Эра пустоши. Трилогия - Д Алекс

Мои руки дрожат, но пальцы продолжают цепляться за спусковой крючок, выпуская неумолимо подходящие к концу снаряды. Ощущение времени исчезает, и я больше не знаю, сколько секунд прошло с начала вторжения. Адреналин сливается со страхом в один безумный коктейль, превращая кровь в огонь. Я слышу собственное дыхание, тяжёлое и рваное. Слева и справа раздаются крики и автоматные очереди, но в хаосе и грохоте я с трудом понимаю, что происходит. Мы на пути к победе или сдаемся? Нам конец или у нас есть будущее?

Сквозь мерцающий тусклый свет вижу, как одна из тварей рвётся ко мне. Она прыгает вперед, обнажая длинные когти, готовые вонзиться мне в грудь. В последний момент я бросаюсь вбок, чувствуя, как когти скользят по броне, оставляя глубокие царапины. Быстро приставляю ствол прямо к голове монстра. Шершень падает, темная кровь брызжет на пол и стены, оставляя багровые пятна.

Пот со лба течет ручьями под чертовым шлемом, заливая глаза, но я продолжаю стрелять, убивая несущихся на нас беспрерывным потоком монстров. Чёрные тени скачут, перепрыгивая через валящиеся трупы. Целые горы из мертвых тел, но живых тварей меньше не становится. Они карабкаются по телам своих павших сородичей, цепляясь когтистыми конечностями за окровавленную плоть, их тела движутся со смертоносной гибкостью и силой, преодолевая горы мертвецов, непрерывный дикий рёв заглушает даже звуки выстрелов.

Откуда-то сбоку доносится панический вскрик. Может быть, Теона или Юлин, но я не могу обернуться, не могу позволить себе даже доли секунды промедления. Мир сузился до прицела автомата и бесконечного потока шершней. Холодный ужас сковывает изнутри, но я продолжаю стрелять, удерживая рвущихся на нас тварей.

Стены дрожат, в воздухе висит черная пелена дыма. Скрежет когтей, глухое рычание мутантов и залпы автоматных очередей сливаются в одну жуткую симфонию разрушения. Мои силы на исходе, пульс бьется в висках, отдаваясь тупой болью в затылке.

«Сколько ещё мы сможем выдержать?» – крутится в голове отчаянная мысль.

Внезапно в хаосе перестрелки раздается еще один пронзительный крик:

– Боеприпасы на исходе! – это голос Шона, пробивающийся сквозь грохот стрельбы и рев шершней.

Эванс, не теряя самообладания, мгновенно реагирует:

– Отходим к запасному выходу! Прикрываем друг друга и медленно двигаемся. Выбрасывайте ящики в проход, чтобы замедлить тварей.

Мы начинаем пятиться назад, выпуская короткие очереди, стараясь не тратить пули впустую, и отчётливо понимая: каждое движение – борьба, каждая ошибка – смерть, каждый выстрел – надежда, без которой ничто не имеет значения.

Мутанты напирают, продвигаясь к нам с неумолимой силой.

Финн, Юлин и Кэс быстро бросают стальные ящики прямо на горы трупов, пока остальные прикрывают их плотным огнем, направленным на мутантов. Это не остановит шершней надолго, но даст нам небольшой запас времени. Расстреляв еще одну волну шершней, мы начинаем отступать быстрее. Новые озлобленные твари уже на подходе, один, самый быстрый, перемахивает через сымпровизированную в спешке преграду, и, нажав на спусковой крючок, я попадаю ему точно в лоб.

– В яблочко, детка, – раздается рядом нервный смешок Дилана. Похоже, мы все дошли до стадии, когда страх за собственную шкуру перекрылся каким-то другим чувством.

Я собираюсь что-то ответить в той же манере, но внезапно раздается низкий, тяжёлый лязг. Пол под нашими ногами приходит в движение, разъезжаясь, словно дверцы лифта и обнажая зияющую внизу пустоту. Зловещий разрыв становится все шире, и мы инстинктивно отскакиваем к стенам, пытаясь найти хоть какую-то опору. Ощущение невыносимой беспомощности пронизывает всё мое существо в тот момент, когда бетонный пол полностью исчезает, и мы с криками срываемся вниз.

Глава 27

Мы проваливаемся в черное безмолвие. Потоки воздуха обжигают кожу под шлемом, пронизывая пространство вокруг, сливаясь с нашими воплями и отдалённым лязгом металла, захлопывающегося над нами, будто за нашими спинами закрылись ворота, отделяющие нас от света, и впереди – лишь вечная тьма. На короткий миг весь мир словно вывернут наизнанку – нет ни верха, ни низа, только холодный мрак, обволакивающий наши тела.

Тяжелый удар, и я чувствую, как меня бросает на что-то твёрдое. Падение выбивает дыхание, в глазах темнеет и на долю секунды сознание уходит в туман. Сквозь нарастающий гул в ушах раздается приглушённый, но такой знакомый голос:

«Вставай, Ари. Сражайся. Вспоминай, чему я тебя учил. Время пришло!» – чёткий и твёрдый голос отца звучит где-то на границе реальности и кошмара.

Перед внутренним взором возникают его пронзительные голубые глаза, такие спокойные и ясные, словно отец не плод моего угасающего сознания, а стоит рядом, склонившись надо мной и ласково гладит по лицу. Но это невозможно… Папы здесь нет… Эрика тоже нет… Они оба меня бросили. Солёные слезы обжигают веки, грудную клетку стягивает стальным обручем, и я снова начинаю уплывать… Мамочка, я тоже его никогда не прощу…

«Вставай. Двигайся. Выживай.» – снова врывается в мое подсознание гипнотический голос президента, на этот раз приказывая, а не ласково убеждая.

Прихожу в себя мгновенно, словно кто-то запустил мой внутренний резерв. Рывком поднимаюсь на ноги, превозмогая боль в ушибленных ребрах и затылке, и в эту же секунду меня оглушает зловещий рокот – то ли отголосок нашей борьбы, то ли низкое рычание шершней, успевших прыгнуть за нами до того, как зияющий проем закрылся. Сквозь хаос я улавливаю пронзительный крик Теоны, полный дикой боли и ужаса. Меня пронзает ледяным осознанием – шершни действительно здесь, в этой темной ловушке, из которой, похоже, нет выхода.

– Включите тепловизоры! Не стрелять, пока не увидите цель! – раздается резкий приказ Эванса. Его голос прорезает темноту, отдаваясь гулким эхом в моей голове. Я тянусь к панели на шлеме, но после падения часть функций не срабатывает, тепловизор не включается. Дыхание замирает, и страх застывает в сердце, но в следующее мгновение начинается нечто странное.

Пространство вокруг постепенно обретает формы. Способности, проявившиеся тогда, в лесу, возвращаются – я снова начинаю различать очертания в кромешной тьме, как будто кто-то тихонько, невидимо, осветил пространство для меня одной. Содрогнувшись от ужаса, я вижу две массивные тени, нависшие над Теоной. Я поднимаю автомат и, не отводя взгляда, нажимаю на спуск. Первая очередь настигает одного из шершней, пули впиваются в его черную плоть, разрывая ее. Второй, вскинувший уродливую морду с окровавленными клыками, получает пулю в глаз и, дергаясь в конвульсиях, падает назад.

Я бросаюсь к неподвижно застывшей подруге, глотая застрявшие в горле слезы и немой вопль. Ноги ватные, сердце сжимается от страшного предчувствия. Рухнув перед ней на колени, отчаянно и протяжно кричу. Костюм на груди Теоны разодран, из рваной раны на шее вытекает темная кровь. Она судорожно хрипит, пытаясь сделать вдох, хаотично скользя трясущимися руками по кровавым лужам. Я хватаю ее ладонь, сжимая в своих так сильно, словно это сможет спасти или хотя бы согреть, утешить… на мгновение. Последнее мгновение.

– Пожалуйста, Теа. Прошу… – умоляю, прошу и плачу.

Кто-то опускается рядом со мной, что-то говорит, но я не слышу. Мой взгляд с отчаянной, обреченной надеждой впивается в лицо Теоны, ставшей мне родной и близкой за столь короткий срок, что мы провели в этом аду.

– Ты нужна нам. Мы не справимся без тебя… Как же так, Фокс? Мы же команда…

Почувствовав слабое шевеление ее пальцев в моих ладонях, я обхватываю их еще крепче, желая удержать, не дать уйти… так рано, несправедливо рано. Мне удаётся… всего на секунду, а потом из ее груди вырывается булькающий звук, распахнутые глаза за визором шлема тускнеют, из них неумолимо утекает жизнь, оставляя лишь страх, боль и неизбежное прощание. Ее губы шевелятся, будто она хочет что-то сказать, но все, что остается – слабый хрип, после которого тело Теоны затихает в моих руках.