Сейчас там расположились Даран и Райна, оставив с Лаурой Мию и второго воина, чьего имени Стриж до сих пор не знал.
Лёха тоже провёл там минут десять, наблюдая за Аланисом.
Странный тип. Какой-то блеклый, невыразительный, с весьма скудной мимикой. Во всяком случае за время наблюдения он не проявил ни единого яркого чувства. Разве что пальцы предательски выбивали дробь по подлокотнику.
Лёха удовлетворённо улыбнулся. Контрастные эмоции выбивают из колеи намного эффективней, чем грубый прессинг, на котором настаивала Райна. Если человека обвинять — он, как правило, замыкается. Даже невиновный. Такова уж природа — сопротивляться давлению, замыкаться, отмалчиваться. В этом случае преступник находится в своей стихии. Он знает что ему делать и как себя вести.
А вот непонятное и непривычное выбивает из колеи. Резкая смена обстановки и отношения должны дезориентировать Аланиса: грубый захват на границе, обыск, обратный путь под конвоем — есть чего испугаться. И вдруг всё это сменяется спокойствием приёмной.
Необъяснимо. Непонятно. И сейчас распорядитель сидит, перебирает в уме все свои грехи и гадает о причинах такого обращения.
— Омерзительный тип, — сквозь зубы процедила Райна.
Аланиса она рассматривала с брезгливым отвращением, словно жабу.
— Я смотрю он завоевал всенародную любовь? — хмыкнул Лёха, с интересом взглянув на магичку. — Почему же занимает не последнюю должность, если его так не любят? Дай угадаю: тоже родственник?
— Настолько дальний, что даже упоминать стыдно, — отмахнулась та. — Старая ветвь, выродившаяся настолько, что магический дар почти угас.
— Тогда почему ему досталась синекура? — уточнил Стриж, вновь переведя взгляд на подозреваемого.
— Ветвь рода старая и уважаемая, — пояснил вместо неё Даран. — Да и Аланису по некоторым причинам покровительствует Риган.
За фырканьем Райны последовала презрительная ремарка:
— По борделям они вместе шляются и винные погреба разоряют, вот и все причины.
Стриж напрягся. У двух подозреваемых вдруг появилась неожиданная связь.
— А почему вы раньше об этом не упоминали? — недовольно спросил он.
— О том, что Аланис — завсегдатай борделей, я тебе уже говорила, ну а как развлекается его светлость Риган ты не спрашивал.
Объяснять и спорить Лёха не стал. Смысла не было. Тем более, что «клиент созрел». Взяв сумку, Стриж направился ко входу в приёмную.
При его появлении Аланис неторопливо встал и вежливо, но не глубоко поклонился.
— Не имел чести быть представленным вам, — произнёс он. — А обо мне вы, вероятно, должным образом осведомлены.
Его голос, в отличие от внешности, был куда более выразительным, даже приятным.
— Я — новый дознаватель её сиятельства, Дрюон, — представился Лёха, усаживаясь напротив Аланиса.
Как и многие другие, эта должность была вакантна уже вторую неделю, а потому незнакомое лицо должно было вызвать лёгкую тревогу, но не удивление. Лаура на примере Дарана уже продемонстрировала, что делает самые неожиданные и нетрадиционные назначения, а потому запросто могла поставить на видный пост тёмную лошадку.
Аланис скупо и бесцветно улыбнулся в ответ, сел и предположил:
— Рискну предположить: вы наслышаны что я — душа компании и весельчак, а потому столь грубо оторвали меня от дел ради незабываемого праздника в честь новой должности?
Улыбка «весельчака» больше подходила мертвецу, но не была нервной. По этому человеку вообще сложно было читать эмоции. Стриж не был крупным специалистом в разного рода расстройствах, но было очень похоже, что распорядитель страдает каким-то недугом, влияющим на мимику.
Свезло так свезло…
— У нашей встречи куда более серьёзная причина, — сообщил Лёха, внимательно наблюдая за реакцией распорядителя.
Тот едва заметно напрягся. Нервничает? Есть что скрывать? Похоже на то.
— Надо думать, — на этот раз улыбка Аланиса выглядела чуть более натянуто, чем раньше. — Не каждый день мою работу прерывают столь грубым образом, а затем тащат в замок для душевной беседы за чашечкой чая. Кстати, я бы не отказался выпить.
Лёха мысленно присвистнул. По местным меркам распорядитель позволил себе неслыханную дерзость, разговаривая с дознавателем в подобном тоне. Привык к покровительству графского брата, или имеет за душой кучу денег и не боится потерять место? Или, вероятней всего, Аланис просто из тех людей, что начинают дерзить и хамить когда нервничают.
Одёрнуть наглеца, указав место, как сделал бы тот же Даран, или наоборот — спустить дерзость, показывая расположение? Пожалуй, второе. Пусть расслабится, найдя родственную душу. Да и немного вина поможет развязать язык.
— Кто бы не отказался? — задал риторический вопрос Лёха и позвонил в колокольчик.
Приказывая вошедшему слуге принести вино, он продолжал украдкой наблюдать за распорядителем. Тот чуть расслабился и откинулся на спинку кресла.
— Благодарю, — сказал Аланис, когда слуга наполнил его бокал, поставил кувшин на стол и удалился. — Так чему я обязан удовольствию беседовать с вами, господин дознаватель Дрюон? Кстати, не припомню вашего лица. К какому славному семейству вы принадлежите?
Вопрос о родстве не удостоился внимания, как не относящийся к делу.
— Кое что произошло в день, когда артефакт древних проснулся и уничтожил часть замка, — произнёс Лёха, внимательно отслеживая реакцию распорядителя.
Тот едва ощутимо вздрогнул и с явным трудом сглотнул вино, что до этого катал во рту. Отставив бокал в сторону, он прочистил горло и глухо спросил:
— Помимо того, что погибло множество людей?
Охотничий азарт захватил Стрижа. Вот оно! Дыхание участилось, зрачки едва заметно расширились и даже скупая мимика выдавала напряжение и, пожалуй, страх.
Попался! Теперь осталось правильно дожать…
— Да, — подтвердил Лёха, неспешно вынимая из сумки принадлежности для письма. — Произошло кое-что ещё, о чём я хочу поговорить с вами.
На стол легла сперва бумага, а затем карандаш и «случайно» прихваченное с ним золотое стило, найденное недавно в комнате распорядителя.
Вопреки ожиданиям, Аланис продолжал напряжённо смотреть на «дознавателя», ожидая продолжения. Золотой цилиндр вызвал у него ровно ту же реакцию, что и бумага — полнейшее равнодушие. Безразлично скользнул взглядом, даже на миг не задержав его. Никакого непроизвольного расширения зрачков, или других признаков.
Озадаченный таким поворотом Лёха сделал вид, что заметил ошибку, и убрал стило обратно в сумку.
Снова никакой реакции. Аланису сейчас было глубоко наплевать на этот предмет.
— Есть основание полагать, — продолжил несколько обескураженный Стриж, — что не все в тот день погибли от взрыва. Одному человеку кто-то помог расстаться с жизнью.
Легенду он продумал заранее. Идеальная тайна, объясняющая повышенный интерес к трагическим событиям и странным вопросам. Простая, правдоподобная и, одновременно, не способная навредить Лауре в случае распространения.
— Немыслимо… — Лёха готов был поклясться, что распорядитель действительно потрясён услышанным. — И вы полагаете, что я имею к этому отношение?
Он не выглядел расслабившимся, или успокоившимся, каким должен быть вор, узнавший, что дело вовсе не в пропавшей казне. Но и виновным Аланис не казался. Он смотрел в глаза собеседника шокировано, но вместе с тем требовательно. Правда даже это он делал по обыкновению блекло, напоминая скорее выцветший портрет, а не живого человека.
Играют в потрясение обычно куда ярче, публично демонстрируя более сильные чувства.
— Вы находились там, — напомнил Лёха, решив ещё немного понаблюдать за распорядителем, а заодно собрать побольше информации о дне ограбления. В то, что перед ним находится похититель казны, он уже не верил. — И многие сообщили, что вы не помогали в разборе завалов, а просто стояли, смотрели, а затем ушли.
Вот теперь Аланис отвёл взгляд. Он долил себе вина, взял бокал и вновь откинулся на спинку кресла, но не расслабленно, а скорее подавлено.
