Полукровка (СИ) - Горъ Василий

— Что ж, Лев Антонович, раз вопрос с вашим спутником фактически решен, значит, я со спокойным сердцем могу повторить вопрос, адресованный вам: каким будет ваше решение?

«Историк», успевший вспотеть, нервно облизал губы, кинул затравленный взгляд на ближайшую компанию возрастных аристократов, с большим интересом наблюдавших за происходящим,

и рассыпался в извинениях. Но принимать их было нельзя, поэтому я хищно оскалился и воспользовался предоставившейся возможностью вывернуть ситуацию в нашу пользу:

— Лев Антонович, вы только что прилюдно признали косвенную вину в хамском поведении подпевалы, а значит, и мы вправе вызвать вас на дуэль. Мне, курсанту военной Академии, невместно драться со студентом гражданского вуза. Так что я умываю руки…

— … а я не умываю! — подхватил Базанин и озвучил формальный вызов. А для того, чтобы Пенкин не соскочил, загнал его в угол чертовски неприятным утверждением: — Кстати, считаю необходимым напомнить, что вызываю вас аж девятый раз, что все восемь предыдущих дрался с вашей заменой и по правилам, озвученным вами, хотя знал, что Валерий Тарасович — двукратный чемпион Новомосковска по унибосу, и что сохранил записи ваших монологов, в которых вы утверждали, что примете мой вызов сразу после того, как ваш защитник будет повержен. В общем, выбор у вас невелик — выйти со мной на дуэльную арену или прослыть лжецом.

Ответ «историка» убил не только нас, но и всех невольных зрителей этого ЧП:

— Я готов заплатить виры!

Миша презрительно поморщился, затем вопросительно посмотрел на меня, правильно интерпретировал жест «Решай сам», и коротко кивнул:

— Что ж, мы их примем. Но уже перестали считать вас мужчиной…

…Каре ягненка оказалось действительно божественным — умяв обе порции, я размечтался о третьей. Хотя понимал, что осилю в лучшем случае еще четверть. Рисковать здоровьем, естественно, не стал — отвалился на спинку дивана, от всей души поблагодарил Базанина за подаренное гастрономическое удовольствие и признался, что хотел бы наведаться в этот ресторан и завтра.

— Завтра утром меня припашут к делу… — вздохнул Михаил. — Отправят выгуливать по детским развлекательным центрам двух троюродных сестричек, прилетевших в гости до конца недели. Хотя нет, не так: это я себя припахал. Ибо девчушки — что надо. И любят меня как бы не больше, чем родителей. Так что я могу организовать отдельный кабинет или помочь советом в удаленном режиме.

— Любимые сестрички — это святое… — улыбнулся я, заявил, что справлюсь с заказом кабинета сам, и допил остатки вишневого сока.

Рыжий последовал моему примеру, потом поставил опустевший бокал на стол, посерьезнел и счел необходимым посвятить меня в предысторию своего конфликта с Пенкиным и Смирновым. Я догадывался, что Смирновы как-то зависят от Пенкиных, что Лев Антонович использовал Валерия Тарасовича для самоутверждения, что Мише регулярно прилетало, и что мое вмешательство, по сути, выбило его из «дня сурка». Тем не менее, выслушал монолог внимательнее некуда, отмахнулся от слов благодарности и свел этот разговор к немудреной шутке:

— Драться я люблю ничуть не меньше, чем вкусную и здоровую пищу. А тут получилось и помахать кулаками, и заработать на оплату сразу нескольких таких ужинов. В общем, благодари этих дурней. За доставленное удовольствие и заботу о нашем благосостоянии…

Он мрачно усмехнулся, заявил, что с него причитается, и сменил тему. А где-то через четверть часа дал понять, что пора закругляться, дождался моего согласия, оплатил счет и поднялся из-за стола.

Пока шли к выходу из общего зала, я краем уха зацепил чей-то монолог, в котором как-то уж очень радостно прозвучала фраза «разгром в Ростове», так что весь перелет до поместья Базаниных мы висели в Сети и смотрели видеозаписи операции трех Ударных и двух Пограничных флотов ИР, заманивших в минные кластеры и перемоловших аж восемь рейдовых флотов Объединенной Европы.

Победные реляции корреспондентов и невольных зрителей этого триумфа подействовали на нас по-разному: Михаил заметно приободрился и предсказал, что эта победа существенно приблизит окончательную, а я, оценивший потери наших ВКС, жутко расстроился из-за количества погибших людей и, в то же самое время, пришел к выводу, что корабли, оставшиеся на ходу, эту систему уже не удержат. Портить Базанину настроение, описывая негативные последствия таких сражений, конечно же, не стал. Поэтому держал лицо до последней минуты его пребывания в «Авантюристе». А после того, как высадил парня в ангаре их особняка и задал бортовому искину новый маршрут, придумал, как отвлечь себя от безрадостных мыслей — скомпоновал видеоотчет по конфликту в «Эльбрусе» и наговорил сопроводительный текст:

— Добрый вечер, Владимир Михайлович. Отправляю вам записи первого конфликта, проведенного в рекомендованном ключе. У него есть история и, вне всякого сомнения, появится продолжение, так как Лев Антонович опозорил род Пенкиных, а Валерий Тарасович оказался не таким уж и непобедимым. Далее, предъявить мне претензии практически нереально; название учебного заведения, курсантом которого я являюсь, прозвучало и было услышано; дата завершения моего увольнения тоже принята во внимание, а пробить «Авантюрист» не такая уж и большая проблема. В общем, наживку для Колесниковых и Скобелевых я, вроде как, создал. Поэтому лечу в гостиницу «Домашний очаг»

и ориентировочно через полчаса лягу спать. На этом пока все. Доброй ночи…

…Планы лечь спать так планами и остались. Из-за сообщения куратора, прилетевшего в тот момент, когда я парковал «Авантюрист» — прочитав новые ценные указания, я спустился в номер, зашел в гостиную, достал из мини-бара бутылку минералки, врубил головизор, сдвинул кресло поближе к голограмме, сел и потерялся в последних новостях. Кстати, анализировал их без дураков, то есть, так, как учил дядя Калле — развернул рядом с собой трехмерную модель территории Империи, последовательно прошелся по всем системам боевого соприкосновения, перенес в заготовку даже непроверенные слухи и пришел к выводу, что пропаганда, как обычно, хм… привирает. А на самом деле ВКС ССНА, ОЕ, АХ и АС захватили девять наших систем, наши флоты ведут тяжелые бои еще в четырнадцати, два самых крупных наших успеха были не такими уж и крупными, а причин для оптимизма в разы меньше, чем хотелось бы.

Как и следовало ожидать, настроение основательно испортилось. И, в то же самое время, окрепло желание вернуться в Смоленск, согласовать задачи с Зеро и его командой, отправиться к «шоколадкам» и заставить выйти из войны еще какой-нибудь племенной союз.

В общем, сигнал десятисекундной готовности прилетел в мой ТК на пике раздражения. Поэтому на треск проламывающейся входной двери и «внезапное» появление из прихожей двух вояк в легкой штурмовой броне без знаков различия и со штурмовыми комплексами наперевес я среагировал несколько неадекватно — изобразил испуг, подпустил первого дуролома, ощущавшего себя всесильным, практически вплотную, привычно убрал голову из-под удара стволом «Вепря», левой рукой зафиксировал ладонь, сжимавшую цевье, вцепился правой в верх нагрудника, уперся левой ногой в пол, а правой — в низ живота атакующего и, упав назад вместе с креслом, отправил тело в окно. Ну, или если не кривить душой — то через него в свободный полет с шестого этажа.

Второй дуролом, явно не ожидавший столь эффектного продолжения моего захвата, потерял дар речи и завис, глядя на улетающего напарника. Поэтому зевнул и мой перекат в сторону, и бросок пледа, лежавшего в сложенном виде на диванных подушках. Так что пришел в себя уже после того, как понял, что ничего не видит, лег от обычной подсечки, вынужденно расстался с огнестрелом и попал по полной программе. В смысле, обнаружил, что трехточечный ремень от ШК уже накинут на его шею и правильно закручен, дышать нечем, а дотянуться до меня мешает… хм… неправильная поза.