Работников отвлекать не стал. Они спокойно и вдумчиво корчевали пни. Вот и пускай. Тем более что драка явно не намечалась.
Несколько минут ожидания.
И первая пирога «пришвартовалась» к мостку. А из нее вышел тот самый друид, который гостил у него.
— Эко, ты обжился! — произнес он с явным акцентом. — Да и ныне не тот мальчик, которого я видел там, у землянки.
— Не ожидал тебя увидеть. Думал, пойдешь далее искать подходящие земли.
— Земля пуста без людей. — развел он руками. — Мы долго думали, как поступить. И решили идти к тебе.
— Ко мне⁈
— Под твою руку. О том, как ты славно побил роксоланов да наших далеких родичей слухами земля полнится. Да этот дун [202] тому пример, — кивнул он на крепость. — Как ты назвал его?
— Берград.
— Артадун, — кивнул друин, переводя на свой. — Твоя броня под стать имени и твоему убежищу.
— Артадун, — медленно повторил Беромир, о чем-то думая. — А мое имя как на ваш лад? Уж не Артур [203]?
— Так и есть, — кивнул друид.
— Мда… осталось собрать рыцарей круглого стола. — друид промолчал, явно не понимая, как на эти слова отреагировать. — Что значит «под руку»?
— Мы готовы признать тебя своим ригом.
— Кем?
— Римляне их называли рексами.
— Ого! Но ведь кельты всегда выбирают ригов из числа кельтов.
— Не всегда, — уверенно возразил друид. — В тяжелые годы по-разному бывает. Главное — выживание и благополучие. Остатком нашего племени правил гёт славные восемь лет. Тихо было и покойно. Но он умер. Мы выбрали своего, а он не справился.
— Почему?
— Гёты, вандалы и прочие совсем теснить стали, сгоняя с нашей земли. Многих потеряли в стычках.
— И что, все племя Бойев порешило меня избрать ригом?
— Нет, — помрачнел друид. — Те, кто порешили, со мной пришли. Остальные со старым ригом остались. Мы снова раскололись.
— И много ты людей привел?
— Двадцать девять семей. У каждой — одна большая лодка.
— Запасы еды большие?
— Скромные. Без твоей помощи до весны не доживем.
— А те, кто остался?
— Они, видно, тоже. — еще сильнее помрачнел друид. — Маркоманы и квады были разбиты страшно за Дунаем. Мыслю — вырежут всех наших, чтобы землю занять. Им сейчас что угодно урвать надо, а мы с ними бок о бок живем.
— Оставшиеся знают, что умрут?
— Знают.
— И все равно ко мне не пошли?
— Кельты не трусы и не бояться смерти. — серьезно произнес Бранур.
— Бояться смерти и гибнуть без всякой пользы — разные вещи.
— Катхан кое-что им приготовил, — улыбнулся друид. — Тебе лучше не знать, но германцы проклянут тот день, когда они пролили кровь наших сородичей.
— Проклятье? Он заготовил для них какое-то проклятье?
— Да. — степенно кивнул Бранур. — Он обратился к той, кто пирует на полях сражений, приходя за павшими и принося, как радость побед, так и горечь поражений.
— Мара? — удивленно переспросил Беромир. — Хотя нет. Вы ее, наверное, иначе зовете. Хм. Морриган [204]? — ляпнул он первое, что пришло в голову. Просто по созвучию.
— Темная правительница? Да. Он обратился к ней. Но мы ее зовем иначе — Катубодуа [205], что по-вашему значит Ворона битв.
— А мы — Марой [206]. — улыбнулся ведун, который обрадовался тому, что местный культ нашел хорошую перекличку с кельтами. Да и римлянами. В его сознании более-менее монолитный культ темной богини вполне гармонично распался на две ипостаси — Беллоны и Прозерпины. Лечебная функция, правда, подвисала. Но это нестрашно.
Отчего обрадовался?
Так местным было намного легче воспринимать тот или иной культ, если они видели в нем близость с уже им известным.
— А что это за женщина? — спросил друид, приметив Дарью, подошедшую совсем близко, чтобы «погреть уши».
— А? Это моя сестра, — еще шире улыбнулся Беромир. — Ведьма Мары.
Бранур вздрогнул и чуть побледнел.
— Вы это, выгружайтесь. Пока суд да дело — еду приготовят. А мы потолкуем. До зимы ведь недалеко. Надо спешно жилища устраивать…
Глава 8
168, руень (октябрь), 17
— Я иду по полю… по лесу с конем… — напевал себе под нос Беромир, размеренно шагая вперед.
Как раз по этому самому лесу.
За ним человек десять.
Они вышли из лодки и теперь осматривали место, где один из посланных ведуном разведчиков обнаружил торф. Во всяком случае, очень на него похожее что-то. И ему хотелось самому поглядеть. Мало ли ошибка? Слишком уж приятно и заманчиво выглядел этот самый торф.
Дрова надо рубить. Разделывать. Сушить. Что довольно трудоемко. Торф же… он был шикарен.
Добывался проще и легче, чем дрова. По сути — лопатами брикеты выкапывались, подсушивались на солнышке и относились до места складирования. При пиролизе из торфа получался кокс, вполне сопоставимый по теплотворности и чистоте с древесным углем. И если с сушеной древесины того угля выходило до четверти от массы, то с торфа — порядка сорока процентов [207]. Почти вдвое больше.
Прям в моменте это не важно.
Лесов вокруг великое множество, да и поля надо расчищать. Но даже в этом случае добывать его все одно — проще и легче, как и доставлять. Если места труднопроходимые, то на носилках вдвоем носить несложно до лодки, а так — загрузил на тачку и покатил. Что позволит тем же количеством людей добывать заметно больше топлива. Сиречь энергии. Которая наравне с железом альфа и омега развития человечества. Во всяком случае на этом этапе.
Но и это еще не все, как любили говорить в 90-е годы продавцы всяких ненужных вещей. Торф являлся хорошим удобрением. А оно сейчас было ой как нужно. Дешевым, легко добываемым и вполне эффективным, как сам по себе, после некоторого компостирования и проветривания, так и в смеси с золой да каким-нибудь разрыхлителем вроде опилок или соломы [208].
Про химию процесса получения кокса — вопрос отдельный. Ведь при этом много всего интересного выделяется, как и при пиролизе дерева. Градусник, правда, пора уже сделать. Но это зимой, чтобы мороз был, иначе его не получится градировать.
Сунул в прорубь — получил условно отметку нуля.
Сунул в кипящий котел — ста градусов.
Плюс-минус лапоть. Потом пространство поделил между этими точками примерно на равные части. И готово. В идеале на сотню, но так-то и на десять — уже хлеб. Да и потом — вверх можно продолжить шкалу.
На первый взгляд — мелочь. Однако с помощью градусника можно было разделять жидкие фракции при перегонке, получая и ацетон, и метанол, и фенол… Беромир, правда, не помнил температуры их кипения, но был уверен — разберется. Главное — начать. Особенно сейчас, когда нашелся торф…
Это ведь настоящая сказка!
Песня!
Мечта!
Из-за чего Беромир и потерял бдительность, охваченный воодушевлением…
Свистнула стрела.
Мимо.
Еще.
Глухой удар. Это один из учеников уже вскинул щит.
А они вернулись. С добором из числа новичков. Чтобы по одному на двадцать пять семей, как и уговаривались. За исключением, разумеется, дежурной шестерки, оставшейся по кланам.
С собой на выходы он брал только тех, кто уже был снаряжен и хоть как-то подготовлен. Но они не всегда надевали доспехи. Щиты — да — были всегда с ними, но и все. Лень матушка и авось батюшка. Да и ведун сам расслабился после всех этих событий последних дней…
