Перекресток миров. Первые шаги Синигами (СИ) - Крыс Виктор

— Кьярта, мне страшно, я боюсь что родственники мамы могут быть страшнее и опаснее для меня, чем все чудовища пустынь и даже рабство — Проговорил я, понимая, что ни разу, ни мать, ни отец никогда ничего хорошего не говорили о родственниках мамы. И упоминали лишь сестер Миуюки, способных уничтожить наше королевство.

— Пушистик, ты только не отпускай мою руку и все будет хорошо, верь мне. — Улыбнулась мне жрица, а я сжал её руку, что было сил. — Шагаем вместе на счет три — раз, два, три!

Мы шагнули в воронку вместе и, несмотря на то, что я умом понимал — будет все хорошо, но внутри меня все сжалось. Сознание сразу меня покинуло, так как никто не может вынести переноса с действующим разумом.

Сознание вновь решило показать мне то, чего и быть не могло, но в этот раз я слышал те голоса, которые не мог услышать — их просто не могло быть там, где я находился.

— Где мой сын?! Ублюдок! — Послышался голос Миуюки сквозь пелену моего сознания, возвращающегося к реальности после перехода.

— Он мой внук! И я бы не навредил ему! — Послышался незнакомый мне голос с восточным акцентом. — Мне пришло сообщение о том, что он будет здесь, и моему внуку требуется помощь. И только поэтому я и связался с тобой, предавшей меня и весь клан Юкогама.

— И за это я тебе благодарна, а теперь уходи, тебя нельзя подпускать к моему сыну. — Прокричала Миуюки. — Ты будешь использовать его ради своих целей, как меня и я не подпущу подобное тебе чудовище к своим детям

— Я его дед, и я имею право увидеть своих внуков! — Вновь прокричал незнакомый мне мужской голос с восточным акцентом.

— У тебя нет этих прав. — Громоподобный рев своего отца я узнаю в любом состоянии.

— А тебе, кусок мяса, опорочивший мою дочь, слово не давали. — Незнакомец с восточным акцентом был в ярости. — Раб, то, что ты свободен и жив — это ошибка судьбы, и я её сейчас исправлю!

— Г-ра! — Послышался боевой клич отца, а я, наконец-то, смог открыть глаза, и увидел, что нахожусь на руках Кьярты, которая сидела на коленях у края портала и прижимала меня к своей груди, а около её горла был меч телохранителя халифа.

— Ты предала халифа. — С ленью в голосе проговорил телохранитель. — За это лишь одно наказание — смерть!

Конец двадцатой главы

Глава 21

Я смотрел на телохранителя, который еще не решил — прикончить сейчас Кьярту или сделать это чуть позже, по её шее уже скатывались несколько капель крови. Я слышал, как бьется сердце жрицы, и я не желал того, чтобы это были его последние удары.

— Тебя убьют. — Тихо проговорил я, и, касаясь пальцами лезвия меча, прорезая себе кожу, отодвигал его остриё от шеи Кьярты. — Не принимай слишком необдуманных решений.

— Ты раб, малыш! — Тихо проговорил Махмуд с легкой улыбкой на лице. — Сейчас портал вновь откроется, и я заберу тебя, а кто бы ни был за этими воротами, они сюда не проникнут.

— Если я права в своих догадках. — Хрипло проговорила Кьярта. — То эти хлипкие ворота не удержат тех, что пришли за ребенком.

— Они мне не ровня, и им не пройти, а вот тебе пора к предкам, жрица. — Лениво проговорил Махмуд, а за его спиной послышалось клацанье зубов.

Его меч дернулся вперед, бритвенное лезвие этой сабли с легкость рассекло мою ладонь и с чавканьем впилось в горло Кьярты. Её глаза не верили в то, что произошло, а хлынувшая кровь из моей руки не волновала уже меня. Меч вышел из горла Кьярты, а моя ладонь упала сразу на её рану — я знал, что делать в этой ситуации. Главное, чтобы она не умерла до того момента, как рядом появится мама. Но отсчёт шел не на минуты, а на доли секунды, и я должен был растянуть последние мгновения Кьярты чтобы она смогла выжить.

— Не стоило трогать моего племянника. — Проговорила женщина, чей голос был мне смутно знаком.

На всегда ленивом лице телохранителя мелькнул страх, а за его спиной стояла практически копия Миуюки. В синих одеждах, так похожих на кимоно, приталенная алым поясом, а глаза были словно два колодца, в которых царила тьма без единого отблеска белизны.

Махмуд словно размылся в воздухе, а его проклятая сабля и вовсе растаяла, несясь к той, что улыбалась. Но не радостно, а зловеще, её улыбка заканчивалась у самых скул, словно щеки были прорезаны, чтобы она могла раскрывать свой, нет, это нельзя было назвать ртом. В этой пасти женщины, так похожей на мою мать, блестели в сумраке, царящем у портала, клыки. Ни единого другого зуба не было, а только клыки, которые жаждали плоти.

Но мне было плевать на неё, как и на то, что за моей спиной происходила схватка на безумных скоростях. Под моей ладонью утекала жизнь вместе с лившейся кровью, несмотря на то, что я зажимал горло Кьярты обеими руками, она текла, смешиваясь с той, что текла из моей разрубленной кисти. Кровь была разной, красная Кьярты и моя, что иногда была черной, они смешивались, и я молил богов, чтобы яд в моей крови не убил Кьярту.

— Все будет хорошо! Верь мне! — Говорил я то, что мгновение назад говорила мне Кьярта, перед тем как мы шагнули в портал. Я видел как в глазах женщины постепенно угасает жизнь.

И я ничего не мог сделать, я лишь знал, что Синигами может лечить даже безнадежных, но вот как это сделать, я не имел ни единого понятия. За моей спиной кипела схватка, а я пытался отдать свою жизнь, и с радостью начал чувствовать, как мои силы начали уходить Кьярте. Я видел, как ее уже почти безжизненные глаза, что начали закрываться, вновь открылись, и с удивлением смотрели на меня. Она хотела что-то мне сказать, но не могла, как и я уже не мог сказать ничего, мое сердце начало биться все медленнее и медленнее, а жизнь утекала все сильнее в ту, что пока еще была жива, но не надолго, как и я.

— Альмонд, давай я тебе помогу. — Проговорила над моим ухом та, что была, похоже, как две капли на мою маму, она убрала мои руки от горла Кьярты и из него хлынула кровь. — Сейчас я помогу твоей подружке, не беспокойся.

— Спасибо. — Только я и смог сказать, видя как заклинание, что сорвалось с рук моей, как я понимал, тети, сразу же блокировало кровотечение, и я видел, как Кьярте становится лучше, а неизвестная уже начала сращивать мышцы и артерии жрицы.

— Какой ты у нас культурный, точно не в мать. — Пробурчала тетя, и я посмотрел на ее лицо — оно было все в крови, а между зубов было видны застрявшие кусочки плоти. — Мне не нравится твое имя, ну нечего страшного, я ведь как то смирилась с тем, что Миуюки вышла замуж за Альрика.

И тут я понял, что практически не слышал звуков боя, и начал медленно поворачивать голову в сторону, где сейчас раздавалось жутковатое хлюпанье. И когда я, скрепя шеей, повернул свою голову в сторону хлюпающих звуков, то, кажется, понял, почему меня знобит, от этих звуков.

Махмуд, личный телохранителя Халифа, который пугал всех своим высоким уровнем и навыком скорости, был в таком состоянии, что мне стало плохо. Несмотря на то, что я и сам в крови, и болевой шок еще не отпустил меня, и мои эмоции были заторможенными. Правая рука телохранителя лежала рядом со мной и все еще сжимала саблю, которой он разрубил мою кисть, и чуть не убил Кьярту, чье спокойное дыхание я слышал и теперь был уверен, что она будет жить.

А вот правая рука, которая находилась в двух метрах от телохранителя, оторванная по локоть, говорила о том, что ему хуже чем Кьярте, и чем выше я поднимал глаза к воротам, то видел все больше частей Махмуда. Левая нога, из которой торчала белесая кость, левая рука, которая была разорвана на несколько частей. Правая нога лежала уже у самого тела телохранителя возле створок ворот. Алый пояс, который носила моя тетя, был теперь на Махмуде. Она стянула все его раны, чтобы он не истек кровью в пяти местах, ноги, руки, и то место, которое она вырвала у него между ног и заткнула ему рот. Его же гениталии были теперь его кляпом, и при дыхании телохранителя и вызывали этот мерзкий чавкающий звук.

— Ну, вот и все. — Тихо и ласково проговорило то, что назвалось моей тетей. — Альмонд, давай разберусь с твоей рукой, а ты жрица, полежи, дай твоей шейке срастись, твой муж будет очень зол, если твой голосок станет хриплым.