Плюс профили контор уж больно сходные: одна занимается контрразведкой, а вторая — обеспечением безопасности императорского рода и приравненных к нему лиц. Где-то конкуренция, столкновение интересов, пересечение юрисдикций. В общем, много всего.
Но приятельствовали, да. Порой встречались за чашкой чая на нейтральной территории и обменивались новостями. Теми, которыми могли. Каждый из этих двоих был предан своей службе.
— Как ты это пьёшь? — традиционно скривился Феликс Владимирович Рязанов, один из ведущих специалистов Охранки, когда перед его собеседником поставили прозрачный чайник с ханьским улуном. — Моча какая-то!
Себе Феликс Владимирович заказал чёрный чай. Да такой крепкий, что людям со слабым сердцем пить подобный напиток строжайшим образом не рекомендовалось.
— Привык, — пожал плечами Барух Моисеевич Леви, старший агент Тайной Канцелярии. — Полжизни по поднебесникам работаю. Волей-неволей научишься любить. Кстати, Феликс, а ты знал, что по мнению ханьцев только дикие варвары способны пить чёрный чай. Достойный муж должен сторониться подобного.
— Ты мне это каждый раз говоришь, — усмехнулся собеседник. — Меня устраивает быть варваром.
Некоторое время собеседники молчали. Потягивали каждый свой напиток и бросали взгляды по сторонам. Словно бы пришли именно для этого — выпить чаю и понаблюдать за оживлённым столичным перекрёстком за прозрачным до полной невидимости стеклом ресторации.
— Каштинский инициировал проверку, — наконец выдал Рязанов, глядя при этом в сторону. — По твоему протеже, молодому графу Брюсу.
Леви тут же встрепенулся и выжидательно уставился на собеседника. А когда тот промолчал дольше положенного, спросил:
— Ну и зачем главе «борзых» это делать? Вопросы по парню сняли.
— Ваше ведомство, — уточнил Феликс Владимирович.
— Так мы его и вели!
— А теперь мы будем.
— Нет ощущения, что вы за границы своего поля вышли?
— Так не за государственные же!
— Шутишь? — нахмурился Барух Моисеевич.
— А что ещё остаётся? — у работника Охранки дёрнулась щека. — Когда начальство приказывает, нам лишь остаётся взять под козырёк и исполнять. Всё, что я могу для тебя сделать, Барух, это поставить тебя в известность. И попросить не лезть.
— После возвращения Алексея Яковлевича Брюса мы и не лезем!
Леви говорил чистую правду. Пока шла работа по главе ханьской Палате Весов, который собирался занять трон древней империи на востоке, за молодым Брюсом очень активно присматривали. Всё же стараниями его деда, шестнадцатилетнего парня превратили в наживку. Но теперь, когда всё благополучно закончилось, наблюдение сняли. По просьбе этого самого деда.
По мальчишке, конечно, было много вопросов. Этот его дар, которым он людей чуть ли не с того света вытаскивал, общение с преступниками, тайный язык, наконец. Но старший Брюс всё их отмёл. Его жизнь, как он сказал, сама по себе чудо — после рака крови в терминальной стадии никто не встаёт и не начинает с чистого листа.
«А Ромка встал! — Леви вспомнил слова Алексея Яковлевича. — Так ли удивительно, что он теперь отдаёт миру долги? И, наконец, Барух! А что, если его и правда Спаситель коснулся? Рискнёшь вставать между моим внуком и Сыном?»
Резоны старого графа, Леви понимал прекрасно. Быть главой угасающего рода, знать, что с твоей смертью славная фамилия станет лишь одной из строчек в пыльной книге, невыносимо больно. И когда получаешь надежду на возрождение, не только на такие странности глаза закроешь. Можно и в святость удариться!
Тем более что опытный разведчик хоть и любил своего внука, но всё же не постеснялся проверить его на всех уровнях. Отправил за ним приглядывать свою старую подругу Краснохвостую — кицунэ из ёкаев по имени Кикути Ринко. А та, кроме охраны, выполнила ещё одно задание покровителя. На генетическом уровне исследовала графского отпрыска и со всей ответственностью заявила, что под личиной юноши не прячется оборотень из её племени. Просто мальчишка, который каким-то образом выжил. Плоть от плоти Брюсов.
Так что после всех проверок неудивительно, что Алексей встал на сторону внука. И потом битый час рассказывал старому другу о том, какой тот умничка, как умудрился вдохнуть новую жизнь в угасающий род. Про его слуг, которых тот из-за кромки вытащил, и чья верность принадлежит лишь молодому графу.
Спаситель, да он даже его контактами с преступным миром восхищался! Мол, это ж надо, денег у них занял! Не побоялся ни последствий, ни молвы. Характер — закалённая сталь! Даже деду зубы показал, в ответ ударил, представляешь! Матереет, щенок!
Тогда, после разговора и перед отбытием в свадебное путешествие, Алексей Яковлевич попросил товарища внуку не мешать. Приглядывать, если нужно, но не мешать. Мол, пусть он свои ошибки молодости совершает — кто мы, мол, без них?
«Но запомни, Барух! — на прощание сказал он. — Начнёте их против него использовать, я к императору пойду. Ты меня знаешь, мало никому не покажется! Впервые за много лет у Брюсов надежда появилась! Не позволю её уничтожить!»
Сам же уехал, чтобы опекой не угробить развивающийся талант — так сказал.
— С чего хоть возбудились? — уточнил Барух Моисеевич, сливая остывший чай и заваривая новую чашку. — Я понимаю, конечно, что «борзые» параноики, каких мало, но где мальчишка Брюсов, а где безопасность престола?
— Иган Брен, — коротко ответил Феликс Владимирович.
— И что? — не понял Леви. — Мы его проверили, мелкая сошка. Криминал, в основном в отмывании денег и уклонении от налогов. Не наш уровень.
— Так-то оно так… — протянул Рязанов. И замолчал.
— Что раскопали? — тут же сделал стойку контрразведчик.
Его собеседник выразительно кашлянул. Мол, а теперь ты границы поля переходишь. С чего мне тебе выдавать оперативные наработки нашей службы? Но через несколько секунд смягчился и всё же выдал.
— Скажем так. По самому Брену действительно всё так, как ты сказал. Мелкий преступник, хотя и очень осторожный. Если его по закону брать — пришить нечего. Но вот вокруг него слишком уж всё мутно. Есть основания полагать, что он либо выступает связным крупной террористической организации, либо является врагом оной. Больше ничего не скажу, извини.
Барух Моисеевич нахмурился. Это направление — связь и контакты с более крупными криминальными игроками, Тайная Канцелярия тоже проверяла. И не нашла никаких подобных следов. Из чего вытекало лишь два варианта: либо следаки смежников лучше, либо Рязанов попросту морочит ему голову. И пускает по ложному следу.
Всё-таки оба они были верны интересам своих контор.
— Хотите без нашей помощи всё изучить? — даже не спросил, констатировал Леви.
Намекая на то, что в деятельности террористических групп интересы Тайной Канцелярии и Охранки пересекаются. Зная, при этом, ответ.
Феликс Владимирович дёрнул плечом.
— Ваша служба дискредитирована. И имеет личную заинтересованность в судьбе парня. Лучше мы сами пока. Как найдём что-то…
— Если найдёте!
— Тогда наше начальство без нас договорится. Совместную группу создаст при необходимости. А пока, Барух, пей чай и не лезь туда. Очень тебя прошу.
— Ты или Каштинский? — с невесёлым смешком уточнил контрразведчик.
— Пока я. Но Герман Леонидович в курсе нашей встречи.
.8
Следующим утром я обнаружил за дверью своего дома двух девушек. Вышел, называется, на пробежку, пока погода ещё позволяла! Стоят обе прямо на пороге.
Одну из юных красавиц я хорошо знал — Настя Строева была не только моей одноклассницей, но и личным вассалом. И первым инвестором в клинику, ко всему прочему. А вот со второй, на несколько лет её старше и, не будем скрывать, куда более фигуристой, чем Настасья Филипповна, знаком не был.
— Строева? — сонно уточнил я, пытаясь сообразить: проснулся я уже или ещё дрыхну и вижу такой не лишённый приятности сон. — Ты чего здесь?
Время и правда было ранее, всего-то начало седьмого.
