Где-то на краю сознания я услышал дикий рев зверя, но мне было все равно. Я наносил удар за ударом, разрывая плоть и получая от этого ни с чем несравнимое удовольствие. Вслед за плотью показались кости. Кажется, это был позвоночник монстра. Позвонки были белоснежными и полупрозрачными, будто были сделаны из хрусталя.
— Тебе конец, урод! — расхохотался я.
Найдя взглядом позвонок под черепом, я нанес по нему удар. Треск ломающейся кости больше походил на хрустальный звон.
Монстр взвыл долго и протяжно и рухнул на землю. Его попытки сбросить меня больше походили на предсмертные судороги, но он все еще не сдавался. Мне же было плевать. Мощь и скорость позволяли даже не замечать его попыток. А упоение кровью и пришедший голод тянули продолжать.
«Надо быстрее завершить бой! — мелькнула в голове трезвая мысль. — Иначе последствия будут непредсказуемы!»
Однако вместе с этим разум одурманила жажда крови. Я получал удовольствие от ощущения силы и превосходства. Победа над монстром пьянила, и хотелось ее растянуть.
Очередным ударом я разбил череп Охотника. Я не ожидал от этого действия чего-то особого. Но вместо скользкого мозга взгляду открылось нечто другое — там сияла энергетическая сфера. Соединяясь с плотью, она образовывала орган, отвечающий за интеллектуальные способности.
Один вид сферы вызвал у меня нестерпимый голод. Дальше я действовал по наитию. Затемненные покровом руки, теперь больше походившие на когтистые лапы, потянулись вперед.
Схватив сферу, я без каких-то усилий вырвал ее. Едва это произошло, как по телу монстра пробежала дрожь. Нет, это уже была предсмертная конвульсия. Охотник еще раз рыкнул и испустил дух.
Я не обращал на это никакого внимания. Открыв рот, одним укусом поглотил сферу. Одна секунда, вторая… в моем нутре будто взорвалась сверхновая. От скачка сил покров рассеялся.
На секунду разум взбодрился, сбросив кровавую одурь. Секунда здравомыслия помогла мне подхватить Злобу и запереть ее обратно, вокруг магического источника. На этот раз энергия будто и не сопротивлялась. Казалось, убийство насытило её. Монстр, спящий внутри меня, насытился и хотел лишь свернуться калачиком и вздремнуть.
Придя в себя, я осмотрелся. Вокруг меня все еще был туман. Поляна походила на изрытое поле боя… коим она и являлась. И в центре этого лежала истерзанная туша Охотника. Глядя на его зияющие раны, я ужаснулся. Я и сам не помнил, когда успел так распотрошить монстра.
«Не важно, — подумал я. — Мне пора уходить и быстро!»
Я не знал, чем обернется поглощенная сфера, да и что это вообще такое. Сейчас на это не оставалось времени. Судя по самочувствию, скоро сознание должно было отправиться в беспамятство и нужно было успеть покинуть туман.
Определять направление не понадобилось. Нечто в моей сути точно знало, где центр аномалии. Мне оставалось лишь двигаться в противоположную сторону.
Прошло несколько минут, как в центре груди начало нарастать непонятное ощущение. Вкупе с общим дурнотным состоянием я приближался к потере сознания.
«Надо покинуть туман!» — раз за разом повторял я себе, вспомнив, что здесь действуют свои законы. Лежащего без сознания мага могут и не найти.
Кажется, на волевых усилиях я двигался еще целую вечность, прежде чем молочная хмарь начала спадать. Прошло несколько секунд, и я понял, что нахожусь в поле, а вокруг ни следа тумана. Зато впереди зеленела линия флажков. Там же я увидел движение.
Только тогда я позволил себе расслабиться. Вслед за этим рассудок наконец оставил измученное тело.
Глава 19
Очередное пробуждение сопровождалось букетом «приятных» ощущений. За эту короткую, но яркую жизнь я уже привык к такому, но сегодня было особенно мерзотно. Плохо было на всех уровнях — и на физическом, и на энергетическом. Что было с душой, непонятно, но, кажется, хотя бы на этот раз ей не досталось.
Наконец я пришел в себя достаточно, чтобы начать воспринимать окружающую реальность. Но и тут все было не радужно. Вместо покоя и тишины в уши ворвались голоса, обсуждающие что-то на повышенных тонах.
Из всех я узнал только грубый голос наставника, который как раз что-то гневно высказывал. Сконцентрировавшись, я наконец смог разобрать отдельные слова.
— … еще раз говорю вам, что он ученик Хардена и мой личный воспитанник, — произнес Винтерс. — Поэтому любые вопросы должны быть направлены к школе. Вы не можете и пальцем его коснуться.
Голос наставника угрожающе рычал. Зная его, я понял, что тот был не просто серьезен, но готов силой доказать твердость своего слова. Однако его собеседника это, кажется, не беспокоило.
— Погиб маг армейского подразделения аномальщиков! — жестко ответили собеседник. — И умер он, пытаясь прикрыть чье-то несносное баловство!
— Он выполнял свою задачу, — глухо произнес Винтерс. — У вас не может быть никаких претензий к моему ученику.
Однако собеседник его будто не слышал.
— По первичному дознанию мы выяснили, что именно его действия с большей вероятностью привели к трагедии, — настаивал незнакомец. — Как государственный служащий он должен подчиняться протоколу и пройти через дознание на месте расследования, то есть здесь.
— Хватит, — рявкнул Винтерс. — Больше не хочу это слушать. Мы уезжаем сейчас же.
Чем больше я слушал разговор, тем больше он мне не нравился. Даже сквозь отвратительное состояние нетрудно было понять, о ком идет речь. И смысл заставил в ускоренном темпе пытаться как-то сконцентрироваться, чтобы наконец обрести возможность действовать.
Тем временем конфликт продолжался.
— Не забывайтесь, Винтерс! Вы находитесь на территории базы под юрисдикцией армейского командования, — незнакомый голос похолодел. — Любые чрезвычайные ситуации решаются командованием в моем лице.
Пока незнакомец говорил, я услышал звук тяжелых шагов, в которых узнал моего наставника. Тот явно двигался ко мне, где бы я ни находился.
— В данной ситуации я принимаю решение, провести ли напрямую дознание в отношении ученика, — продолжал говорить Винтерсу в спину незнакомец. — Пока он придет в себя, и так будет потеряно много времени. Недопустимо еще больше растягивать процедуру следствия.
Сознание потихоньку восстанавливало мыслительные функции. Последние воспоминания вставали на место, позволяя оценить ситуацию. И то, что я слышал, буквально заставило меня ощутить ярость.
«Конечно, ожиданий, что меня будут чевствовать как героя, не было, — подумал я. — Но и того, что попаду в подозреваемые, я точно не предполагал».
Дикость ситуации мобилизовала силы организма, ускоряя пробуждение. Уже более или менее работающими мозгами я анализировал услышанное.
«Скорее всего, убитый монстр так и не был найден, — подумал я. — Иначе они бы точно поуважительнее отзывались обо мне».
Это скорее был плюс. Я и так уже слишком часто «отсвечивал» и привлекал внимание. Убийство монстра аномалии было слишком громким делом и вызвало бы много проблем.
Однако то, как все обернулось, имело и минусы. Теперь вся ситуация воспринималась военными как негативная. Маг погиб, а харденцы бежали сломя голову. Монстр же ушел невредимым. Неудивительно, что командование ищет, кого бы наказать.
«Или не командование?» — добавил я.
И если этот офицер сможет забрать меня на это самое дознание, то сделает очень уязвимым ко всякого рода интригам. Ведь вне Хардена я лишаюсь прикрытия от Блекторна и становлюсь лакомым кусочком для всевозможных политических сил.
Все эти рассуждения пролетели в голове за пару секунд и позволили сделать главный вывод. Мне ни за что нельзя попадать ни в чьи руки. Самое важное что сейчас нужно было сделать — вернуться в Харден. В этом случае меня будет защищать Блекторн со всей его политической силой и возможностями.
Ощущая близкое присутствие Винтерса я, как мог, разлепил глаза. Взгляду открылось помещение лазарета. В отличие от Харденской лекарни здесь все было обставлено победнее и попроще.
