— У Христиана и Лизет, — вспоминаю я своё видение, — должен был родиться ребёнок. Значит, теоретически где-то остались потомки.
— Увы, только теоретически, — отзывается Хмурус. — Потому что если бы тот ребёнок существовал, вы, Айсель, помнили бы об этом. Феи — уникальные хранилища памяти. Они помнят всех сказочников. Даже сами того не зная.
Обласкал, так обласкал! Словно мы — машины какие-то.
— Вот как, — рассуждаю вслух, подхватив его мысль. — Стало быть, я помнила, не помня.
— Да, — кивает Хмурус, — таково свойство фей. Потому-то я и применил к вам сон-газ, чтобы усыпить физическое, но пробудить глубинную память.
— Тогда, — осеняет догадка, — может, стоит попробовать ещё раз? Разбудить ещё поглубже? Ну, память, в смысле…
Он отрицательно качает головой, а Злобинда смотрит на меня, как на безумную.
— Сон-газ нельзя применять более одного раза. Это может привести к полной потери памяти, а то и к личностной дисфункции. Боюсь, фея с серьёзным психическим расстройством, станет угрозой для всей волшебной страны.
Фыркаю и отворачиваюсь: только он умеет одновременно говорить милое и гадости.
— Так что же нам делать? Может, спросить Книгу-Всех-Историй?
Злобинда вздыхает:
— Если бы она знала, она бы показала нам ещё тогда…
— Так что же делать?
И тут глаза Хмуруса задорно сверкают, как бывает, когда нащупаешь идею:
— Создать заклинание поиска. У нас как раз в наличии всё необходимое: лаборатория, смекалка, тёмная колдунья, зельевар и фея.
— Не получится, — скептически заявляет Злобинда. — Для этого нужно ДНК того, чью родню мы собираемся искать.
Хмурус самодовольно ухмыляется, а потом извлекает из рукава своей мантии небольшую коробочку, будто китайский император — пекинеса.
— Взгляните.
Он осторожно открывает крышку и подзывает нас поближе.
На тёмно-синем бархате, поблёскивая, лежит рыжеватый волос.
Я сразу понимаю — чей. Даже дышать боюсь.
— О, — тянет Злобинда, — но если так, может сработать!
— Я более чем уверен, что сработает, — светясь от гордости, заявляет Хмурус. — А поскольку времени у нас не так много, то… — он оглядывает нас, — то быстренько переодевайтесь и приходите ко мне в лабораторию.
— Ну уж нет! — решительно заявляет Злобинда. — Я и так постоянно жертвовала личной жизнью ради этого учебного заведения. Больше такого не будет. В конце концов, завтра у меня свадьба.
— Свадьба у вас будет, уважаемая госпожа Ши-Ворот, — ехидно заявляет Хмурус, складывая руки на груди, — когда я разрешу. Пока что я ещё ваш начальник.
— Ах вот как! — вскипает Злобинда. — Тогда считайте, я уволилась.
И швыряет в него заклинанием, которое по пути до объекта трансформирует в папирусный свиток.
Но заявление до объекта долетает — Хмурус встречает документ огненной вспышкой.
— Не трудитесь, — отрезает он, — я всё равно не приму и не подпишу.
— Это произвол! — Злобинда вскидывает голову, её острый подбородок дрожит, а в глазах поблёскивают слёзы.
— Нет, — немного грустно произносит Хмурус, — это необходимость. Потому что если завтра у вас будет свадьба, то послезавтра у нас может не быть Сказочной страны и нас с вами…
…Всю пафосность такого момента портит Мурчелло, который в буквальном смысле падает с потолка, словно в том внезапно образовалась дыра, и накидывается на что-то, похожее на тёмный прыгучий блин.
— Я напал, напал! — торжествующе орёт мяв-кун.
Хмурус фыркает.
— На что же, позволь тебя спросить, ты напал? На спятившую тряпку?
Между тем чёрное плоское нечто так и норовит вырваться из-под Мурчеллиной лапы.
— Да нет же, я напал на след… он меня привел…
Вдруг я понимаю: сама ведь попросила Мурчелло вывести на чистую воду кудесника. А если это — его след?.. И он привёл сюда?..
Ой.
Прикрываю рот и падаю на кушетку.
Ощущение такое, как будто меня подняли, а потом — резко бросили. Пренеприятное, в общем…
Глава 16, в которой я увидела, куда приводят…
…проворный след ловко вырывается из лап Мурчелло и, резиново шлёпая по полу, направляется к выходу.
Мурчелло с воплем:
— Стоять, мяааауу! — срывается следом.
А за ними и Хмурус.
И я.
Наконец, костеря всех, кто сорвал ей девичник, выбегает и Злобинда.
Хмурус продолжает преследовать след. А мне удаётся перехватить котяру (всё-таки у крыльев есть свои преимущества), оттащить за угол и поднажать на него:
— Это же его след? Кудесника? Что он делал в этой части здания? Тут же дортуары студенток!
Мурчелло вживается в стену и округляет и без того огромные радужные глаза:
— Мяв-женщина, ты спятила? Это просто след! Он бегал, я поймявл, инстинкт у мявня!
— Но ты ведь сказал, что напал на след?
— Айсель! — он щёлкает пушистыми пальцами у меня перед носом, как делают, когда хотят проверить реакцию. — Вернись! Конечно, напал, раз поймал. Да и был он не здесь, мыв же оттуда, — тычет когтем вверх, — упали.
Это точно. И чего я всполошилась! И вообще, дался мне тот кудесник! Пусть сам за мной бегает!
— Но так чей же это след?
Мурчелло пожимает плечами.
— Я же сказал, просто след. Лежал себе. Потом прыгать начал. Кто-то определённо оставил его. Но кто — неведомо. Бывает же, остался след в истории. А чей — не помявнишь.
Вздыхаю.
— Ну, раз так, пойдём. Уж Хмурус точно изловил и уже, наверное, препарирует.
Однако когда мы с Мурчелло подлетаем, из кабинета Хмуруса доносится душераздирающий крик.
— Да он там не след режет, а Злобинду! — пугаюсь я и резко открываю дверь в лабораторию… и замираю на пороге.
Снова клубится дым, но в этот раз не зелёный, а сизый, уходящий в черноту. С тошнотворным запахом жжёного сахара и ванили.
Сама она одета в красное и вызывающее.
И белый передник поверх нарядного атласного платья смотрится нелепо, но её, кажется, ничуть не смущает.
Она немного всклочена, но ей как всегда идёт.
Сейчас её изящные ладони спрятаны в грубые рукавицы, а в руках — поднос, на котором горка сгоревших пирожных.
Видимо, и крик принадлежал ей — ну ещё бы, сладости сгорели!
В этом вся она, моя заклятая подруга Иолара, Ведьма Пряничного Домика.
Увидев меня, любительница сладостей роняет поднос. Чёрная труха пачкает безупречный фартук.
— Ты! — восклицаем мы одновременно, сверля друг друга взглядами.
— Что ты здесь делаешь? — она говорит первой и отряхивает одежду.
— Работаю, — отзываюсь я. — А ты?
— А я на свадьбу к сестре приехала.
— К сестре?
Иолара хмыкает и поворачивается к Злобинде.
— Ты ей не сказала?
Та разводит руками.
— Ты же сама сказала, что хотела сделать сюрприз.
Последнее слово Злобинда закавычивает пальцами.
— Ах да, точно. Но это не повод не вспоминать о родственниках.
— Но ты ведь тоже не говорила, что знакома с Айсель.
Иолара прыскает в кулак.
— Айсель? Ну и имечко! Мяв-кун что ли придумал?
На её смешок оборачивается Мурчелло. Вся морда в сливочном креме, одной лапой обнимает кастрюлю, другой — выгребает лакомство и слизывает с подушечек пальцев.
— А что, хмяврошее же имяв!
Но его, кажется, не слышат.
Иолара зеленеет, прямо, как Хмурус, а глаза её, наоборот, чуть ли не белеют от гнева.
И в повисшей звенящей тишине она произносит, чеканя каждое слово:
— Он. Сожрал. Мой. Крем.
В комнате темнеет, как пред бурей, которая, знаю точно, с минуты на минуту грянет.
Иолара загорается и полыхает. А когда она вспыхивает — лучше держаться подальше. Язычки пламени пляшут на тонких пальцах, разливаются по алой атласной юбке.
Женщина-огонь, в буквально смысле.
— Я зажарю тебя, — говорит она, устрашающе растягивая гласные. — И скормлю…
Попытку кого-либо зажарить в его лаборатории на корню пресекает Хмурус, окатывая горячую красотку водой прямо из полового ведра. Тряпка цепляется за шпильки с резными головками и свешивается мантильей, украшая изящную причёску Иолары.
