Извлекатели. Группа "Сибирь" (СИ) - Денисов Вадим Владимирович

— Ваня. Ты остаешься, будешь страховать нас снизу.

— Как всегда, мог бы и не говорить, — недовольно пробурчал Потапов.

— Страховать! А то и прикрывать, — окончательно раскидал роли Павел. — Осипенко, за мной!

А я что, я всегда готов к труду и обороне, дробовик уже извлечён и проверен. Лишним не будет. На борту мы сразу направились к концевой переборке надстройки.

— Как тебя зовут? — командир остановился напротив пацана, положил руку на плечо и взглянул ему в глаза.

— Николаем, кличут, дяденька. Коля Брагин я, — прошептал напуганный мальчишка, чуть не захлебываясь от слёз. Было видно, как его потряхивает от пережитого страха.

— Спокойно, Коля, спокойно… Ты настоящий молодец, правильные сигналы подавал. Рассказывай всё по порядку, — тихо приказал группер, присаживаясь перед Николаем на корточки.

— Напали на нас! — громко выпалил мальчишка, и Паша тут же захлопнул детский рот ладонью в перчатке.

— Больше не кричим, — напомнил он строго, — давай по порядку. Подыши глубоко, успокойся. Договорились? Меня можешь называть дядей Пашей.

— Судно захвачено, капитан, получается, в заложниках, — с трудом произнёс Коля, перед этим сделав несколько глубоких вдохов.

— Ух ты! Прямо как в кино. Что за пираты? — группер сделал вид, что не заметил мальчишеского страха.

— Не, пираты, они не такие, пираты они другие… — с детской непосредственностью возразил пацаненок, мысленно тоже вспомнив что-то кинематографическое.

Однако Кромвель не поддержал это направление в рассказе, его больше интересовало другое:

— Кто же тогда? — прервал он юнгу.

— Партизаны, вот кто! Щетина проклятая! — с непреклонной твердостью заявил юнга Коля Брагин.

Командир значительно посмотрел на меня, словно перебрасывая своё недоумение подчиненному, пусть он переваривает. А шефу некогда.

Дикость какая-то, зачем щетине захватывать какой-то сборщик?

— Миша, правый борт под контроль, — распорядился Павел. Выполняя команду, я осторожно двинулся вправо, чтобы выглянуть за угол надстройки, а командир жестами показал Потапову, чтобы он держал на прицеле пистолета правый борт судна. После чего Павел опять обратился к единственному из обнаруженных нами живых членов экипажа:

— Ты ничего не перепутал?— переспросил он.

— Так он же сам сказал!

— Как всё происходило?

— Капитан был в рубке, Богданов — на модуле с реактором, что-то в подающем механизме печки чинил. А я на баке книжку читал, «Приключения Тома Сойера». Когда они подошли на «Казанке», подумал, что это местные шакалят, из деревни или с заимки какой-нибудь. Вечно им что-то нужно, бездельникам, — по-взрослому проворчал Николай.

— Богданов это...

— Матрос, он часто механику помогает. Они и рыбачат вместе.

— Сколько их?

— Вдвоём пожаловали.

— Сейчас они в рубке?

— Там один, он у них главный, походу. На нём кожаный жилет, чёрный, с кармашками. Китайцы такие продают на рынке. На голове шлемофон, как у танкистов, на лбу белые цифры. Ноль, пять, семь.

— Наблюдательный! А второй?

— Да вот же он, на палубе лежит! — мальчик дёрнулся, желая высунуться и показать на труп, но Павел успел схватить его за рукав.

— Тихо, тихо. Так это не ваш? Хм-м... Кто его сминусовал?

— Главарь и застрелил! — понижая голос, зачастил рассказчик. — Как только они на палубу поднялись, так сразу начали собачиться. Я весь базар не слышал, вроде бы тот, что на палубе, утопил в реке мешочек с какой-то крутой дурью. Начали ругаться, толкаться, а затем главарь выхватил наган, и — бац!

— А ты что?

— Я сразу пригнулся за мешками, испугался очень... — чуть ли не виновато молвил пацан.

— Испугаешься в такой ситуации. Дальше?

— Ну, тут и Васильич выскочил, и Богданов прибежал, начал спрашивать, кто они такие и что тут происходит... Тогда партизан опять выстрелил из нагана ему в ногу. Богданов тоже упал. А капитан — в рубку, к рации.

— Капитана как зовут? — Кромвель прихлопнул на шее комара и по-пижонски вытер ладонь вытащенным из кармана белоснежным платком. А штанины на что?

— Васильича? Щеглов. Щеглов Федор Васильевич. Только не успел он, этот гад поднял с палубы карабин и помчался за ним наверх.

— У него ещё и карабин есть? Какой?

— СКС, я из такого же стрелял недавно, запомнил. Он его у убитого взял.

— Понятно... А музыка?

— Так он же гашёный! Обкуренный или обколотый. Музыки ему захотелось, заставил включить станцию на FM-канале, здесь сигнал ещё добивает из Подтёсово. Выбрал что-то стрёмное, и на полную громкость.

— Раненый?

— В кубрике он, я ему помог добраться, рану перевязать.

Кромвель от досады сплюнул, нарушая все этические правила. Сейчас не до этики.

— Серьёзное ранение?

Николай растерянно пожал плечами.

— Вот тут, смотрите, сбоку, — показал он место на правом бедре. — Кровь сперва текла, но мы зажали. Я ему аптечку принёс. И воду.

— Он в сознании?

Николай кивнул.

— Ладно, посмотрим. Скажи, капитан каким трапом чаще пользуется?

— Только правым ходит, левый сейчас закрыт. Там двух ступенек нет, механик не успел новые приварить. Послезавтра собирался. У нас старый пароход, вечно что-то ломается.

— Ясно. Николай Брагин, ты просто молодец, — повторил Командир. — Это весь ваш экипаж?

Мальчик торопливо помотал головой.

—- Нет, конечно, механик с ещё одним матросом на «обушке» в Подтёсово поехали, им запчасти должны привести. Послезавтра утром должны вернуться.

Группер, укладывая в голове всё услышанное, немного помолчал.

— Коля, сам-то как думаешь, что там происходит, звуки какие-нибудь слышал?

— Мне и думать не надо, я видел и слышал. Щетина сидит на полу, машет наганом и рассказывает капитану какие-то сказки, иногда требует наркоты и баксы. Васильича он тоже усадил. Партизан тощий, длинный. Кроссовки разваливаются, носки видно. Губастый какой-то... Передние зубы сверху выбиты. К нижней губе окурок слюной прилепил, как у шпаны. Сейчас у нас уже никто папиросы не курит, а у этого «Беломор».

— Ты что, подкрадывался к ним? — нахмурился Кромвель.

— Вот ещё, мне пожить охота! Сами позвали. Сначала Васильич крикнул, а потом и бандюган этот, велели метнуться в капитанскую каюту и принести щетине коньяк, там полбутылки было. Пригнулся под окном, я же маленький, послушал, заглянул, поставил бутылку на пол, и дёру!

Разве нужно на такое подписывать ребёнка? Растерялся капитан, не помог ему стаж честной гражданской работы.

Если человек не служит в полицейских структурах, не является профессиональным юристом или членом преступного сообщества, то ему чрезвычайно сложно осознать, что грань преступного мира проходит рядом с его обыденным существованием. И в любой момент организованный злой умысел может легко поломать жизненные планы мирного человека. Вроде бы, по-житейски он всё делает правильно, по плохим районам вечерами в одиночку не ходит, в конфликты не вступает, не провоцирует уличные разборки, всячески дистанцируясь от любого криминала.

А потом криминал всё-таки приходит. Неожиданно, зло и беспощадно.

— Рисковый ты парень, — без всякого одобрения оценил операцию Николая группер.

— Жизнь такая, — пытаясь бодриться, выдавил пацан.

— Ясно, — значительно сказал Кром, прислушиваясь к звукам музыки. — Ну, похоже, они там надёжно заняты песнями.

— Что командир, работаем? — не выдержал я. Сколько можно ждать.

Если всё сделать аккуратно, правильно, то работы минут на пять. Грохнуть эту сволочь без лишних слов, и всех дел. Никаких рефлексий я не испытывал, психологическая подготовка у нас была отменная, с группой настоящие спецы работали. Пристрелю, не задумываясь. А уж с такой ненавистью, которую сейчас приходится искусственно гасить... Но сейчас эмоции не нужны.

— Справа идём?

— Здесь тоже можно подняться, — вместо группера поторопился ответить мне Николай. — На крышу, и сразу за трубу.

Я с сомнением поглядел на многократно крашеный металл переборки с жирными каплями-потёками. Судно готовили к навигации, по весне в очередной раз красили, и краска внутри капель ещё не везде высохла полностью. Обязательно вымажусь.