— Сейчас своим бессмысленным поступком ты убил во мне союзника. Будь осторожней со словами, Рэй. Не наживи врага.
— Да ты никак угрожать мне надумал? — расхохотался Рэй. — Ты?.. Мне?.. Остынь, милый. Бабы не стоят того, чтобы из-за них ссориться.
Сандра и Энджел стояла за спиной Кинга и оба молчаливо наблюдали за разворачивающимися действиями.
Гнев переполнял меня до такой степени, что я боялся сорваться.
Хотя, может и стоило?
— Увидимся, — коротко кивнув Рэй распахнул передо мной дверь красноречивым жестом. — Всего доброго.
11. Выбор
Снег несся навстречу огромными белыми хлопьями, налипая на лобовое стекло. В свете фар снежинки казались роем настырных белых мух, а в свете царившего в душе настроения — взвихряющимся погребальным саваном, белым пеплом.
В салоне царило напряжённое молчание.
Мне не хотелось говорить ни с кем из Кингов, не хотелось видеть никого из них.
В душе будто крутилась огромная чёрная дыра, засасывая пространство и преобразуя его во что-то жуткое и неприятное.
Я не был ответственен за то, во что обратились наши потомки. Отчего же у меня такое чувство, что в случившемся есть моя вина?
Вина всех нас — тех, кто жил до них?
Как же так получилось, что один из Элленджайтов собственноручно резал женщин, как куропаток и никто не пытался ему помешать?
— Часто это происходит? — спросил я Энджела.
— Что именно?
— Не прикидывайся, что не понимаешь! Часто твой чокнутый папаша позволяет своим подручным псам терзать людей?
Энджел невозмутимо пожал плечами:
— Чаще, чем хотелось.
— Тебе это нравится?
— Как эти придурки расправляются с людьми? Нет. Но иногда приходится и самому руки марать.
— Почему? — в моём голосе звучало горячность, которой я бы предпочёл не выказывать. — Я могу понять, почему Кинга боятся другие, но ты? Ты ведь такой же, как он. Ты способен дать ему отпор. И если тебе не нравится убивать, продавать себя за деньги — зачем ты это делаешь, Энджел?! Почему ни ты, ни Ливиан не сопротивляетесь? Не пытаетесь защитить себя или других?
— Это бесполезно.
— Ты пытался?
— А как ты думаешь? — бросил на меня беглый взгляд Энджел.
— Да ты просто слабак! Покориться ведь куда проще? Служить, как верный пёс…
— Да ты кто такой, чтобы судить меня? — ударил по тормозам Энджел.
Он был похож на призрак. Лицо и волосы словно испускали свет сами по себе, ловя редки отблеск фонарей.
— Ты, сахарный белый мальчик, что ты можешь знать обо мне? Об отце? О нас? У тебя на лбу написано, что всё в этой жизни давалось тебе легко и тебе не приходилось ни за что бороться! Таким, как ты, жизнь преподносит на подносе всё, но я открою тебе большой секрет — так случается далеко не со всеми. Многим приходится выживать вопреки всему, даже вопреки тому, что сам ты, возможно, предпочёл бы сдохнуть.
— Таких, как мы, приневолить к чему-то трудно.
— Да что ты говоришь?
— Мы легко переносим всё, чего боятся другие. Так в чём подвох?
— В том, что ты глуповатый лох, Элленджайт. Или ты действительно жил где-то там, очень высоко, на луне? Я поделюсь с тобой простой истиной, совершенно даром, между прочим. Ей меня обучил папочка: нет людей, который нельзя сломать. Нужно только отыскать правильные рычаги и — вуаля! В твоих руках послушные марионетки. Они прыгают, танцуя под твою дудочку.
— Рискну спросить — что стало рычагом в твоём случае?
— Слабо самому догадаться, Элленджайт?
Даже в темноте, видя лишь абрис его лица, я понял, что он привычно щурится.
— Твои сестра и мать?
Последовавшее молчание было весьма красноречивым.
Но разве такое возможно?
— И ты веришь, что Кинг может им навредить? — недоверчиво протянул я. — Да ладно! Родной дочери и ей матери, которая к тому же ему сестра? Они не могут быть ему безразличны.
— Они ему небезразличны. Он не позволил бы им умереть. Но за всё остальное поручиться не могу. Я уже понял, что в отличие от папочки, фантазия у тебя, Элленджайт, не богатая. Потому, скорее всего, с тобой куда приятнее иметь дело.
Энджел тряхнул головой, словно отгоняя от себя наваждения:
— Посмел бы ты бунтовать, сладкий, если бы за каждое твоё неповиновение заставляли платить тех, кто тебе дорог? В большинстве случаев правило было простым: либо я делаю то, что хочет Рэй, либо он угрожал — обычно Сандре, но бывало, что и матери. Если я откажусь спать с тем или иным клиентом, альтернативным решением становилась моя сестра. Чтобы ты делал на моём месте, Элленджайт? Включил бы добродетельного мужика или пошёл вперёд с покорностью осла?
— Я бы для начала убедился, что угрозы Рэя не блеф.
Энджел расхохотался.
Надо ли говорить, что веселья в его голосе не было и тени? Это прямо-таки его коронная фишка — демонический хохот, от которого мороз продирает по коже.
— Ну, ты-то бы возможно и убедился бы. Меня убеждать не было нужды. Потому что я знаю — каждое его слово найдёт подтверждение действием. Расскажу я тебе, Элленджайт, одну историю — интересную-преинтересную, правдивую-приправдивую. Так, в профилактических целях. Чтоб ты знал, с кем связываешься и хорошенько подумал, стоит ли это противостояние свеч или проще пойти на попятный, пока всё не завертелось всерьёз.
Энджел похлопал руками по карманам, выудил мятую сигаретную пачку.
— Чёрт! Зажигалка-то!.. — раздосадовано процедил он.
Я услужливо щёлкнул своей.
Салон авто почти моментально заполнился едким сигаретным дымом и Энджел вынужден был приоткрыть окно, впуская свежий, перенасыщенный влагой, воздух.
— Я облажался. И облажался по-крупному. Рэй не прощает своеволия. Особенно имеющего печальные последствия. А в тот раз именно так и было. У отца было право гневаться, было право меня наказать — я это признаю. Но то, что он сделал…
Серое облако табака поднялось и ускользнуло в узкую щель в окне.
Мне хотелось поторопить его с рассказом, но я понимал, что делать этого не стоит.
Энджел должен прочувствовать, просмотреть свои воспоминания, подобрать нужные слова.
— То, что он сделал невозможно оправдать, простить или забыть. Даже понять и то не получается.
Было так странно, сидеть и слушать исповедь человека, который тебе не слишком симпатичен и, которому, ты это знаешь точно, ты симпатичен едва ли больше.
Эффект незнакомца в пути? Когда ты изливаешь человеку всё, что давно наболело, потому что знаешь — завтра вы уже не встретитесь.
Но мы с Энджелом расстанемся едва ли. Так что стоит за его откровениями?
— Рэй заставил меня переспать с родной матерью.
Не знаю, чего я ожидал, но уж точно не этого.
— И ты это сделал? Ты просто покорно выполнил то, что он требовал?
Энджел хмыкнул:
— Покорно. Не рыпаясь.
— А твоя мать? Она тоже была покорной? Она не просила тебя прекратить это безумие?
— Нет. Она просила меня продолжить, — и вновь смех Энджела ранил мои нервы. — Не останавливаться ни на минуту.
Я почувствовал дурноту. Меня как будто с ног до головы вывалили в грязи и душа моя протестовала. Я не хотел больше этого слушать.
Чокнутая семейка!
— Потому что пистолет со взведённым курком был приставлен к голове Сандры. И я знаю Рэя. Увы! Он бы не остановился. Он бы выполнил угрозу — собственной рукой пристрелил родную дочь и не дрогнул. Чтобы спасти жизнь сестре я был вынужден насиловать родную мать, а Сандра — наблюдать картину со стороны. Семейная идиллия по Рэю Кингу.
Вижу, Элленджайт, он уже не кажется тебе таким очаровательным, как в вашу первую встречу? Может быть даже, ты хочешь его меньше?
— Вообще не хочу. На сегодня с меня вас довольно. Всех ваших семейных ужасов на один вечер хватит с лихвой. Поехали уже, а?
— Счастливец ты, — со вздохом завёл машину Энджел. — Ты можешь просто вот так взять, всё отшвырнуть и уехать. Пока ещё можешь. Не становись Рэю поперёк дороги, Элленджайт, если у тебя есть хоть кто-то, кем ты дорожишь. Он смешает тебя с грязью и заставит лизать себе языком сапоги, трясясь за жизнь того, кто тебе дорог.
