Неужели в ирландце снова проснулся Берсерк и он… не знаю… отгрыз нападавшему не только ухо, но и еще парочку частей тела в придачу. А теперь жёстко раскаивается в своем поступке.
Патрик провел рукой по лицу, пытаясь стереть то ли следы крови, то ли кривую улыбку, которая выглядела похожей на оскал. По-моему, Берсерк еще с нами, он не до конца покинул ирландца.
— Четверо… — ответил Патрик, с трудом выговаривая слова. — На перекрестке, в двух шагах от борделя Матильды… Поджидали…Когда шёл обратно, прицепились сразу же. С ходу. Им даже не нужна была причина или повод. Они искали драки.
Ирландец сделал несколько шагов вперед, мимо меня, и рухнул на табурет возле стола, его правая рука все так же безвольно мотылялась соплёй.
— Могу предположить, ты удовлетворил их поиски в полной мере. — Усмехнулся я, хотя, честно говоря, вообще было не смешно. — Чем все закончилось? Надеюсь, ты не принес в кармане парочку ушей? И можно поточнее. Они ничего не сказали? Просто напали?
Я подошел к другу и принялся щупать его повреждённую конечность, мысленно повторяя:«Только не перелом, только не перелом…»
Если руку Патрику все же сломали, то это очень хреново. Хотя бы потому, что медицина в 1925 году пугает меня своей самобытностью.
Ну и потому, что работать тогда Патрику будет проблематично. Это минус месяц, а то и два, не меньше.
А самое главное — грабить склад мафиозного босса с человеком, у которого сломана рука — крайне глупая затея. Мало того, от Патрика там просто не будет толку, так еще и опознать его сможет каждая сволочь, имеющая хотя бы один глаз и способная этим глазом видеть.
Пока проверял ирландца на предмет сломанных костей, попутно соображал, кто и зачем подловил моего друга. Фрэнки Йель? Люди Лучано? Ирландцы, мстящие за «Дельмонико»?
Да ну! Бред! Всем этим людям Патрик сто лет не впёрся. Он слишком мелкая сошка. Даже если бы кому-то пришло в голову убить ирландца (не дай бог, конечно), его смерть не повлияла бы ровным счетом вообще ни на что.
— Один что-то кричал про «рыжего сукина сына»… — Патрик сглотнул и тут же поморщился от боли. — Единственное, что могу сказать наверняка, они были макарон… то есть… итальянцами.
Я как раз закончил обследовать его конечность и приступил к башке. Рука была, к счастью, цела, но, похоже, сильно ушиблена. Теперь хотелось проверить, вдруг ему пробили черепушку.
— А так… Больше ничего не говорили. — Продолжил свой рассказ ирландец, — Работали молча, но…как бы это сказать… целенаправленно. Я… я отбивался как мог. Кажется, одного здорово зарядил. Схватил доску с гвоздем, что валялась рядом… Вмазал ему по роже. Три или четыре раза. Он выл, будто раненный койот. Боюсь, как бы я ему гвоздём не разворотил половину физиономии. Потом вроде бы я смог вырваться и убежать. Плохо помню. В башке все смешалось. По-моему, вырубился и потерял сознание за пару кварталов отсюда. Не знаю, сколько так провалялся. Очнулся в какой-то подворотне. Сразу пошел домой.
Патрик замолчал, уставившись в пол, а затем вдруг поднял взгляд и виновато заглянул мне в глаза. Он еще не начал говорить, а я уже понял, сейчас, наконец, прозвучит самое важное признание, и оно мне сильно, очень сильно не понравится.
— Джонни… — голос Патрика стал совсем тихим. — Пропала железяка…
Я замер, у меня в голове что-то щелкнуло. По-моему, тумблер, отвечающий за моральные нормы и общечеловеческие принципы. Потому что, если я его сейчас спрошу и услышу ответ, о котором думаю, то, наверное, прольётся кровь. Я этого придурка просто придушу.
— Какая железяка? — поинтересовался я тихим, ласковым голосом.
— Ну… «Кольт». Тот самый, что прихватили тогда у Томазино…
Я закрыл глаза и принялся считать до… не знаю, до скольки, потому что не понятия не имею, на каком моменте меня отпустит злость, которую сейчас испытываю.
Когда открыл глаза снова, то увидел, как Фредо, разбуженный шумом, сидит на своей кровати, свесив ноги, и с каменным лицом пялится на ирландца.
Старик молчал, не произносил ни слова, но на его физиономии, наверное, как и на моей, можно было прочесть, что он думает о признании Патрика.
— Ты взял с собой на свидание «Кольт», украденный у Томазино? — Мой голос по-прежнему звучал тихо, и стоило мне это гигантских усилий. Потому что на самом деле я испытывал огромное желание заорать на Патрика, схватить его за шкирку и несколько раз тряхнуть. — Зачем⁈ Для него же нет патронов! Ты что, хотел им гвозди забивать? Или просто похвастаться перед девчонкой, какой ты крутой мафиозо с стволом за поясом?
Патрик потупился, подтверждая мою догадку. Не про гвозди, естественно. Про желание понтануться перед Роззи.
— Я… я просто хотел… Она же не знала, что мы теперь работаем на «семью»… Я хотел произвести на нее впечатление. Хотел, чтоб она гордилась мной. Сказал, что у меня есть оружие… Она попросила показать…
— Боже правый… — Фредо развёл руки в стороны и покачал головой. — Идиот. Совершеннейший идиот.
— Ты потерял оружие, на котором трупов может быть больше, чем блох на собаке! — я уже не сдерживался. — Ты понимаешь, что это за улика? Пистолет, с которого, возможно, убили чертову уйму людей. «Кольт» принадлежал Томазино, а Томазино, как нам всем известно, наглухо отбитый тип с раздутым сомнением и кучей детских травм, которые он закрывает, причиняя боль другим людям!
Когда эти слова вылетели из моего рта, я понял, какую глупость совершил. Джованни Скализе, паренек, всю жизнь проживший в деревне, вообще никак не может знать подобные термины: детские травмы, самоутверждение за чужой счет. Даже не так. В 1925 году вообще никто не может знать подобные термины. Если только Фрейд.
К счастью, ни Патрик, ни Фредо не поняли о чем идёт речь и просто смотрели на меня, бестолково хлопая глазами. Для них последние предложения, в которых фигурировали психологические проблемы Томазино, прозвучали как белый шум.
— Ты понимаешь, каких масштабов проблема у нас возникла по твоей милости? — Я решил сделать вид, будто ничего не произошло. Мало ли какой бред может нести человек на эмоциях. — Ты этот чертов «Кольт» из своих рук за последнюю неделю вообще не выпускал. Ты его лапал постоянно, только что не облизывал. И я лапал. Представляешь? Там теперь вряд ли что-то осталось от прежнего владельца, а вот наших с тобой «пальчиков» — хоть жопой жри!
— Я не знал! — взвыл Патрик. — Я дрался! Он просто выпал из-за пояса, когда я бежал! Наверное… Не помню как это произошло.
— Молчи. — Я сделал резкий взмах рукой, прерывая стенания друга. — Иди умойся. Перевяжи, что нужно и… Ложись спать. Утром будем разбираться. Сейчас я слишком зол, чтоб обсуждать твой идиотский поступок.
Патрик тяжело вздохнул, поднялся с табурета и понуро поплелся к умывальнику. Ему было очень стыдно. Другой вопрос, что этим стыдом теперь ситуацию вообще никак не исправить. Не понятно, где искать утерянный пистолет. Не понятно, точно ли он утерян, или пока Патрик валялся без сознания, у него тупо спёрли оружие. Что тоже, кстати, вполне вероятно.
Фредо несколько минут молча наблюдал, как ирландец кряхтит и пытается умыть физиономию, затем перевел тяжелый взгляд на меня.
— Это не случайность, Джонни. Нападение. Слишком вовремя. — Выдал вдруг старик. — Да, утерянное оружие — проблема. Но сама ситуация гораздо серьёзнее. Нашего дурачка явно ждали. Важно два момента — кто устроил это все и с какой целью.
— Знаю, — кивнул я. — Полностью с тобой согласен. На случайность вообще не похоже. Кто-то очень хочет навалить нам кучу дерьма побольше. И, кажется, у него или них это отлично получается.
Фредо что-то буркнул себе под нос, затем сполз с кровати, встал на ноги и начал собираться. Ему пора было отправляться в залив за новой порцией «товара».
Я дождался, пока Патрик, наконец, умоется, помог ему обработать приличную ссадину на скуле, на всякий случай крепко перевязал тканью ребра и мы, наконец, улеглись.
Как ни странно, вырубился я в один момент. Видимо, так меня плющило и таращило от злости на ирландца, что организм решил — нужно взять тайм-аут.
