"Фантастика 2024-144" Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Алефиренко Александр

Поэтому, когда молодой человек поднялся, она не выдержала.

— Ну да! Есть кое-что, о чём я умолчала! Потому что не знала, имеет ли это отношение к исчезновению Вестакии!

— Расскажите сейчас! — тут же предложил Румс. — Я сам решу, насколько это важно!

Торопясь, запинаясь, перескакивая с пятого на десятое, девушка заговорила о том, как Ноор Учаг пришёл в гости к Картену, как тот выставил его, как нервно вышагивала по своей комнате дочь консула, и как виновато улыбался варвар, глядя ей в окно. Не забыла и о чрезвычайно нервной реакции морехода на одно упоминание об этом визите.

— Так вы всё знали с самого начала! — вскричал сын консула, вскочив на ноги. — И только морочили мне голову!!!

— Ничего я не знала! — зло огрызнулась путешественница. — Только то, что Ноор Учаг приходил к Картену. Остальное только мои догадки и домыслы!

— Всё равно! — упрямо возразил Румс. — Вы должны были мне всё рассказать с самого начала!

— Это почему? — вскинула брови Ника, чувствуя, как глаза стремительно набухают слезами. — Вы хотели знать, что случилось в доме Картенов, когда исчезла ваша невеста! Я ничего не скрывала. А моё мнение вас не интересовало ни тогда, ни сейчас!

— Неправда! — резко оборвал её молодой человек. — С первого нашего разговора я хотел знать, что вы думаете об исчезновении Вестакии! И эта встреча лучшее тому доказательство. А ваша скрытность мне совершенно непонятна. Мне вы говорите одно, госпоже Картен — другое, её мужу — третье.

— Возможно, и так! — гордо вскинув голову, чтобы удержать выступившие слёзы, заявила девушка, но голос её предательски дрогнул. — Потому что когда я заикнулась о том, что его дочь могла сбежать, Картен едва меня не задушил, а потом чуть не выгнал из дома! Я ещё живу там только из-за того, что обещала Тервии искать не только свою служанку, но и Вестакию!

Горло путешественницы сжалось. Опыт и здравый смысл уговаривали её заткнуться как можно скорее. Однако давно уже скрученные в тугую пружину нервы уже не могли обойтись без разрядки, и под напором нахлынувших эмоций рухнула заботливо возведённая плотина отчуждённости и благоразумия.

— Вы такой сильный, честный и у себя дома. У вас есть семья, друзья, родичи и невеста. А у меня никого нет! Что мне ещё оставалось делать, кроме того, как врать?! Как я ещё могу уцелеть среди чужих людей? Картен грозил меня убить, если я скажу хоть слово о Ноор Учаге или о том, что произошло у них дома! Откуда мне знать, как вы отнесётесь к моим словам?! Ладно, если бы просто не поверили или даже поколотили, как ваш друг Картен. Но вы же могли пойти к нему и рассказать всё, что от меня узнали. Тогда бы он точно меня придушил, и никто не сказал бы ни слова!!!

С трудом сдерживая рвущееся из груди рыдание, Ника бросилась к двери, стремясь как можно скорее уйти из комнаты. Но тут какая-то часть сознания, ещё не утратившая разума, взвыла дурным голосом: «Куда?! Что подумают в храме, увидев тебя с такой рожей?! А если ненароком на Тариту наткнёшься? Какие сплетни сразу же пойдут по городу?»

Вот только сдерживать слёзы сил уже не осталось. Прижавшись лбом к стене, она заплакала, до крови закусив губу и сотрясаясь всем телом.

— Я же не знал! — раздражённо и вместе с тем виновато буркнул молодой человек. — Почему вы меня не предупредили?

Но девушка и не думала ему отвечать, изо всех сил зажмурив глаза, она стучала кулаком по стене. Ну от чего всё так плохо?! Почему даже он оказался таким, как все остальные?!!

— Перестаньте, госпожа Юлиса! — попросил Румс. — Я… Клянусь Нутпеном, я не хотел вас обидеть.

Но затопившая сознание горечь заглушала все слова.

— Остановитесь, госпожа Юлиса! — вскричал десятник конной стражи. — У вас кровь!

Внезапно сильные руки схватили её за плечи и одним рывком развернули к молодому человеку. Путешественница замерла, почувствовав, как враз ослабели колени. Совсем рядом оказалось красивое, гладко выбритое лицо Румса с пронзительно-озабоченными глазами. Ника даже ощутила дыхание мужчины на своей коже, и это оказалось так волнующе-приятно, что у девушки вспыхнуло сумасшедшее желание его поцеловать.

Отпустив Нику, десятник отступил. Отвёл взгляд.

— У вас кровь, госпожа Юлиса.

Только сейчас девушка почувствовала боль, заметив неглубокую рану на ребре ладони. Видимо, она неудачно попала кулаком по выступу, торчавшего из неровной кладки камня.

— Надо перевязать, — проговорил молодой человек, избегая смотреть на собеседницу.

— Не стоит, — покачала та головой, вытирая красные капли носовым платком. — Всего лишь царапина.

По-прежнему ощущая слабость в ногах, она села на табурет, и шмыгая носом, уставилась в угол.

— Может, вам воды принести, госпожа Юлиса, или вина? — предложил всё ещё нерешительно топтавшийся у двери Румс.

— Нет, — вновь отказалась путешественница. — Сейчас всё пройдёт. Мне просто нужно немного успокоиться.

— Простите, госпожа Юлиса, — молодой человек медленно выдавливал из себя каждое слово.

Как большинство настоящих мужчин, он терялся при виде плачущих женщин, особенно если чувствовал свою причастность к её слезам. — Я не хотел вас расстраивать. Конечно, вы сами вправе решать, кому что говорить. Но я же не знал, что Картен угрожал вас убить? Почему вы мне ничего не сказали?

— А что бы это изменило? — прерывисто вздохнула Ника, вытирая нос.

Вновь здравый смысл настойчиво советовал ей замолчать. Словно маленький, затравленный зверёк, укрывшись в ненадёжном убежище, он предостерегал девушку от излишней откровенности. Однако та упорно не желала к нему прислушиваться. Стремление выговориться, выплеснуть накопившиеся обиды, содрать с души намертво приросшую чешую страха и вечной подозрительности оказалось гораздо сильнее.

— Вы не представляете, как тяжело одной среди чужих людей, чужой непонятной жизни, чужого мира! — не помня себя, с надрывом бормотала путешественница. — Когда вокруг ни одного близкого человека! Когда всё то, к чему ты привыкла с детства, чем жила, вдруг исчезло, пропало где-то за горизонтом, и ты осталась в чистом поле, где нет никого, кроме голодных волков!

Ещё миг, и с трудом задавленные слёзы вновь хлынут из переполненных ими глаз. Но смущённое покашливание собеседника разорвало сгущавшийся морок.

— Я тоже, когда попал в Империю, сильно скучал, — пробормотал он, присаживаясь на табурет. — Тоже всё вокруг другим казалось, а потом ничего, привык.

— Вы мужчина, господин Фарк, — усмехнулась Ника, постепенно беря себя в руки. — Вам проще. А каково пришлось мне на крошечном кораблике среди трёх десятков матросов.

Она зябко поёжилась от тут же нахлынувших неприятных воспоминаний.

— Вы не по-женски безрассудны, госпожа Юлиса, — покачал головой Румс, и опять собеседница не поняла — упрёк это или комплимент. — Не каждый мужчина рискнёт пуститься через океан. Но одного я не могу понять…

Девушка насторожилась.

— Ваш отец — умный и достойный человек. Как он мог отпустить вас одну?

— Он стар и болен, — привычно ответила путешественница. — Отец хотел, чтобы его тело поглотило пламя, а не морская пучина.

— Я бы на его месте предпочёл умереть рядом с дочерью, — очень серьёзно, даже торжественно заявил молодой человек. — Чтобы до последнего дня помогать ей в трудном пути.

— Нет, господин Фарк, — грустно улыбнулась распухшими губами девушка. — Это мне бы пришлось ему помогать.

— А кто же остался с ним там? — внезапно заинтересовался сын консула. — У вас есть внебрачные братья и сёстры?

Судя по тону вопроса, собеседник не видел в этом ничего предосудительного.

— Возможно, — пожала плечами собеседница. — Мне об этом ничего неизвестно. Зато я точно знаю, что аратачи, так называют себя эти варвары, не бросят отца одного.

— Пусть боги пошлют ему лёгкую смерть, — с чувством проговорил Румс. — Он заслужил её уже только тем, что вырастил свою дочь достойной славного рода Юлисов.

«Лучше бы ты назвал меня красивой», — грустно подумала путешественница.