— И что? — поторопил её я.
— Они бывали на даче у этого хрыча.
— У Александрова? — обрадованно прищурился я.
— Нет, он к себе на дачу никого не водит, — пояснила Вера, настороженно оглянувшись. — Всё происходит на даче у Кривошеина. Слышал о таком?
— Слышал, — кивнул я, — а адрес дачи есть?
— Есть не только адрес, — растянула в улыбке губы Вера, — есть возможность мне тоже туда попасть!
— Нет! — покачал головой я.
— Почему нет? — нахмурилась девушка. Настроение у неё сразу испортилось.
— Потому что нет! — раздражённо сказал я, — одно дело помочь мне в поисках. И совсем другое — рисковать собой. Я на это никогда не пойду.
— Да ладно тебе! — хихикнула Вера, — мне и самой интересно. Не убудет меня. Зато с такими важными шишками в бане хоть погуляю. Икры наемся. Шампанского самого дорогого напьюсь.
— Нет! — отчеканил я, — я тебе запрещаю!
— Ты мне не мамочка! — фыркнула Вера и обиженно добавила, — запрещалка не выросла!
— Я сказал — «нет»! — зло повторил я.
— Ну, Муля! — возмущённо заканючила Вера и горячо зашептала, — Мулечка, ты пойми, у меня такой шанс появился себе мужчину найти. Состоятельного. Я ведь не молодею. А тут такая возможность…
— Сколько лет этим Наташкам и Ленкам? — спросил я.
— Ленке двадцать три или двадцать четыре, — озадаченно пробормотала Вера, — а Наташка совсем молодая. После школы только.
— И что, Ленка и Наташка нашли там себе мужчин? — ехидно спросил я.
— Нет, но…
— А с чего ты взяла, что если две юные девицы не смогли себе мужиков отхватить, то у тебя, в твои сорок лет, это сразу получится?
— Мне тридцать три! — возмутилась Верка и обиженно надула слишком ярко накрашенные губки.
— Но не двадцать же, — растянул губы в улыбке я и Верка не нашлась, что ответить.
Мимо нас прогромыхал грузовик. Мы молчали.
— Адрес давай, — прервал молчание я.
— Но ты меня возьмёшь на дело? — попросила Верка.
— Потом. Может быть, — не стал говорить ничего конкретного я и отобрал у неё смятую бумажку с неровными строчками.
После того, как мы расстались с Веркой, я сразу же направился к Валентине. Справедливо рассудив, что домой к Осиповым идти чревато, да и время ещё дневное, я пошел прямо в её институт. Выяснить, в какой аудитории она сейчас находится не составило особого труда.
В это время ещё всякой охраны не было, так что в помещение ВУЗа я прошел беспрепятственно. Какая-то смешливая девчонка, которую я попросил позвать мне Валентину, быстро выполнила мою просьбу и умчалась, заинтересованно стрельнув по мне глазками.
В отличие от Верки, Валентина была одета в строгую тёмно-синюю рубашку, застёгнутую на всё пуговицы, и в не менее строгую коричневую юбку, хорошо так за колено.
При виде меня она смутилась и покраснела.
— Муля! — сказала она, пытаясь незаметно для меня расстегнуть две верхние пуговички на воротнике. Но петли были тугими и у неё ничего не вышло.
— Валентина, — перебил её я, — я буквально на минутку заскочил. Тебе нужно сегодня или завтра покрутиться в Институте философии, среди аспирантов…
— Так начитка будет послезавтра только, — удивилась она.
— Я знаю, — кивнул я и объяснил, — просто покрутиться. Ну, придумай сама причину. На пример, что хочешь знать, кто из ученых строгий научный руководитель, а кто нет. Или у кого всегда аспиранты легко защищаются. Или как начать писать диссертацию…
— Да поняла я, поняла! — фыркнула Валентина и спросила, — а зачем?
— Мне нужно, чтобы ты уже завязала знакомства, — пояснил я, — покрутись среди девочек. Парни меня не интересуют, сама понимаешь.
Валентина согласно кивнула и вдруг добавила:
— Тогда будет правильно, если меня у входа Жасминов встретит.
— Согласен, — сказал я.
Мы договорились о конкретном времени, обсудили ещё кое-какие нюансы, и я отправился прямиком с Жасминову.
Вышеупомянутый Жасминов крутился у Большого театра.
Тут мы с ним и уговорились встретиться.
Был он хмур. Его красивое породистое лицо потеряло былой лоск. Но всё равно, он старался держать марку.
— Как дела? — спросил я.
— Да вот, не берут меня никуда, — нахмурился он и зло добавил, — зато взяли этого идиота Подстаканникова. А ведь он и петь нормально не умеет!
Жасминов зло хохотнул:
— Он берёт всего две октавы, Муля! Ты представляешь⁈ Две! И его тем не менее взяли!
— Несправедливо, — подтвердил я, хотя для меня, что две, что восемь — всё едино.
— Всё из-за этой Лили, — помрачнел Жасминов и проворчал, — а ведь я её не заставлял вешаться мне на шею и бросать семью. Ещё и Гришка этот дебильный с поджогом этим…
Я комментировать не стал, да и Жасминову этого не надо было.
Он посмотрел на меня и сказал:
— Когда ты мне с ролью поможешь, Муля?
— Я как раз об этом и хочу поговорить с тобой, Орфей, — ответил я, — нужно, чтоб ты сначала помог мне в этом деле. Ну, о котором мы договаривались.
— Что нужно?
— Сегодня ты должен встретить Валентину возле Института философии, — и я кратко обрисовал Жасминову его роль.
— Не получится, Муля, — покачал головой Жасминов.
— Почему? — опешил я, — это же очень просто. Ты встретишь её в определённое время у входа в институт. Вы пару минут посмеётесь, поболтаете там, чтобы все на тебя обратили внимание. А потом ты проведешь Валентину. Ну хотя бы до соседней улицы и всё. Что здесь сложного?
— А то, Муля! — заламывая руки, вскричал негодующим голосом Жасминов, — ты посмотри на меня!
Я посмотрел и всё равно ничего не понял. О чём так прямо и сказал.
— Мой костюм давно вышел из моды! — горестно запричитал Жасминов, — лак на туфлях облез! И как я в таком виде буду встречать юную девушку, да ещё на глазах у всех⁈ Нет! Нет! И нет! Жасминов должен блистать! Всегда и везде!
В общем, еле я его уговорил.
Домой я пришёл уставший, словно стахановец. Вроде и ничего особо не сделал, но впечатление такое, что пропахал несколько гектаров целины. Причём вручную и перочинным ножиком.
На Дусю я даже уже и не злился. Ну, что с неё возьмёшь? Не интриганка она ни грамма. Хотела, как лучше…
Я снял пиджак, галстук и уже взялся за подтяжки, когда в комнату вошла упомянутая Дуся и с загадочным видом посмотрела на меня:
— Муля! — сказала она, — ты вернулся!
Я не стал комментировать очевидные вещи. Молча принялся отцеплять подтяжки.
Дуся приняла молчание на свой счёт и сказала:
— Мулечка, а я тебе шоколадный торт испекла. Как ты и хотел.
И передо мной, словно по мановению волшебной палочки, возник огромный шоколадный торт.
— Мммм, — только и смог, что пробормотать я. Все обиды и претензии моментально были забыты. Подтяжки тоже.
Я плюхнулся на стул, подсунул к себе торт и схватил ложку, которую заботливо сунула мне Дуся.
Что сказать? Торт был потрясающим! Пропитанное чем-то ароматно-сиропным бисквитное тесто, щедро политое сверху толстым слоем шоколадом, оно просто растворялось во рту. Стояло бросить в рот одну ложечку, как оно моментально таяло восхитительным нежным вкусом.
— А ты? — спросил я, когда от торта осталась только третья часть.
— Ешь, Мулечка, это всё только тебе, — с умилением глядя на меня, прочирикала Дуся, — я не люблю такой торт.
Это меня вполне устраивало.
И я продолжил есть торт. Дело уже пошло медленнее. Но я не отступал. Поедание шоколадного торта было моей слабостью, моим самым любимым хобби, и в том, и в этом мире, и я ничего не мог с собой поделать.
Когда на блюде оставалось два кусочка, я уже доедал через силу.
Но доел.
— Уффф… спасибо, Дуся, — благожелательно улыбнулся я и откинулся на спинку стула. Мир был прекрасен, невзирая ни на что.
— На здоровье, Мулечка, — широко улыбнулась Дуся и добавила, — если хочешь, я тебе раз в неделю буду такой торт делать.
Я хотел.
И тут в дверь постучали.
— Открыто! — крикнули мы одновременно с Дусей и рассмеялись.
