Книга-Всех-Историй уставляется на проректора всеми глазами и ждёт ответа.
— Да, — говорит она. — Мой дед был Крысоловом. И он научил меня различать запах этих тварей даже через магический флёр. Хотя сам он к тому времени почти потерял чутьё.
— Узнайте, — повелевает Книга, — что за грызун прячется на той мельнице? И чьи шепотки таятся за гобеленами академии? От этого может зависеть ваша жизнь и жизнь студентов.
— Спасибо, мудрая книга, — кланяется Злобинда.
И фолиант замирает на своём постаменте. Книга да и книга. Чуть странно оформленная, но даже не скажешь, что умеющая говорить, прыгать и крутить кино.
— Это полное погружение! — ворчит Книга-Всех-Историй напоследок, грозно зыркает на меня жёлтыми совиными глазами и лишь тогда уже замолкает совсем.
— Что будем делать теперь? — Злобинда косится на мирно похрапывающего Галета.
— Для начала — разбудим его, — говорю я. — Нашему дорогому королю нужно многое нам рассказать.
— Но как… будить…
В глазах Злобинды — полное непонимание.
— Да ну, — вскидываю брови, — а то вы не знаете? Существует лишь один способ снять чары Беспробудного сна.
Судя по тому, как округляются её глаза, она быстро понимает, какой.
— Нет! — Злобинда прижимает руки к груди.
— Да! — ухмыляюсь я и делаю бровками.
— Допустим, — соглашается она. — Но ведь вам не хуже моего известно, что это должен быть Поцелуй Истинной Любви! А я совершенно не люблю Галета. Более того, я вообще никого не люблю.
— Это поправимо! — бодро отзываюсь я. — Ведь наш с вами начальник — лучший зельевар всей Сказочной страны.
— И… что вы предлагаете? — в голосе Злобинды неподдельное волнение.
— Ограбить лабораторию Хмуруса! У него-то точно найдётся приворотное зелье.
Злобинда смотрит на меня возмущённо, как на нашкодившего студента-первокурсника. Кажется, я только что упала в её глазах.
Но потом, кажется всё-таки сложив дважды два, она кивает, хватает меня под руку и уводит из библиотеки.
Идём по коридору рядышком и усиленно делаем вид, что заняты беседой. Издалека прямо лучшие подруги. Ну а что, могут же взахлёб дружить фея и тёмная колдунья?
Но на самом деле мы разрабатываем коварный план ограбления.
— Раз вы всё это затеяли, — шипит Злобинда, — то Хмуруса вам придётся взять на себя. И убедительно так взять, чтобы он не понял, что его берут…
— А вот я не понимаю! — возмущаюсь так же шёпотом. — Во-первых, в чём виновата, если заклинание сна на Галета наложили вы? Во-вторых, почему это я должна брать, если вроде полагается давать…
Злобинда морщится:
— Брать-давать, какая разница! Просто сделайте это!
— Так уж и просто! — тихо рычу. — Я могу это делать только по любви! А моё сердце уже отдано Анатолю.
— Вы сейчас о чём? И причём здесь какой-то Анатоль?
Взгляд у Злобинды такой, что запросто может вытащить душу и вытрясти её как пыльный ковёр.
А я понимаю, что завела разговор куда-то не туда и смущаюсь. Даже останавливаюсь. Она тоже — грозная, руки в бока.
— Анатоль, — говорю, наконец, — мой жених. Поэт. Ждёт меня с моим же фантомом.
— Ээээ… Может, я чего-то не понимаю, но звучит так, будто он вам изменяет с вашей же копией?
— Почти так и есть.
— Так что же вы делаете здесь? А вдруг вашему Анатолю надоест фантом, и он пойдёт искать утешения у какой-нибудь резвой пастушки?
Меня пронзает: настолько яркой предстаёт эта картина! Хоть сейчас всё бросай и беги проверяй.
Видимо, переживания у меня так красноречиво написаны на лице, что Злобинда качает головой и говорит:
— Будь у меня жених, хотя бы самый жалкий, как Галет, я бы тут не торчала. Уже давно окрутила и построила.
— Я бы тоже, если бы не моя архиважная, — закавычиваю пальцами слово, — миссия. — Подманиваю Злобинду ближе, и когда она наклоняется, шепчу: — Женить Чариуса Хмуруса.
Злобинда даже подпрыгивает, будто я на неё кипятком плеснула. Никогда бы раньше не подумала, что поделюсь тайной с такой, как она. Но мне нужны союзники, и выбирать их не из кого. Особенно, если учесть, что предыдущими кандидатурами были кот-мутант, король-крыса и белка-человек.
Злобинда, однако, не спешит меня осуждать. Наоборот, в её глазах появляется озорной блеск.
— Это ведь неплохая идея. Женившись, он точно станет менее занудным. А там, глядишь, и нам, сотрудникам, толика личной жизни перепадёт. Ведь сейчас он, как та собака на сене, и сам неустроенный и нам не позволяет. Знаете, я помогу вам, а вы, взамен, должны помочь мне.
— С удовольствием, и что я должна сделать?
— То, что вы умете лучше всего — устроить мне «долго-и-счастливо».
— Я с радостью, но для этих целей нужен принц или король. Хотя бы самый завалящий.
— Завалящий у нас есть! В библиотеке же валяется! Чем не кандидат?!
— Так вы что… решили… Вам всё-таки нравится Галет?
— Не то, чтобы очень, но я думаю, из него можно сделать человека, хотя, конечно, он та ещё крыса.
— Тогда нам не нужно красть зелье у Хмуруса. Думаю, раз вы захотели, то Поцелуй Истинной Любви может сработать и так.
— Не проверим — не узнаем.
Злобинда разворачивается и широким шагом направляется навстречу судьбе. Спешу за ней… и не замечаю, как пол под ногами расходится, и я падаю в какую-то нору…
Ударяюсь головой.
И последнее, что слышу: ехидные, но довольные смешки.
Глава 10, в которой я рассмеялась…
Прихожу в себя в клетке. Моя тюрьма трясётся в ритме «тунц-тунц».
На таких децибелах музыку обычно слушают орки. Но оркам-то откуда здесь взяться? Кстати, понять бы ещё, где это «здесь»? Пытаюсь встать — что-то тянется за руками и позвякивает. Цепи? Да вы спятили?! Фею и на цепь? Я вам не собачонка какая-нибудь!
Оглядываюсь в поисках волшебной палочки. Да что за… силы тёмные! Палочки нет!
Подползаю к краю решётки, смотрю, как под:
— Я буду вместо, вместо, вместо неё
Твоя невеста, честно, честная, ё,
Я буду вместо, вместо, вместо неё твоя… [7] —
двое существ, как говорит современная молодёжь, зажигают. Их движения дёрганные и больше похожие на пляску Мурчелло, объевшегося неведомых зверюшек. Сами же танцоры выглядят, как бродяги: одеты в какие-то несуразные грязные лохмотья. Один — в зелёные, другой — в синие. Добавить к этому ещё полукрысиные рожи — те ещё танцульки получаются.
Но особенно жжёт синий. Даже язык вывалил: прыгает на задней одной лапе, дрыгает второй, молотит воздух передними. Зелёный же, куда более тощий, с выпирающим кадыком, запрокинул морду и дёргается, как заведённый.
Чёрный салон, кожа и крокодил,
И сразу ты на педаль до конца надавил… [8]
Тут они уже начинают подпевать, и хоть уши затыкай. Слушают всякое старьё! Хотя новинки сюда, в окрестности Злобнолеса, видимо, доходят медленнее и хуже.
Понимаю, что вряд ли до них докричусь, но всё-таки пытаюсь:
— Эй, танцоры!
Они, как и следовало ожидать, не реагируют.
Зато отзываются рядом. Нежный, едва различимый за грохотом голосок просит:
— Не зовите их, не надо! Они страшные и могут нас съесть!
Осматриваюсь — Ляна. В соседней клетке.
И судя потому, что одежда у неё запылилась, а волосы сбились, она здесь уже довольно продолжительное время.
Подманиваю ближе. Она тоже звенит цепями, когда подаётся мне навстречу. Беспомощно вскидывает вверх тонкие руки: вот, мол!
— Главное, спокойствие, — говорю ей, обнимая через прутья клетки.
Но она не слушает и плачет вовсю.
— Я ведь просто шла. Никого не трогала. А тут эта крыса — шасть. Я хоть и знаю, что он не совсем крыса, но всё равно — боюсь их и не люблю. Стала отступать, а тут дыра, вот такенная. И я провались. А потом смотрю — в клетке. Да что же это такое?! Теперь они нас съедят! У них зубищи ого-го, я видела!
