Мало того шушера, я теперь ещё и кобель?
Рэй рассмеялся:
— Ну, на наше счастье, не все особы столь циничны, как ты, доченька. У тебя бы, жадины, Альберт не получил бы и цента. Но новоявленная наследница полна всевозможных добродетелей. Не так ли? — обратился он ко мне.
Вопрос не предполагал ответа.
— Она женственна, добра, уступчива, кротка и наверняка послушна — идеальная овца… ой, простите! Агнец божий. И вот он, наш волчонок, уже заточил клыки, раскатав захапущую губёху на всё добро. И добро немалое! Ну же, Альберт, не стоит возмущаться. Это попахивает лицемерием. Твоя цель понятна. Я даже обдумывал этот вариант для своих оболдуев. Но и у того, и другого слишком известная репутация для такого предприятия.
— Вряд ли наследнице Элленджайтов о них известно, — подала голос Виола. — Они вращаются в разных кругах.
— Мама, я не имею не малейшего желания жениться на мешке с деньгами! — возмутился Энджел.
— Ну, конечно, братец! — саркастично протянула Сандра. — Спать с толстыми боровами за деньги куда приятнее.
— Она симпатичная, — заметил Ливиан.
— И на симпатичном мешке с деньгами я жениться тоже не хочу! Толстые боровы покупают лишь мою задницу, и ничего больше В то время как жена… нет уж, увольте. Элленджайт, тебе все карты в руки! — отсалютовал мне Энджел. — Я тебе не соперник.
— А со свадьбой действительно стоит поторопиться, — прищурившись, заметил Рэй. — Пока невеста не прозрела по всем статьям и параграфам. Ну а открывшиеся перспективы мы используем с толком. За добрые начинания и многообещающее начала! — поднял он тост.
Отсалютовав, всё опрокинули по бокалу вина.
За исключением Сандры.
Она не пила.
Откровенно говоря, девушка меня интриговала.
Само выживание и формирование характера в таком окружении вызывает любопытство без дополнительных стимулов.
— Ужин окончен, — поднялся Рэй из-за стола. — Пойдём, Альберт, провожу тебя к выходу.
— Я сам отвезу его в город, — заявил Энджел.
— Он что? Не сможет отыскать дорогу? — хохотнула Виола.
— Он без машины.
— Делай, как знаешь, — кивнул Рэй. — Но я всё равно провожу вас до выхода. Ливиан, дождись меня. Нужно поговорить.
Мы поднялись из-за стола.
Я попытался попрощаться с красавицей Виолой, но та сделала вид, будто не замечает моего порыва. Интересно, чем и когда успел я досадить этой особе?
Стоило шагнуть за дверь (металлическую и герметичной закрывающуюся) как в уши ударил надсадный женский крик, полный неподдельного страдания.
— Кто так кричит? — невольно замедлил я шаг, чувствуя, как меня пробирает до мурашек.
У Сандры и Энджела тоже сделались напряжённые лица.
Зато Рэй был сама беззаботность:
— Наш сегодняшний друг был с подружкой.
— И что? — хмыкнул Энджел, но смешок звучал не то что невесело, а почти безнадёжно. — Какой смысл пытать её? Надо было отпустить…
— У тебя куриные мозги, совсем как у твоей матери. Если я её отпущу, она прямиком отправится к Сангрэ! Это исключено. А раз уж ей всё равно умирать, я отдал её парням. Пусть напоследок развлекутся.
— Что, чёрт возьми, ваши люди делают с этой женщиной?! — не сдержавшись, повысил голос я.
— Не твоё дело!
Крик, пронзительный и долгий, взлетел к самой высокой ноте, переходя в отчаянный визг и не раздумывая, я рванулся к источнику звука.
— Стой! — металлом зазвенел голос Кинга.
Распахнув очередную дверь, я на мгновение застыл в отвращении и ужасе.
В комнате оказалась одна истерзанная женщина и человек пятнадцать мужчин.
На бедняжке не было не только одежды — на ней живого места не осталось. Вместо лица — сплошной кровоподтёк. Глаза заплыли, превратившись в багрово-синие щёлки.
В тот момент, когда я ворвался в комнату, её одновременно насиловали два огромных верзилы.
Кто-то хохотал, подбадривая, кто-то давал советы, кто-то играл со своим дружком. Хотя ума не приложу, кем надо быть, чтобы возбуждаться от подобного зрелища.
В тот момент я не думал ни о чём. Вообще.
Моим естественным порывом было вырвать несчастную, почти насмерть замученную жертву, из рук её палачей.
Оторвав одного, я заехал ему в лицо кулаком, подкрепляя физический посыл психической энергией. Второй не успел опомниться, как оказался вырубленным, успокоившись рядом.
От ярости, негодования и жалости, желания поскорее помочь бедной женщине, меня переклинило настолько, что свои удары я не контролировал.
Обескураженные и явно неожидающие такого напора бандиты отхлынули.
Я опустился перед вздрагивающей, как раненное животное при последнем издыхании, женщиной и не раздумывая, попытался облегчить её муки и одновременно с тем определить повреждения.
Сломанная рука, многочисленные внутренние ушибы.
Господи! И это люди?! Что за каша творится в их одурманенных наркотиками мозгах?
Прикосновениями я мог лишь унять боль, ровно до тех пор, пока касаюсь. Женщине явно требовалось больше.
Нажав в область солнечного сплетения, я заставил кровь пойти и коснулся губами избитых губ измученной страдалицы.
Не скажу, что это было приятно. В какой-то момент естественная брезгливость заставила меня передёрнуться, но желание помочь оказалось сильнее.
Я чувствовал, как моя кровь начала циркулировать в её организме, принося облегчение. Прикосновениями я снимал боль, неизбежную при восстановлении тканей.
Внутренности словно скрутило узлом, но бывало в этой жизни и хуже.
Я с облегчением увидел, как синяки рассасываются под слоем крови и грязи.
Женщина оказалась далеко не старой, чуть за тридцать и прехорошенькой.
Её глаза с изумлением распахнулись:
— Что?… Что происходит?.. Как?..
Я поднялся, протянув ей руку, помогая подняться.
— Спасибо! Спасибо вам, кто бы вы не были! Я думала…
Когда слова замерли на её губах, а глаза закатились, я не сразу понял, что происходит. Я с изумлением глядел на кровавое пятно, расплывающееся по её телу, заливающую мне руки.
Когда она осела на пол, предо мной оказался Кинг с окровавленным ножом в руках. Спокойный и невозмутимый.
Сказать, что я испытал шок — ничего не сказать. Из меня словно воздух выкачали, трудно было даже вздохнуть.
Горькая лёгкость и пустота в области сердца.
Потрясение было таким сильным, что в первый момент я не ощущал ни ярости, ни возмущения, ни ненависти.
— Зачем? — только и мог вымолвить я, изумленно глядя на него.
— Я уже объяснял. Я не могу её отпустить. Она слишком много знает.
— Я мог стереть ей память!!! Мог внушить молчать! Ты! — ударил я его коротким толчком прямо в грудь, наступая. — Ты убил её просто так! Безо всякой причины! Ты… ты… чертов ублюдок.
— Полегче, — холодно блеснув глазами, прошипел он в ответ.
Меня трясло.
От ужаса. От отвращения. От безнадёжности. Пройти через весь этот ад и не выжить? Сорваться в небытие за шаг до спасения?
Я ведь почти вытащил её…
Почти вытащил!!!
В своё время все мы были не подарками. Случалось — убивали. В поединке, по правилам чести (реальное число наших жертв было сильно преувеличено молвой), зарвавшегося конкурента.
Мы могли взять женщину силой, не спрашивая её согласия. Чести нам это, конечно, не делало. Могли купить, угрозой ли, посулами, заставить выполнить свои желания.
Но никогда — никогда! — мы не избивали и не калечили женщин.
Я с ненавистью глядел в небесно-голубые, жестокие, смеющиеся глаза Рэя.
Глядел и чувствовал, как душу заполняет ледяная ярость.
Ни о каком союзе между нами не могло быть и речи.
— В этом убийстве не было необходимости, — ровным голосом сказал я.
— А в её жизни не было смысла, — пожал плечами Рэй. — Чего ты так кипятишься? Удивляешь меня, милый. Не думал я, что ты такой мягкотелый.
— Ценить чужую жизнь не значит проявлять слабость. Как раз наоборот. Жаль, что у тебя не было семьи, способной этому научить.
— Ты смеешь читать мне нотации?
