Итого — следует принять паттерн поведения прежнего Уварова — с поправкой на приобретение Родового Дара. Судя по оговоркам, Уваров и без Дара скромным не был, а уж получи он его — и вовсе развернулся бы. Обнаглел бы вкрай.
Что еще про поведение гвардии лейтенанта? А еще он был бабник. И не абы какой, а в постель к самой Мещерской как-то сумел пробраться, нахал. Отношения с полковником придется поддерживать. В целом, позиция «бабник» позволит мне негласно влиять на социум через сеть моих доверенных лиц. Если долгие разговоры и собрания мужчин по вечерам могут вызвать подозрение на «заговор против власти», то такие же встречи с женщинами будут истолкованы однозначно, принцип похищенного письма Дойля — если ты хочешь спрятать что-то важное — положи на видное место и не скрывай. Репутация бабника мне тут только на пользу.
Исходя из всего вышесказанного, пусть моя личность в данный момент представляет собой психологическую матрицу офицера Корпуса Дальней Разведки из параллельной вселенной, человека рационального, уравновешенного и обученного владеть собой в любой ситуации — мне предстоит отыгрывать роль гвардии лейтенанта Уварова, задиры, андреналинового наркомана, бабника и сорвиголовы.
Плюсы такой стратегии очевидны — она развязывает мне руки, она открывает мне возможность совершать практически что угодно без лишних вопросов и подозрений. Я могу завтра отправиться добывать золото в тайгу или завоевывать Китай, прыгать со скалы без парашюта и строить египетские пирамиды в Сибири — никто и слова не скажет. Только плечами пожмут «А что вы хотели, Уваров этот всегда таким был, а тут у него еще и Дар открылся… любой с ума сойдет-с…». Тем более что Дар мой склоняет к некоторому безумству… даже если в рамках исследования пределов и возможностей.
Минусы такой стратегии также на виду — это трудности в формировании легиона преданных мне людей, кто же идет за безбашенным идиотом? Как завоевать доверие нужных и влиятельных лиц, если у тебя имидж человека, который сегодня делает что-то диаметрально противоположное тому, что он делал вчера?
Здесь на пользу пойдет имидж бабника, который собирает себе гарем. Женщины в этом мире также могут быть магами, а в связи с этим — и права у них равные с мужчинами. Пусть среди армейских я женщин не видел, но валькирии… или Мария Сергеевна… кстати, получается, что Мария Сергеевна — просто возглавляет гарнизон из валькирий? А мы с гусаром — прикомандированные? И… я даже, кажется, знаю почему. Издавна вот так в «штрафные» части прикомандировывали самых что ни на есть «залетчиков» — тех, кто глаза начальству мозолил… а на нас с гусаром без слез не взглянешь, где строевая дисциплина и где мы? Скорей всего Леоне фон Келлер в своем подразделении и гвардии лейтенант Уваров в другом допрыгались и были сосланы в тьмутаракань вшей давить. На Восточный Фронтир, как его тут порой называют.
— Эх. Хорошо пошла, — говорит гусар и с чувством легкого сожаления — отставляет бутылку в сторону: — что бы сейчас такого сделать? В картишки перекинемся? Или на кухню пойдем? Валькирия из второй роты явно к тебе неровно дышит, авось у нее перехватим чего… для поддержания организму.
— Я вот что подумал, — говорю я: — а чего у тебя на рукавах шевронов нет? Что за звание у тебя в лейб-гвардии?
— Да ну тебя! — краснеет лицом гусар: — Снова ты за свое⁈
— Эй! Да я не хотел… я же не знаю…
— Ты… вот не дай Бог, Уваров ты надо мной стебешься сейчас, — говорит гусар: — я же тебе припомню. Я, между прочим, год молчок про твои ночные прогулки к Мещерской, а ты…
— Да погоди ты, я же и правда забыл…
— Точно? — он внимательно изучает мой зрачок и заметно расслабляется: — Ну ладно, коли так. Только нету у меня никакого звания.
— Как так?
— А вот так! Старик Троицкий с меня лично шевроны сорвал. Были вы, говорит фон Келлер ротмистр, а будете — вольноопределяющимся.
— А… что такое — вольноопределяющийся?
— Что? — он еще раз проверяет мой зрачок на сарказм и снова успокаивается, открывает бутылку и делает большой глоток.
— Вольноопределяющийся — это, брат, такая зараза, что хуже вшей. — доверительно сообщает он мне: — Вот кого по призыву берут — те рядовые. А если кого из благородного роду, но без звания — того так и называют. Вольноопределяющиеся. Тьфу. Не скалься, Уваров, тебя тоже в чинах понизили… тоже с ротмистра… хотя и не до рядового. Не помнишь?
Пожимаю плечами. Не помню. Однако радует, что моя гипотеза оказалась верной — и бравый гусар фон Келлер и гвардии лейтенант Уваров — оба они «залетчики» и злостные нарушители дисциплины. И дальше надо сей имидж поддерживать, как я уже и решил. А теперь, внимание, вопрос — что бы сделал злостный нарушитель дисциплины, авантюрист до мозга костей, безбашенный «залетчик» Уваров в этой ситуации. Я огляделся. Вот мы тут в палатке сидим, а Мещерская вместе с генералом — каких-то чжурчженей встречают… и даже в «войнушку» играют. Стал бы гвардии лейтенант в палатке отсиживаться… особенно учитывая его отношения с Мещерской? Ой вряд ли…
— А что, Леон, может все-таки прогуляемся, да в войнушку поиграем? — предлагаю я то, что на моем месте обязательно предложил бы реципиент. Гусар отрывается от бутылки и смотрит на меня.
— А я уж думал, что ты так и не предложишь, Володя. — проникновенно говорит он: — Господи боже, возвращается к тебе память! А давай! Слово с нас взято, что мы убегать не будем, так мы и не убегаем. Мы ж навстречу битве! Отечество защитить! Володя, пошли нехристям по сусалам надаем, да так, что они дорогу в Сибирь забудут, вона пусть на чанков или чосонов рот свой поганый разевают, у нас тут Прорыв, а они со своим обрядом инициации…
— Точно. — киваю я: — Давай сюда бутылку, а то выжрешь все, гусар…
— Гусар камраду завсегда оставит глоток, — обижается фон Келлер: — на вот свой коньяк. А ты знаешь, что у чжурчженей рисовая водка есть — на вкус гадость, но в голову дает знатно. А еще я слышал, что с наследным принцем Чжи в поход ушла и Волчица Шаоци. А она, говорят — красотка! Пальчики оближешь. Тебе вообще басурманские девки как? Мне — нравятся. У них будто и страсти побольше и нет всего этого «куда вы, сударь⁈». Неет, наши девушки, конечно, лучшие, и пахнут по-нашему, но иногда с басурманкой ложе разделить — тоже в охотку. Ох ты ж боженьки! — хватается он за голову: — Боженьки мои! Володя!
— Что такое? — не понимаю я его паники: — Случилось что?
— Ты же все забыл! — вскакивает с места гусар: — Все-все!
— И что? — по-прежнему не понимаю его состояния. Забыл и забыл, он же про это уже черте-сколько знает, что за экзальтация?
— Володя! Ты же получается девственник у нас⁈ Ни разу своим колокольчиком… в смысле не помнишь, как это? Признавайся, не помнишь же? Ты же память потерял! У тебя теперь второй первый раз будет, вот это повезло! Сперва сейчас басурманам по сусалам, а потом — по девкам! Я хочу быть свидетелем твоего второго первого раза! Нет, я просто обязан присутствовать! О! Волчица Шаоци! Точно! Она говорят красотка, а в черной косе у нее — скрытые лезвия, она так головы мужикам отрывает — подпускает их поближе и раз! Но с тобой фокус не пройдет, Володя, ты ее хватай и в сторону тащи, потом сделаешь предложение руки и сердца. Слышал я что слаба она на передок к тем, кто ее в бою одолел… а таких немного было. И тех она потом убивала, наш человек, Володя, смертоносная красотка, как раз тебе на пользу, глядишь и вспомнишь чего…
Вот что я на это ответить должен? Как офицер КДР — сказать, что подобное даже вслух говорить — неприемлемо? Что есть такое слово, как достоинство человека и что женщина, которая сражается наравне с мужчинами, заслуживает уважения уже поэтому? Или что мы сейчас на серьезное дело идем и ерничанье и подростковый треп на тему «а я бы ее трахнул» — это так же неприемлемо? Или что намекать на сексуальное насилие в отношении поверженного врага — как минимум тянет на уголовное преступление?
— Конечно! — улыбаюсь я: — Говоришь она красотка? Следует нанести барышне визит! И… наказать за пересечение границы в неустановленном месте. Отшлепать например…
