов? – удивился ладен.
– Могу, но не желаю, чтобы по моему дому расхаживали незнакомые люди. Ведь мне приходится по полгода отсутствовать. А то и дольше.
– Понимаю, сам лишен покоя, покидая отчий дом.
Китор умолчал только о том, что рабы служат его семье из поколения в поколение. Они связаны узами настолько прочными, что уже стали частью семьи, несли знания и обычаи рода, передавая их следующим поколениям. Рабы были опорой семьи более прочной, чем серебро, привозимое из походов.
