Камень. Книга восьмая (СИ) - Минин Станислав

К поведению девушек из нашей компании у меня тоже не было никаких претензий — по «признанию» и немцев, и арабов, и британца с итальянцем, они давно не отдыхали в окружении столь красивых и умных аристократок, способных не только поддержать разговор, но и поучаствовать в любом начинании, коим должны были стать покатушки на мотах после ужина с последующим продолжением вечера в ночном клубе. Понятно, что принцы насчет «начинаний» лукавили, но наши красавицы действительно сумели создать в компании особый микроклимат, насыщенный ни к чему не обязывающим флиртом, юмором, отсутствием напряга и легкостью, свойственной тем, кто действительно наслаждается каждым моментом отдыха и не мешает развлекаться другим.

Если отмечать частности, Аня Шереметьева до нашего прибытия обратно в Монако успела проинтервьюировать всех «заинтересованных» лиц, особое внимание ей пришлось уделить по восточному многоречивым братьям-арабам, которые, вне всяких сомнений, к ней неровно дышали, и я даже догадывался почему и как мужчина был с ними полностью солидарен. Фриц Гогенцоллерн не отходил от Елены Панцулаи, Дюша Долгорукий развлекал Марию и изредка Варвару, которая успевала общаться буквально со всеми, в том числе и с остальной молодежью из малого света, валькириями и даже с проводившими время на носу яхты Шуркой Петровым и Кристиной Гримальди. Остальные держались как-то вместе и успешно развлекали друг друга. Образцово-показательным поведением, к моему немалому удивлению, отличилась и Женя Демидова, старавшаяся держаться ко мне как можно ближе — никакого выпячивания собственной точки зрения и привычных едких комментариев в сторону Долгорукой и Юсуповой мы не услышали! Более того, звала теперь их Евгения не иначе как Наташенька и Ингочка, а Шереметьеву величала Анечкой. Ведь может наша Уральская принцесса, когда захочет!

Договорились мы и о фотосессии с мотоциклами Ducati и BMW, которая должна была пройти завтра в полдень у казино Монте-Карло. Под этим предлогом я попытался «отмазать» себя и Николая с Александром от похода в ночной клуб, мол, мы с ними и так не выспались после Рождественской службы, а сегодня вечером еще раз собирались посетить храм божий — закрепить, так сказать, снизошедшую благодать. Братья активно кивали, а Мария с Варварой, как и остальные представители малого света, смотрели в нашу сторону с плохо скрываемым подозрением, но, слава богу, от комментариев воздерживались, так что нас благополучно «отпустили».

— Лешка, надо бы завтра в приходе свечки поставить за упокой и посидеть, — уже во время швартовки яхты ко мне подошел Прохор в сопровождении Владимира Ивановича и Людмилы Александровны, где-то недалеко маячил Иван.

— У нас завтра в полдень фотосессия, а потом я собирался… Короче, в номере посидеть.

— В одного?

— С вами, конечно.

Воспитатель нахмурился:

— Желание понятное, но в сложившихся обстоятельствах неуместное — не на родине. Лешка, ты в Монако фактически представляешь Российскую империю, подумай, как бы Вика отнеслась к невыполнению тобой своих прямых обязанностей.

— Что ты предлагаешь? — вздохнул я, признавая правоту Прохора.

— Найдем время, сходим в приход, потом в ресторане помянем Вику, но, в общем и целом, наполнение твоего крайне содержательного графика останется прежним — развлечения в обществе европейской знати.

— Есть, господин императорский помощник, — кивнул я. — Но завтра ночью, перед сном, мы с тобой обязательно напьемся.

— Договорились. Сейчас же провожай молодежь, бери Колю с Сашей, и мы вас ждем на яхте…

***

На импровизированном военном совете, помимо подданных Российской империи, присутствовали два представителя французской стороны: начальник охраны Стефании шевалье Дюбуа и сотрудник тех же французских спецслужб по фамилии Бланзак. Судя по тому, что этот Бланзак хорошо знал Нарышкина, манеры имел безупречные, а доспех — развитый для своих средних лет, спецслужбист он был не из простых, как непростым было и его происхождение.

— Наша цель, — Алексей Петрович вывел на экран плазменной панели фотографию крепкого, немолодого уже мужчины с совершенно обыкновенной внешностью. — Господин Йост Церинген из кантона Женевы, управляющий «Женевским банком». Это, как вы понимаете, официальная часть биографии, неофициально господин Церинген является «черным банкиром», оказывающим определенного рода услуги всякому сброду и… разведкам разных стран. — Я заметил, как Бланзак поморщился после этих слов. Нарышкин же, тоже обративший внимание на реакцию француза, улыбнулся и продолжил: — В последнее время российской стороной была замечена тенденция к увеличению ничем не объяснимых случаев провала наших агентов, аналитики же пришли к выводу, что целенаправленная утечка, скорее всего, идет из банка господина Церингена, обещающего своим клиентом безусловное соблюдение тайны вклада. Для подтверждения этой версии мы с вами и должны наведаться к господину Церингену на его виллу, где он как раз отдыхает, и хорошенько его допросить. Господа, — Нарышкин посмотрел на французов, — желаете что-то добавить? — Те отрицательно помотали головами. — Тогда слово предоставляется господину Варушкину.

Адмирал поднялся, откашлялся, принял из рук Алексея Петровича пульт и начал:

— Итак, господа, прошу ознакомиться с диспозицией, — на экране замелькали изображения красивой виллы с разных ракурсов, в том числе с моря и улицы перед ней. — Это поэтажный план хозяйского и гостевого домов, отдельно винный подвал и хозпостройки с гаражом. Это план прилегающей территории. Основная группа захвата проникнет на территорию с пляжа в указанных местах, группа подстраховки будет в это время находиться на улице и в случае необходимости на территорию виллы пройдет вот здесь и здесь. Докладываю, что, по сведеньям наших французских коллег, вместе с целью на территории виллы постоянно находятся три охранника, любовница и четыре человека из обслуги: повар, садовник и две горничных, — четверо последних проживают отдельно, в гостевом доме. Начало операции назначено на 03–00. Доклад закончил.

Варушкин оглядел присутствующих, вопросов не дождался и сел на место, а к панели, продолжавшей демонстрировать схематичный план виллы, вернулся Нарышкин:

— Господа, в конце хочу еще раз особо обратить внимание на тайный характер данной операции. Наши французские коллеги хоть и взяли на себя решение всех вопросов с местной полицией, но хотелось бы обойтись совсем без нее. В идеале, даже соседи нашего банкира ничего не должны услышать, а если и услышат — списать происходящее на невинные развлечения загулявших швейцарцев. — И генерал посмотрел на французов. — Господин Бланзак, господин Дюбуа, у вас есть что добавить?

— Нет, господин Нарышкин, — ответили те и встали. — В два часа будем в назначенном месте. До встречи. И удачи, господа! Ваши высочества! — французы поклонились нам с Николаем и Александром и в сопровождении Алексея Петровича покинули каюту.

А к панели опять встал Варушкин и принялся посвящать нас в детальный план операции. Самым же интересным для меня стало описание, если можно так выразиться, тактико-технических характеристик господ швейцарцев, главными из которых были врожденный чудовищно крепкий доспех и владение какой-либо стихией фактически на минимальном уровне, достаточном только для бытового применения! Я аж узнал себя полугодовой давности! Этим-то и объяснялось привлечение к захвату столь необычной цели аж полноценного подразделения спецназа и просьба отца о подстраховке морячков с нашей Колей и Сашей стороны.

Как выяснилось, Нарышкин в кустах отсиживаться тоже не собирался — именно он и три его «дипкурьера» составляли группу подстраховки, усиленную еще и Ваней Кузьминым, в обязанности которого входило полное гашение всех обликов, находящихся на территории виллы. Нам с Колей и Сашей досталась роль этакого резерва командования или палочки-выручалочки, к которой прибегают только в крайнем случае. Короче, я охренел от того, сколько сил бросили на захват какого-то швейцарца, а все нюансы мне чуть позже разъяснил Кузьмин: