Камень Книга седьмая (СИ) - Минин Станислав

– Ваше императорское высочество! – продолжил настойчиво шептать Иван. – Не погуби! Возьми двух малолеток под свою опеку, пусть в особняке живут! Не дай забрать их в Кремль! Я знаю, ты можешь! Все для тебя сделаю!

– А кто недавно от подобного предложения нос воротил? – «нахмурился» я.

– Дурной был, не видел всех перспектив…

– А сейчас, значит, перспективы поражают новизной? Так получается?

– Получается так… Виноват… – он на мгновенье опустил глаза, а потом опять посмотрел на меня просяще. – Царевич, по гроб жизни тебе обязан буду и сыновей клянусь в том же ключе воспитывать.

– Обещаю подумать, – кивнул я и открыл дверь. – Решение приму после общения с Прохором, с которым советую на эту тему пока не разговаривать.

– Будет исполнено, ваше императорское высочество…

На самом деле я все для себя практически уже решил, но «помариновать» строптивого колдуна в воспитательных целях все же стоило, да и пора было отучать себя действовать под воздействием сиюминутных эмоций и брать подобного рода паузы «на подумать». Кроме того, стоило обязательно посоветоваться с воспитателем, тот будет явно доволен таким моим «взрослым» поведением, да и плохого не присоветует.

Не знаю, сколько времени занял наш разговор с Кузьминым, но университетские друзья меня дождались, а Долгорукий, после того как мы поздоровались, даже решил пошутить:

– Что так долго из машины не выходил? Совсем в универ не тянет?

– Извините, вопрос срочный решал, – улыбнулся я. – А почему не удивляетесь, что я не в училище?

– Алексей, Москва – большая деревня, – отмахнулся Андрей. – До Анны еще вчера вечером слухи из училища дошли, что ты обратно к нам возвращаешься.

– Кто бы сомневался, – усмехнулся я. – Пойдемте уже, а по дороге новости из своей студенческой жизни расскажете…

Рассказывал в основном Долгорукий, Наталья с Анной добавляли уж совсем несущественные мелочи, а Инга так и вообще молчала – я чуял, что ей, во-первых, до сих пор не по себе после всех этих событий в ее родном особняке, а во-вторых, она элементарно не знала, как себя вести в моем присутствии. Такое поведение подружки не осталось незамеченным Шереметьевой:

– Инга, а ты чего это у нас такая хмурая? Настроения нет? – поинтересовалась она, когда мы заходили в фойе учебного корпуса.

– Нездоровится, – натянула та улыбку. – Не обращайте внимания.

– Бедненькая! – Анна состроила соответствующее выражение лица. – Надеюсь, на турнире ты себя будешь чувствовать лучше. Встречаемся после второй пары на крыльце?

– Ага…

Шереметьева направилась к себе на факультет журналистики, а Долгорукий продолжил делиться со мной университетскими новостями, главные из которых касались зачетной недели.

– Ты бы, Леха, сходил сегодня до деканата, – закончил он, – а то тебя даже в списках нет. Мало ли что, вдруг до экзаменов не допустят. Хотя… – он хлопнул меня по плечу, – ты же не по собственной воле в училище попал, вот пусть твой… – Андрей осекся. – Молчу-молчу, но в деканат все же сходи на перемене после первой пары, или можем вместе сходить.

– Один схожу, спасибо, – кивнул я. – Разберемся.

– И после второй пары едем по домам, а потом встречаемся у нас в клубе. Ты Сашку Петрова с собой возьмешь?

– Возьму, а братья сразу из училища должны подъехать.

– Алексия готова выступать? – он хитро прищурился.

– Она всегда готова, – отмахнулся я. – Такой гастрольный опыт.

– А ты сам-то тренировался?

– С отцом. И в воскресенье целый день, и вчера до ночи катали.

– Мне б такого спарринг-партнера! – мечтательно протянул Долгорукий.

– Так я сейчас не на казарменном положении, будем чаще встречаться.

– Хотелось бы… Мне тут Маша сказала, что ее теперь чаще будут к тебе в особняк отпускать.

– Ага. Только не станет ли Маша ко мне ревновать, если я тебя в бильярдную утаскивать начну?

– Разберемся! – отмахнулся он. – Ее с собой брать будем.

– Тоже вариант.

Мы как раз зашли в аудиторию, где у нас по расписанию стояло семинарское занятие. Мое появление не осталось незамеченным, по партам пронесся шепоток, после чего один за другим студенты встали и дружно выпалили:

– С возвращением, ваше императорское высочество!

Мысленно поморщившись, натянул самую широкую улыбку, на которую был способен, и громко ответил:

– Очень рад видеть вас снова, дорогие одногруппники!

На этом взаимные приветствия были окончены, и мы с Андреем прошли к нашей парте.

– Мое место осталось свободно? – поинтересовался я у него.

– Осталось свободно, – кивнул он. – Были тут попытки занять его и девушками, и молодыми людьми, но Наталья с Ингой этих смельчаков быстренько отвадили, мне даже делать ничего не пришлось.

– Наталья с Ингой могут… – усмехнулся я. – Слушай, дружище, как же я рад вернуться в универ! А то в училище чем только на лекциях и семинарах время не убивал! Да и неудобно все равно было перед преподавателями и другими курсантами, что балду пинаю.

– Отдохнул, теперь с новыми силами будешь грызть гранит науки.

– Это точно!

А про себя подумал: «Тебе б, Андрюша, самому такие каникулы, после которых виски седеют и по ночам всякая херня снится, посмотрел бы на тебя!» И тут же устыдился – какое право я имею судить Долгорукого за его относительно спокойную и размеренную жизнь? Право на подобное существование, я уверен, его предки выгрызали и выцарапывали многими поколениями, как, впрочем, и мои. Но в моем случае усилия Романовых не сработали, не дали нужного эффекта, а скорее, наоборот, и Андрей тут уж точно ни при чем.

Мои умствования прервал звонок, одновременно с которым в аудиторию зашел препод.

А после занятия, на перемене, меня вызвали к ректору Орлову, который, поздравив с возвращением в родной университет, обрисовал перспективы моей дальнейшей учебы: зачеты по всем предметам мне проставят авансом и до экзаменов допустят, но сессию придется сдавать самостоятельно и на общих условиях. В конце ректор выдал мне список контактов преподавателей, которые после Нового года будут натаскивать меня к этим самым экзаменам, и добавил, что распоряжение по репетиторам идет с самого верха и отказаться я не могу. Поблагодарив Орлова, пообещал, что обязательно свяжусь с преподавателями, и, покинув ректорат, вернулся на учебу…

– Ясно. – Император хлопнул ладонью по столу и обратился к скромно сидящему рядом с цесаревичем Кузьмину. – Ваня, что имеешь сказать по этому поводу?

– Государь, – колдун сделал попытку вскочить, но после властного жеста упал обратно на стул, – уверен, что Алексей Александрович действительно не только видел батюшку Бирюкова, но и мог достаточно точно определить его текущее местонахождение. Кроме того, в таком измененном состоянии Алексей Александрович мог вполне эффективно оказывать дистанционное воздействие на Бирюкова, вплоть до летального.

– Вплоть до летального? – у императора округлились глаза.

Впрочем, не у него одного – у императрицы, цесаревича и брата императора, великого князя Владимира Николаевича они округлились тоже.

– Да, государь, – кивнул колдун. – Я бы не стал исключать подобной возможности. Дело в том, что в старых книгах о подобных возможностях упоминалось вскользь, и мне это казалось просто сказками. Я даже рассказывал об этом Алексею Александровичу, чтобы он не терял интереса к тренировкам, стремился, достигал, а тут… – Кузьмин развел руками.

– Но Алексей с этим Бирюковым не знаком, – нахмурился император, – он его вообще никогда в жизни не видел.

– Досье, государь, в котором он видел фотографию Бирюкова, – спокойно продолжил объяснения колдун. – Этого Алексею Александровичу, как оказалось, вполне достаточно. Вернее, он запомнил энергетический отпечаток Бирюкова, его фантом, если так можно выразиться, а ночью в этом своем глубоком измененном состоянии потянулся к нему, ну и… Можете Влада поспрошать, он вам, государь, скажет примерно то же самое.