Камень. Книга восьмая (СИ) - Минин Станислав

— И нам, — влезли Николай с Александром.

— И мне, — это был Сашка Петров.

Кристина взяла его под руку и твердо заявила:

— Я пойду с вами.

Мне же не оставалось ничего другого, кроме как развести руками:

— У нас поминки, Стефания, прошу понять… Но если часов в восемь вечера мы будем в Монако, то все нормально, мы успеем.

— Будем, Алексей, — кивнула она. — Извините, мне надо сделать несколько звонков, — и отошла в сторону.

А я проводил француженку благодарным взглядом — Стефания вообще могла предложить все отменить, а мне бы пришлось ее изо всех сил уговаривать оставить все по-прежнему, а так… Короче, избежали лишнего и никому не нужного красивого сотрясания воздуха.

— Молодые люди, если не ошибаюсь, у нас были запланированы вечерние гонки? — мое лицо уже не сводило нервным тиком, и поэтому была надежда на то, что улыбка выйдет нормальной. — Только давайте без фанатизма, завтра фотосессия…

***

В отель вернулся в половине двенадцатого ночи в достаточно благостном расположении духа — покатушки, как и всегда, сделали свое «грязное» дело по очищению мозгов от дурных мыслей. Еще в детстве, когда мы с Шуркой гоняли на «Уралах», я заметил, что после десяти-пятнадцати минут активной езды на мотоцикле в голове остается только одна-единственная мысль: «Только бы не уеб@ться!» — а все и всяческие проблемы отходят на задний план и не кажутся такими уж важными. Вот и сегодня произошло то же самое — мощный байк BMW, узкие улочки Монако с их проулками и резкими поворотами, машины, пешеходы и пьянящая скорость трассы Монако-Ницца!

— Алексей Александрович, — уже перед самой дверью в номер меня остановила Людмила Александровна, — звонила государыня, передавала вам привет и свое одобрение, — улыбалась валькирия.

— Неожиданно, — хмыкнул я, только теперь понимая, почему мне за весь вечер так никто с далекой родины и не позвонил. — Спасибо, Людмила Александровна. Как они? — и мотнул головой в сторону двери.

— Сначала плакали, сейчас переживают. Еще государыня просила передать, чтобы вы, Алексей Александрович, не вздумали перед Машей и Варей извиняться, а еще парочку дней, я цитирую, подержали в черном теле и не оглядывались при этом на мнение, я опять цитирую, всей этой европейской шушеры.

— Чудная у меня бабушка, не так ли, Людмила Александровна? — не удержался от ухмылки я.

— Что есть, то есть, — продолжала улыбаться валькирия. — Кроме того, от государыни были получены инструкции в отношении девицы Панцулаи и ее романтических отношений с младшим Гогенцоллерном… Мне показалось, что вам, Алексей Александрович, это следует знать.

Похоже, бабка забыла упомянуть, что я в курсе.

— Не боитесь, что я вас бабушке сдам, Людмила Александровна?

— Не боюсь, — валькирия посерьезнела. — Всегда могу сказать, что оперативная обстановка была такова, что я просто обязана была сообщить.

— А если бабушка прикажет Кузьмину или кому-нибудь из «Тайги» вас поспрошать?

— Вы же меня защитите, Алексей Александрович, как тогда с Петровыми? — она хитро улыбнулась. — И в крайнем случае сделаете так, что меня переведут в охрану Лизоньки?

— Людмила Александровна, — вздохнул я, — а не рановато ли вы на меня ставку начали делать?

— В самый раз, — отмахнулась валькирия. — Вон на Михеева посмотрите, он уже давно ваш с потрохами, как и все его дворцовые, и не только его…. Да и Коля с Сашей Романовы за вас хоть в огонь, хоть в воду.

— Так, Людмила Александровна, во-первых, про Панцулаю я был в курсе, так что можете не переживать, а во-вторых, считаю этот разговор совершенно беспредметным. Ваше же предложение дружбы принимаю с благодарностью, ценю и обещаю ответить полной взаимностью. Такой ответ вас удовлетворит?

— Более чем, — с довольным видом кивнула она.

— А теперь слушайте приказ на сегодняшнюю ночь — ни во что не вмешиваться, ждать нашего с сестрами возвращения.

— Неужели вы собрались взять их с собой? — по лицу валькирии пробежала тень тревоги. — Хотя… может, это и правильно… С Богом!..

Сестер я нашел на балконе и, не обращая внимания на показательный игнор с их стороны, достаточно жестко сказал:

— Десять минут на сборы. Форма одежды: джинсы, кроссовки, футболки и легкие куртки. Будем на Лазурном берегу иностранного шпиёна брать. Время пошло.

Мария с Варварой переглянулись и, не сговариваясь, опрометью выскочили с балкона…

***

— С тактической точки зрения ты неправ, Лешка, — шептал мне Прохор, косясь при этом на Марию с Варварой, которым адмирал Варушкин объяснял план операции, — и наша затея с этим банкиром может легко пойти по п@зде. Со стратегической же — мы получаем гораздо больше бонусов, даже если сегодня потерпим полное фиаско. Одно то, что Маша с Варей лучше начнут понимать тебя и своего отца, в перспективе даст очень и очень много. И это я еще не говорю про бонусы в виде не потраченных нервных клеток на выяснение отношений и сэкономленного драгоценного времени. Так что ты молодец, в рапорте я в любом случае тебя поддержу. А теперь ждем, пока закончит адмирал, и проводим психологическую накачку девочек перед их первой серьезной акцией…

Психологическая накачка свелась фактически к двум вещам: объяснению, что швейцарский банкир являлся конченой тварью, ради собственной выгоды торговавшей секретными данными наших разведчиков, и поэтому не заслуживал никакого снисхождения, и требованию выполнять все мои приказы и ни в коем случае не отходить от меня ни на шаг. По знаку воспитателя я прекратил давить на сестренок, попросил их все повторить и передал их в руки пары «горняшек», которые в этот раз были обряжены в черные форменные комбинезоны.

— Старый, — именно такой позывной был у адмирала Варушкина, — чую внимание вон с того суденышка, — я указал на рыболовецкий траулер, маячивший неподалеку.

— Кто бы сомневался, Камень, — хмыкнул он и хлопнул ладонью по надстройке катера, любезно предоставленного нам французами. — Мы хоть и проверили тут все соответствующей аппаратурой, но, как ты понимаешь, иные закладки с нашим походным набором выявить очень трудно. Главное, чтобы союзнички фугас в трюме не спрятали, остальное — ерунда.

— Приходилось вам в этих широтах работать? — для поддержания разговора решил поинтересоваться я.

— Где нам только не приходилось работать… — протянул Варушкин. — Но самый счастливый миг бывает, только когда родные берега уже без помощи оптики можешь рассмотреть.

— Романтик вы, ваше превосходительство…

— На флоте без этого никак, ваше императорское высочество, другие не приживаются. Так, приближаемся, пойду своих проверю…

— Как же мне неудобно в этом гидрокостюме! — ворчал Прохор, чье лицо в темноте я различал с большим трудом, но чьи эмоции прекрасно чуял, сам уже находясь на темпе. — Простите за выражение, молодые люди, но меня как в гандон засунули! И это на старости лет! Слава богу, хоть ножик-режик выдали и ласты с аквалангом напялить не заставили!

Николай с Александром, ждавшие, как и я, команды на переход с катера на лодку, отчетливо хмыкнули и покосились в сторону стоящих недалеко Марии с Варварой, которые заканчивали поправлять свое снаряжение.

— Можем легко исправить это досадное недоразумение, Зверь, — услышал я голос адмирала Варушкина, — чтоб было, значит, что за рюмкой чая друзьям-сухопутчикам понарассказывать, поделиться, так сказать, новыми впечатлениями… Можем потом и фоточки сделать в полной снаряге с ластами, маской, аппаратом и здоровенным тесаком на боку. Сразу говорю, автомат не дам — секретная разработка, — а вот ружьишко для подводной охоты для полного антуража найдем.

— Мало того что у них форма из всех родов войск самая красивая, за нее вас девки и любят, — буркнул в ответ воспитатель, — так еще и военно-морской юмор, как я посмотрю, в полной мере присутствует.