Камень Книга седьмая (СИ) - Минин Станислав

Глубже в темп…

Сильнее расслабиться…

Убрать раздражающую и мешающую злость…

И опять чуйка подсказывает, что тянуться не стоит, а наоборот – надо просто попытаться втянуть окружающее в себя…

Легко сказать!

Снова вздохнув, попытался именно что втянуть, а не тянуться…

Еще немного…

Вот, что-то начало получаться…

И только процесс пошел, как я тут же получил оглушительный удар по сознанию волной эмоций всех людей, затянувшихся в радиус моего внимания. И опять падение в черную бездну…

Очухавшись, помотал головой и протер лицо снегом. Сразу стало легче.

Темп, сука!

Тошноту побоку! Разозлись, Лешка! Эта тварь тебя кончить хотела!

Глубже в темп, сука!

Лови ощущение втягивания! Иначе счастья не видать!

Вот оно…

Но теперь втягивать надо аккуратнее и нежнее! Не торопись, Лешенька, ты обязательно сможешь… сдюжишь… перетерпишь…

И чем дольше я находился в этом новом для себя состоянии, тем больше понимал, насколько оно отличается от всего того, что я испытывал до этого – если раньше чуйка сигнализировала о некой опасности и конкретном внимании, направленном в мою сторону, то сейчас я тянул в себя вообще все подряд! Посторонние эмоции с конкретным расположением их владельцев, численность отдельных больших групп с оценкой на новом уровне их боевого потенциала и угрозы – сознание просто не справлялось с таким объемом данных!

И тут опять вмешалась ее величество Чуйка – яркость познаваемого пространства стала постепенно снижаться, пока не достигла того уровня, при котором сознание воспринимало его уже достаточно адекватно! Однако, стоило почуять какое-либо неправильное шевеление, как яркость этой конкретной области резко возвращалась.

Чуть поигравшись с этой импровизированной лупой, решил вернуться к тому, что меня на это спровоцировало, и аккуратно стал втягивать все большее пространство в поисках образа батюшки Бирюкова…

И все равно посторонние эмоции лезли, мешали, зашкаливали, переполняли моё сознание, заставляя отвлекаться, а никого, кто хотя бы отдаленно соответствовал образу Олега, я так обнаружить и не мог…

Как долго занимался поисками, не отслеживал и собирался уже прекращать, как вдруг встревожившаяся чуйка указала на светлячка фактически за границей моего восприятия. Из последних сил потянул его к себе и внезапно осознал, что это скопление множества образов, а не один, как мне показалось сначала, и все они мне были как будто знакомы. Уверенность в том, что это колдуны «Тайги», пришла внезапно, а дикое напряжение резко сменилось облегчением…

В сознании так тумблер щелкнул, и меня опять накрыла темнота…

– Ваня, ты почуял? – Лебедев резко повернулся к Кузьмину.

– Почуял, – кивнул тот.

– Это Алексей или?.. – Командир подразделения «Тайга» прищурился.

– Точно Алексей, – уверенно ответил тот. – Ты обратил внимание на характер внимания?

– Меня это внимание едва коснулось, – поморщился Лебедев. – Оно просто было, и вот его нет.

– А я успел кое-что почувствовать, а именно, характерную для Алексея смену частоты и особую мягкость воздействия, которое проникает буквально везде. Теперь он знает, что мы здесь. – И он достал из кармана телефон. – Саша был прав, когда еще в особняке приказал поднять вас по тревоге, а мне ехать за ним. Я звоню царевичу, пора заканчивать эти ночные поиски…

Не знаю, было ли виной тому моё постоянное подсознательное напряжение в последнее время, но сразу же после того, как я пришел в себя, меня на автомате выкинуло в темп. Аккуратно втянув в себя близлежащее пространство в поисках опасности и ничего не обнаружив, расслабился, вышел из темпа, кое-как справился с приступом рвоты, умывшись снегом, поднялся на ноги, огляделся, убедившись в том, что тупик никуда не делся, и уже потом обратил внимание на какое-то жужжание. Точно, это я еще вечером поставил телефон на беззвучный режим.

– Слушаю внимательно.

– Царевич, как твои дела? – довольно-таки спокойным тоном поинтересовался у меня Кузьмин.

– Нормально у меня дела. Отец всё-таки подтянул вас с Лебедевым?

– А ты ожидал чего-то другого? – хмыкнул он. – Ты же у нас будущая надежа и опора цельной Российской империи, уже должен был привыкнуть. Ладно, царевич, хватит заниматься ерундой, уверен, ты Бирюкова так и не нашел.

– Почему так решил?

– Иначе бы ты со мной сейчас так спокойно не разговаривал. Говори свое точное местоположение, мы к тебе подтянемся.

– Сейчас вам точку пришлю… – вздохнул я.

– Ваня, ты расстояние прикинул? – Лебедев смотрел на Кузьмина круглыми глазами. – Я охреневаю, дорогая редакция!

– А чему ты удивляешься? – Тот с равнодушным видом пожал плечами. – Тебе мало было того, что царевич с нами в арсенале вытворил? Уверен, это ещё не предел его возможностей.

– Ваня, да я на полтора-два километра на полигоне нихрена ничего не чую, а тут в пределах городской застройки!

– Успокойся, Влад, и начинай гордиться – такому Романову тебе честь выпала служить. И прикажи своим бойцам не расслабляться, ещё ничего не закончилось.

– А у нас вообще в последнее время никто не расслабляется, – буркнул Лебедев, – как на пороховой бочке живём…

– Это ты к чему? – нахмурился Кузьмин.

– Это я к тому, что регулярно какая-нибудь ерунда происходит, и подразделение постоянно в тонусе.

– Сотрудники ропщут?

– Пусть только попробуют! – отмахнулся Лебедев. – Так, иногда ссылаются на усталость. Это один я себе позволяю брюзжать по стариковскому делу.

– Ну, это и я себе позволяю. Иногда… – Кузьмин перестал хмуриться. – Ладно, по коням…

Узнав у Кузьмина, что с Елизаветой все в порядке, успокоился и домой решил поехать с отцом на той же самой прохоровской «Нивке».

– И зачем надо было вызывать «Тайгу»? – решил для вида «повыступать» я. – Говорил же, Бирюков, в случае чего их кончит и глазом не моргнет.

– А зачем ты вообще поехал на поиски этого Бирюкова? – поморщился родитель. – Ведь непосредственной угрозы нападения на особняк не было. Не было же?

– Не было, – кивнул я. – Но реагировать как-то надо было, раз подобный шанс выпал. Не Пафнутьеву же информацию передавать и ждать, когда он её отработает. Да и не возьмут они этого Бирюкова даже при помощи «Тайги». И дело не в том, что он весь из себя обалденный колдун и бывший полицейский, а в том, что в городе при его захвате будет слишком много жертв как среди сотрудников канцелярии и бойцов «Тайги», так и среди мирного населения. Да и уверен я, что батюшка Олег почуял моё к нему внимание и скоренько «встал на лыжи».

– А ты у нас, значит, обеспечил бы чистый захват Бирюкова без человеческих жертв? – Отец поморщился ещё сильнее. – Можешь мне это гарантировать?

– Не могу, – вздохнул я и повторил: – Реагировать как-то надо было. Почему ты тогда меня вообще из особняка выпустил и даже со мной поехал?

– Сынок, – родитель усмехнулся, – вот тебе вроде семнадцать лет, через полгода будет восемнадцать, два ордена имеешь, в том числе и «Георгия», успел повоевать, в жутких переделках побывал, в которых подавляющее большинство подданных российской империи никогда в своей жизни, дай бог, не окажутся, а до сих пор ведёшь себя как твоя младшая сестрёнка Елизавета, со всеми этими капризами, закидонами и полной уверенностью в собственной правоте. Ответь мне честно – если бы я тебя начал останавливать в особняке, ты бы меня послушал? – Он на секунду повернулся ко мне и окинул насмешливым взглядом.

– Нет, – опять вздохнул я. – Все равно бы поехал, с тобой или без.

– Конечно, поехал бы! А вид у тебя какой был? Весь из себя решительный и непреклонный, приказы раздавал направо и налево! Вот я с тобой и поехал, понимая, что ты все равно влезешь в эту авантюру. Тем более остановить я тебя уже возможности не имею. – Он хмыкнул. – Мне в очередной раз более развернутые нравоучения читать?