"Фантастика 2025-68". Компиляция. Книги 1-27 (СИ) - Калинин Алексей

— Господа, мы не можем отдавать инициативу противнику. До недавнего времени наша авиация во всем опережала вражескую, и это добавило нам авторитета в глазах всего мира. Идите и думайте, чем мы можем ответить! Жду ваших предложений завтра.

Санкт-Петебург, Дегтярная улица, 20 мая (2 июня) 1916 года, пятница, вечер

После побега, строго соблюдая инструкции, Коровко прошагал полверсты по Станционному шоссе[150], потом его встретили, усадили в «императрицу» и отвезли на какой-то из волжских причалов, где пересадили на моторную лодку. Затем он сладко заснул, не помешал даже стрекот лодочного мотора, и растолкали его уже в Торжке. Там он отсиживался пару дней, а сегодня, лишь слегка сменив внешность, спокойно прибыл в столицу на поезде.

Нет, соблазн сбежать и от спасителей возникал, но… А дальше-то что делать? Жить Константин хотел, потому и сбежал, не раздумывая — впереди, как шпиону кайзера, ему светила виселица. Но хотелось, к тому же, жить хорошо, а хорошая жизнь и незаметность трудно совместимы. Вывод был простой — нужно покинуть пределы «Отчизны милой». Контрабандные каналы для этого не годились, оставались «марсиане».

Вот и явился он послушно по названному адресу. И теперь уже второй час, поддакивая в нужных местах, внимал проповеднику новой секты.

Кстати, про себя он отметил высокий профессионализм собеседника. Ему самому не раз приходилось убалтывать людей из самых разных слоёв общества, чтобы они доверили ему свои деньги. И его визави, пожалуй, по этому умению ничуть Константину Михайловичу не уступал. А возможно, что и превосходил.

— Я понял. Вам нужно, чтобы я придумал сильный и неожиданный ход против Воронцова. Что ж, это совсем нетрудно. Судя по репортажу в этом «жёлтом листке», — тут беглый арестант извлек из саквояжа и протянул собеседнику газету, — он научился научным способом производить золото из ртути. Современная алхимия, так сказать. И не морщьтесь так! Источник данных, согласен, мутный. Но наш противник на такое вполне способен. Сами же говорите, что он пользуется знаниями древней и мудрой расы с Марса. Думаю, они давно забыли даже то, что мы ещё нескоро узнаем.

— Shit[151]! — возопил тот. И продолжил, снова перейдя на русский: — Правы были Наставники, вы — Избранный! Настоящий Противник Губителя!

Константин готов был поклясться, что последние слова были именно с большой буквы, как имена собственные. Ну, точно, новая секта. И её проповедник уже сам уверовал в чушь, которую вливает в уши доверчивым простакам.

— Мы сосредоточились на атомной бомбе! — между тем продолжал фанатик. — А ведь издавна известно, что золото — не менее сильное оружие.

— Вы не совсем правы, дорогой мой! — продолжил Коровко, уже не удивляясь тому, что собеседник буквально впитывает его слова. — Оружие, знания и золото взаимно дополняют друг друга и делают его почти непобедимым.

— Почти? — жадно переспросил агент «марсиан».

— Именно что почти! — веско подтвердил беглый мошенник. — Власть золота уже используют другие люди — Ротшильд, Рокфеллер, Джон Пирпонт Морган-младший. Если доказать им, что Американец не просто хочет часть этой власти, а всю, целиком… Они сами уничтожат его. Вы спросите, как именно доказать? Очень просто! В этом листке говорится, что банда китайцев некоторое время назад похитила грузовик с несколькими тоннами золота, и следы ведут в Пекин.

Тут он замолчал, но не ради усиления эффекта, а потому что внезапно сказалась сухость в горле.

Слушатель понял, смутился, заметался по квартире… И налил стакан сока из ТетрУпаковского пакета, придуманного тем же Воронцовым. Коровко усмехнулся про себя, оценив иронию ситуации.

— Я уже оценил связи вашей организации в России. Проверьте, действительно ли было похищение, и на самом ли деле следы ведут в столицу Китая. Если это правда, просто сообщите об этом перечисленным мною людям. А уж они найдут способ установить правду.

Глава 25

Могилев, Ставка Верховного Главнокомандующего, 20 мая (2 июня) 1916 года, пятница, обеденное время

— Ничего не выйдет, Александр Михайлович. У нас в наличии пятьдесят девять исправных «беломора». И всего пять гидроавиатраспортов. Раньше, чем следующей весной ударить по Вильгельмсхафену мы не сможем!

— Германцы ударили семью десятками самолётов, не больше. И разгром был полный.

— Они вылетели в четыре «волны», это раз. Им не противостояла авиация, это во-вторых. Ну и в-третьих, их успех развивал почти весь Флот Открытого Моря.

Если кто-то подумал, что мы тупее немцев, то зря. Мощный удар по главной базе Кайзерлихмарине мы готовили с самого начала. Но это только на бумаге можно «из ниоткуда» достать две-три сотни ударных самолётов, а к ним — обученных лётчиков, штурманов, механиков и стрелков, незаметно для противника идеально отладить тактику, вылизать вооружение и — устроить противнику эдакий «Пёрл-Харбор». Начать с того, что ни пикировщиков, ни самолётов, пригодных к топ-мачтовому бомбометанию, нам построить не удалось. Прочность корпуса и мощность моторов просто не позволяли такой тактики, к огромному моему сожалению. Даже то, что у нас торпеды теперь заряжались не сжатым воздухом или смесью сжатого воздуха и пара — уже чудо. Цандеры не каждый день рождаются, а я подсказать систему теплозащиты не мог просто потому, что не знал. Иначе и с торпедоносцами бы у нас ничего не вышло. Нет, построить их можно было бы, но и мощность торпед, и дальность применения существенно уступали бы.

И всё остальное тоже пришлось растить, «медленно и печально», набивая шишки и набираясь опыта.

— Германцам просто повезло! — согласился Сандро. — Идеальные условия. Но ведь и у нас сейчас есть возможность устроить аэродромы вот тут, — он показал на карте, где именно. — возле Багенкопа, на юге острова Лангеланд. Двести шестнадцать километров по прямой.

— Авантюра это, не дотянут! — решительно отрубил я. — Да, до Копенгагена летели в два с половиной раза дальше, но без вооружения, штурманов и с дополнительными баками. И возвращаться не было нужно.

— Дополнительные баки и сейчас подвесить можно! — негромко, но твёрдо возразил мне Лаухин. — Лететь всё равно придётся в ясную погоду, то есть, когда атмосферное давление высокое. Если ещё и вылетать поздней ночью, когда похолодает, воздух плотнее будет. Да и мощность движка, если подрегулировать с учётом условий, немного, но повысится. Считать надо, но запас хода километров в сорок останется.

— Отлично всё складывается! — оживился Великий Князь. — Вылетать и надо в это время, чтобы оказаться над целью прямо на рассвете. Часть машин загрузим бомбами, чтобы жечь ёмкости с нефтью и подавить зенитное прикрытие.

— И по истребительному аэродрому огнём пройтись. А часть машин переоборудовать в эдакие «большие штурмовики». Поставить на «муромцы» по три «эрликона», добавить пулемётов и навесить побольше ракет. Будут добивать оставшихся.

— Смертники получатся! — недовольно скривил рот я. — У штурмовиков и так потери высокие, а эти «летающие коровы» тихоходны и неповоротливы. И бить по ним будут не только зенитки, а все имеющиеся пулемёты и винтовки.

— Там два движка! — напомнил мне Лаухин[152]. — И сиденья экипажа можно укрепить титановыми пластинами и кевларом. Как в генеральских бронежилетах.

Ну да, свой секрет я с началом войны открыл. Не только генералы, но и старшие офицеры уже имели бронежилеты. Да и защитные каски постепенно из ударных частей распространялись по армии. Ими уже оснастили гвардию, сапёров, работающих «на передке» и артиллеристов.

— Ещё добавим дальние разведчики, а на них — офицеров управления. Проверять эффективность ударов и направлять последующие.

— Какие «последующие»? — в голос заорал я. — После первого же удара, даже если он будет успешен, немцы подтянут все истребители и новые зенитки. У нас будет всего один удар! Без усиления силами Флота. И из шести десятков самолётов минимум половину придётся применить для ударов по аэродромам и зениткам. Да ещё сколько-то в полёте просто сломается или заблудится. Много ли вреда нанесут две дюжины торпед?