Ознакомительная версия. Доступно 522 страниц из 2610
Уловив затруднения госпожи, Риата опустилась на колени, явно собираясь встать на четвереньки, предоставив хозяйке свою спину в качестве опоры.
— Ты что!? — та едва успела схватить невольницу за плечо.
— Так вам же надо примерить, госпожа? — недоуменно захлопала ресницами рабыня, стоя на коленях.
Путешественница смутилась. Всё-таки воспитание двадцать первого века ещё не позволяло ей использовать людей в качестве мебели. Решение подсказала память, выудив его из какой-то телепередачи.
— Сделай так, — приказала она, сцепив пальцы на груди.
Теперь настала очередь смутиться Риате. Но умная женщина быстро сообразила, что от неё требуется.
А Ника, уперев сандалии в переплетение рук, стала прилаживать ножны. С длиной всё оказалось в порядке, и ремешки мастер пришил там где надо. Вот только нормальные пряжки с замочками отсутствовали, видимо, таких мелких в лавке не нашлось.
Засунув кинжал, она поставила ногу на землю и приказала:
— Отойди, посмотри, заметно что-нибудь или нет?
Кивнув, рабыня встала, отошла на пять шагов и критически оглядела хозяйку.
— Только не ври! — с угрозой предупредила та.
— Что вы, госпожа! — оскорбилась Риата и даже прищурилась, демонстрируя пристальное внимание к платью девушки.
Путешественница повернулась кругом, словно манекенщица на подиуме.
С интересом наблюдавший за происходящим мастер удивлённо хмыкнул, качая седой головой.
— Как будто и нет ничего! — уверенно заявила невольница.
Удовлетворённо кивнув, Ника развязала кошелёк.
Дорога до дома Картенов выявила ряд недостатков сбруи. Ремни натирали кожу, а узелки то и дело норовили задеть левую ногу.
У ворот, оглядевшись по сторонам, девушка вытащила кинжал и отдала Риате, которая тут же убрала его в сумку.
Как и предполагала путешественница, хозяйка дома возжелала посмотреть на её покупку.
— Для чего это кольцо? — спросила женщина, с любопытством разглядывая рукоятку.
— Просто так, — пожала плечами гостья, не желая пускаться в подробные объяснения.
— Какой-то он… неаккуратный, — проворчала супруга консула.
— К сожалению, это всё, что я пока могу себе позволить, — кротко вздохнула Ника.
— Вы вправе тратить деньги отца так, как находите нужным, госпожа Юлиса, — нравоучительным тоном произнесла Тервия, возвращая нож. — Но что вы с ним будете делать?
Уязвлённая подобным пренебрежением, девушка тут же, не обращая внимания на боль в плече, продемонстрировала целый каскад намертво вколоченных Наставником упражнений.
Клинок порхал как бабочка, оказывался то в одной, то в другой руке, нанося противнику колющие и режущие удары.
Для полноты представления следовало бы эффектно метнуть кинжал в дверь. Но, во-первых, она опасалась, что плохо знакомое оружие может не воткнуться, тем самым испортить всё впечатление. Во-вторых, хозяйке вряд ли понравится отметина на недавно покрашенном дереве.
Но даже эта маленькая демонстрация имела своё положительное значение. Стоявшая у стены Толкуша застыла с открытым ртом, а супруга морехода криво усмехнулась бледными губами.
— Мерк говорил, что вы умеете пользоваться оружием. Но я не верила.
— Ваш супруг преувеличивает, госпожа Картен, — покачала головой путешественница. — По сравнению с моим отцом я ничего не умею. Хотя обидеть меня будет непросто.
Почувствовав, что помимо воли в последних словах прозвучало недвусмысленное предупреждение, Ника поспешила покинуть комнату. После чего заглянула в конюшню, где обиженно скучал одинокий Орри. Не обращая внимание на кислую физиономию ганта, рассказала о намеченных на завтра мероприятиях. Узнав, что ему предстоит провести какое-то время в тележке, заваленным старыми циновками, молодой человек ещё больше посмурнел, но от комментариев воздержался.
Картен вернулся поздно со всклокоченной бородой и в разорванном на груди хитоне. Швырнув скомканный плащ в лицо Терету, грозно рявкнул:
— Пусть зашьют!
— Да, господин, — испуганно проблеял старый раб, втягивая голову в плечи.
Зло зыркнув на вышедшую из главного зала гостью, мореход, не говоря ни слова, протопал на второй этаж.
Ника и Уртекс долго ждали его к ужину. Причём подросток продолжал её подчёркнуто игнорировать.
Консул явился от супруги красный и злой. Плюхнувшись на своё место, он залпом осушил стакан, даже забыв брызнуть несколько капель домашним богам.
— Мерзавцы! — мужчина с силой грохнул пустой посудой о стол. — Какие мерзавцы!
— Вы о ком, господин Картен? — рискнула поинтересоваться девушка.
— Отец! — предостерегающе пробормотал сын. — Может, не стоит?
— Думаешь, она сама ничего не узнает? — криво усмехнулся мореход. — Да разве сохранишь что-нибудь в тайне в этом городе сплетников и лжецов!
«Ого!» — мысленно хмыкнула гостья. На её памяти консул ещё никогда так откровенно не высказывался о Канакерне.
— Это касается вас, господин Картен? — осторожно спросила она. — Или вашей семьи?
— Всех! — рявкнул хозяин дома. — Всех, госпожа Юлиса! Всей моей семьи! Нат Депун в глаза сказал, что Вестакия себя убила, и я, её отец, в этом виноват! А все вокруг молчали! Понимаете, госпожа Юлиса?! Никто даже не попытался ему возразить. Пришлось самому проучить наглеца. И я бы вышиб из него дух, если бы меня не остановили!
Судя по всему, Картен искренне негодовал по поводу случившегося. То мрачное настроение, с которым он сел за стол, уступило место ярости.
— В самый канун Ангипария этот лагир бесстыдно оскорблял мою семью, а они молчали!
Путешественница вспомнила о приближении торжеств, посвящённых богине плодородия. Согласно верованиям радлан, либрийцев и некоторых других цивилизованных народов, в эти дни Ангипа спускалась в подземный мир к своему мужу Дрину, где оставалась до весны.
Ника знала от Наставника, что в этот праздник принято навещать родственников, посещать храмы и кладбища, приносить жертвы. В глазах почитателей богини он, кроме всего прочего, символизировал единение семьи. Становилось понятно, почему Картен так возмущён.
— Отец! — неожиданно вновь вмешался Уртекс. — Все знают, что Нат Депун — пустой, никчёмный человек. Люди просто не хотели, чтобы ты марал о него руки.
— И поэтому спокойно слушали его бред!? — продолжал бушевать мореход. — Даже твои друзья поверили клеветникам!
— Неправда! — вскричал подросток. — Ни Лерций Лавк, ни Длинный Глот не поверили!
— Но ты сам сказал, что они спрашивали тебя об этом! — ткнул пальцем в сторону сына консул. — Значит, сомневаются!
Парнишка стушевался, а Картен как-то вдруг сник, ссутулился, тяжело опираясь о стол.
— Боги знают, когда напомнить о себе.
— О чём ты, отец? — встрепенулся Уртекс.
— Я же так и не принёс благодарственную жертву за своё благополучное возвращение, — борода мужчины дёрнулась. — Хотел обставить всё пышно и торжественно. А небожители не любят ждать.
Он хлопнул ладонью по столу.
— Завтра же пойду на рынок, куплю… быка! Лучшего быка, которого только смогу найти, и благоговейно принесу его в жертву Повелителю пучины Нутпену. Ты со мной, сын?
— Да, отец, — решительно кивнул подросток.
Консул вдруг выжидательно уставился на гостью.
«Чего он хочет? — удивлённо подумала та, пережёвывая мясо. — Чтобы я тоже пошла с ними? Нечего мне там делать! За домом надо присматривать и вообще…».
— Что скажете, госпожа Юлиса? — перехватив взгляд отца, ехидно поинтересовался Уртекс.
«О чём?» — едва не спросила девушка. Но удержавшись, стала медленно пить разбавленное вино, лихорадочно подыскивая подходящий ответ и снова благодаря Наставника за то, что тот заставлял её читать скучные трактаты местных философов.
— Жертва, принесённая с чистой душой и открытым сердцем, — лучший способ попросить прощения у небожителей, — медленно проговорила путешественница. — Боги злопамятны и обидчивы. Но часто используют смертных, как орудие своей мести.
Мореход помрачнел, а с лица его сына сползла ухмылка.
Ознакомительная версия. Доступно 522 страниц из 2610
