— Кто этот парень? — спросила она у Саманты.
— Который? А! Вон тот красавчик с длинными волосами, похожий на эльфа? Артур Брэдли. Хорошенький, правда? Но у тебя тут шансов нет.
— Мне и не нужно. Я просто спросила.
— Не прикидывайся дурочкой, — засмеялась спутница Ирис. — Просто так о парнях никто спрашивать не станет. Но у тебя действительно нет шансов. Как и у любой другой девушки тоже. Младший Брэдли открытый гей. Так что тут ловить нечего.
Ирис с брезгливым любопытством покосилась на молодого человека. Он действительно был не в меру смазлив. И слишком вылощен для парня нормальной ориентации.
К тому же вид у него был какой-то нездоровый.
— Похож на героинового наркомана в стадии ломки, — поделилась она с наблюдением.
— И это тоже. Как у всех, кто водится с Кингами, у него целый букет пороков.
— А при чём здесь Кинги?
— Как при чём? Всем известно, что Артур любовник Энджела Кинга. Последний конечно би, с девчонками тоже крутит. Вот только долго ни у одной юбки не задерживается. И с кем бы не развлекался, рано или поздно этих двоих всё равно видят вместе.
Ирис молча смотрела на улыбающуюся Саманту. Она видела — та всё это говорит нарочно, чтобы ранить её. Хотелось в голос закричать, что всё это пустые сплетни, нелепые домыслы и глупые наветы, но что-то в душе невольно соглашалось с полученным объяснением.
Это объясняло более чем странное поведение Энджела. Его странную сдержанность и отчуждённость.
Ирис так старалась ему понравиться. Ей так хотелось угодить ему. Хотелось, чтобы им обоим было хорошо вместе. А он просто любил мальчиков больше девочек. Было больно и унизительно это осознавать.
— Эй? С тобой всё в порядке? — потянула её за руку Саманта.
— Конечно, — постаралась взять себя в руки Ирис.
Ей стоило больших усилий не показать терзающих душу острых когтей разочарования, омерзения и боли.
— Да ладно! Ты ведь хочешь его? Разве нет?
— Кого?
Саманта рассмеялась.
— Стой! — махнула она рукой проходящему мимо лакею и прихватила с подноса два синих одноразовых пластиковых стаканчика. — Выпьем за всё хорошее, подруга?
— За всё хорошее, — согласилась Ирис, не слишком вникая в то, что произносят её губы.
— Помешай и пей до дна, — посоветовала Саманта.
«Многолетний любовник? — прокручивала Ирис в голосе слава спутницы. — Как глупо: нелепое словосочетание. Цветок однолетник — цветок многолетник».
У коктейля, по мнению Ирис, был отвратительный, неприятный синтетический, и к тому же приторный вкус. Вся таблица Менделеева перекатывалась на языке, давая о себе знать не одним, так другим способом.
— А вот и сами Кинги, собственной персоной! Что не говори, они красавчики, правда? И брат, и сестра?
Ирис слышала голос Саманты, ощущала её присутствие и в тоже время словно была где-то далеко от неё.
Словно сквозь воду, видела она смеющегося Энджела, во всю флиртующего с Ньевес Висантэ.
От откровенного, пылкого взгляда, которым он одаривал красавицу-испанку, Ирис бросило в дрожь.
Не веря тому, что видит, она наблюдала, как по-хозяйски Энджел обнимает тонкую талию Ньевес, как та прижимается к нему всем телом, откровенно млея от оказанного ей внимания.
С кривой усмешкой, в своей манере скучающего, слишком уверенного в своей силе, аристократа, Энджел что-то шептал ей на ушко. Ньевес смеялась, сверкая белоснежными зубами и её кораллово-красная помада выглядела въедливой и в то же время гармонично вписывалась в роль роковой красавицы.
— Пойдём, потанцуем? — предложила Саманта, хватая Ирис за руку.
Сильнее всего хотелось сбежать ото всех, умчаться отсюда, спрятаться.
Накатывала дурнота. Возможно, не последнюю роль в ощущениях сыграло химическое пойло под красивым названием «коктейль».
Но Ирис не позволила себе трусливо сбежать. Нет уж! Пусть Энджел видит, что она здесь. Пусть знает, что она в курсе его интрижек и низких поступков.
Пусть ему будет стыдно.
Притворяясь, что ей весело, Ирис позволила себя увлечь в круг танцующих.
Музыка гремела, грозя разорвать барабанные перепонки. Танцующие были как бесноватые. Разноцветные лучи, скользя по человеческим лицам, искажали их, предавая сходство с воображаемыми чертями.
Взгляд Ирис, словно обладая самостоятельной волей, то и дело старался отыскать среди других фигур Энджела. А когда это получилось, на душе сделалось ещё хуже — он танцевали вместе со знойной испаночкой Ньевес неподалёку, откровенно обжимаясь и целуясь с ней взасос.
Здесь многие вели себя подобным образом. Никого это ни капли не смущало.
Впрочем, Ирис тоже не проблемы морального плана заставляли возмущаться — совсем другие чувства. Она впервые глядела в зелёные глаза чудовища под названием Ревность и познавала весь ад, через которое это чувство способно протащить человеческую душу.
С трудом удавалось держать себя в руках. Отчаянно хотелось наплевать на все правила приличия, на голос разума, подойти и вцепиться в лощённые кудри этой высокомерной красногубой стерве и рвать их с корнем!
Чуть отстранившись, не расцепляя рук Ньевес потянула Энджела за собой в глубину комнат.
Всё с той же ленивой, словно полусонной грацией, он позволил ей это сделать.
— Куда ты? — попыталась удержать её подруга.
— Я сейчас приду, — кинула Ирис Саманте.
Она торопилась последовать за парочкой, за которой следила, боясь потерять их из вида.
Опасения её были лишними. Далеко они не ушли.
Ирис застала их в соседней небольшой комнатушке, на софе, предающимся бурной, животной страсти.
Взгляд фрагментарно выхватывал то стройное полусогнутое женское бедро, прекрасной формы, соблазнительно обтянутое чулком; то спустившиеся с плеча бретельку платья. Как белые длинные пальцы Энджела, ласкающие мягкую округлость груди соперницы, заставляли её томно закатывать глаза, словно глупая корова и закусывать кроваво-алые, вампирские губы.
Пристроившись между разведёнными бёдрами страстной красавицы, Энджел без всякого стыда наслаждался.
Самое паршивое было то, что при её появлении он, приподняв голову, уставился прямо на Ирис, но и не подумал прерывать любовные игры.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза — она гневно, даже яростно. Его взгляд был затуманен, то ли наркотиками, то ли страстью, то ли и тем, и другим вместе.
Ирис почувствовала, как в груди что-то оборвалось, когда, уронив голову на плечо любовнице, Энджел с глухим стоном удовольствия ускорил восхождение к вершинам страсти.
Казалось, рвутся в душе струны и что-то живое агонизирует под камнепадом, сходящим как неумолимая сель с вершины гор. Ничему не выжить, как не спастись при верховом пожаре в лесу лани, как не несись — накроет вихрем беспощадного пламени.
Какая же она была дура!
Вообразила любовь до гроба, в то время как для Энджела она была просто подвернувшейся под руку сговорчивой наивной дурочкой. Она, воображающая себя выше, умнее, удачливее и красивее других оказалось такой же как все.
Бежала за ним, как собачка, чтобы стоять и смотреть, как он трахается с другой!
Унизительно!
Схватив вазу с тумбочки Ирис изо всех сил швырнула её об стену, обрызгивая осколками пол, разрывая тишину звуком разбивающегося вдребезги стекла.
Это заставило парочку на миг замереть. Они больше не могли игнорировать присутствие Ирис.
— Что б тебе в аду гореть, Энджел Кинг! — рыкнула Ирис и перед тем, как покинуть комнату, от души, со всего маха, хлопнула дверью с такой силой, что в её сторону обернулись все присутствующие.
Ирис было плевать! Плевать на всё!
Злые крылья несли её над реальностью, ставшей вдруг такой тягостной.
Злые крылья заставляли забыть об осторожности, внимании, холоде. Она не чувствовала ни грязной мокроты под ногами, ни влажного ветра, бьющего в лицо.
Улица стала чем-то вроде одного грязного пятна, в котором всё сливалось. Жизнь казалось пустой, неприятной, полной темноты, грязи и печали.
