Я осмотрелся. Быстро пробежал вдоль стены из шкафов. Открыл все дверцы, заглянул в каждую полку, но ничего не нашёл! Лишь спальное бельё да подушки. Ну и блядство!
Оставляя за собой ворохи шмотья, я вернулся к столу. Внимательно осмотрел стул. Ничего не поделаешь, бери то, что дают!
Вещи блондинка хоть и были мне велики, но выбора у меня не было. Штаны оказались в самый раз. Почти. Я подвернул штанины и стало заебись. Рубаха была велика на столько, что одна из грудей вывалилась наружу через треугольный вырез на шее. Не беда. Взяв из шкафа белую наволочку, я отрезал от неё широкий кусок и опоясал грудь, сделав что-то типа лифчика. Можно было еще что-нибудь придумать, но меня постоянно подгоняли крысы. Кожаные ботинки тоже велики, но отрезав еще пару кусков от простыни, я сделал себе портянки.
Теперь всё супер! Вещи сидели как влитые. Надев ремень с ножнами, взяв в руку меч, я подошёл к двери и дёрнул ручку.
Свежий воздух ворвался в комнату, потеребив пламя факелов и свечей. Там, за дверьми, оказался туннель, наполненный густой темнотой, сквозь которую я не мог разглядеть ладонь на вытянутой руке. Кромешная тьма. Чёрная дыра. Космическая бесконечность!
— Возьми со стены факел и иди вперёд, — говорит крыса.
Держа в одной руке меч, а в другой факел, я переступил порог, нырнув с головой в темноту.
Глава 6
Как же здесь влажно. Тепло и сыро, как в кишках, только с одним отличием — здесь, в густой тьме туннеля, я не ощущал под ногами дерьмо.
Окружённый шаром света, я и мои новые друзья, двигались в глубь. Мои руки жёлтого цвета. Стены, выложенные из булыжников различных размеров, тоже жёлтого цвета. Две крысы, бегущие впереди меня — жёлтые. Огонь, что жрёт факел, движется волнами, создавая эффект мерцания. Словно кадры бегут перед глазами с секундным прерыванием. Сколько еще метров плёнки мне придётся пройти, чтобы увидеть свет в конце туннеля?
Я ощущал, как портянки медленно впитывали кровь с моих стёртых ступней и твердели. Обувь жала, но я готов терпеть. Как терплю цистит. Как терплю боль, возникающую на лице при каждой эмоции.
Всё это мелочи. Пустяки. Не это меня сейчас беспокоит. Другое! Где мой рюкзак? Куда его спрятали эти ублюдки? А вдруг, они всё выкинули, не придав никакого значения мои вещам?
Сотни вопросов обрушились на мою голову. Ладно, нужно решать проблемы по мере их поступления.
Я смотрю на двух мохнатых пищалок, бегущих вдоль стен, и мысленно задаю вопрос:
— Где я?
— В подвале.
— Спасибо, конечно, но это и ежу ясно.
— Здесь ежей нет! Если выберешься живой — можем их в лесу поискать.
Она вот реально глумится надо мной или это прикол какой-то?
— Я хочу точно знать, где я сейчас нахожусь?
Крысы не останавливаются. Бегут себе вперёд короткими прыжками, а мне так и хочется одной из них наступить на хвост.
— Над нашими головами — двухэтажный дом, — говорит крыса, — принадлежащий отряду обороне.
Обороне?
— Обороне чего? — спрашиваю я.
— Они обороняют деревню.
— От кого?
— От «труперсов», — отвечает крыса.
Каждый раз, когда я слышу «труперсы», у меня в голове начинает бурлить. Серое вещество кипит, но выкипает впустую. Льётся из всех дыр, и только тушит огонь памяти, как газовую комфорту. И что страшное — газ копиться, заполняя в голове каждый пустой угол, каждую пустую извилину. Но ничего-ничего, рано или поздно всё тут нахуй рванёт. И я вспомню.
Труперсы.
Труперсы…
Нет, не рвануло.
— Кто они такие? — спрашиваю я.
— Это уже не важно! Сейчас важно то, что ты убил Севастьяна. Он тут главный. Был. Осознаёшь масштабы проблемы?
Ну начинается! Нашли крайнего.
— Я не виноват!
Нет, сейчас я не пытаюсь оправдаться перед двумя грязными крысами в узком туннеле. Нет! Всё это я говорю для успокоения собственной совести. Ведь если чиста совесть — чист и разум. Чисты мысли. Чистый я. Понимаете? Я чистый! Ко мне не должно быть вопросов. Они первые начали!
— Они первые начали, — всё же продолжаю оправдываться перед крысами, — Он хотел залезть на меня, вставить мне! Что мне еще оставалось делать?
— Не оправдывайся, мы всё видели. И мы тебя не осуждаем.
— И давно вы там были? В комнате?
— Мы с тобой с самого начала. Как только ты ступил за ворота деревни, мы сразу тебя почуяли.
— Почуяли? Запах мой? Если что, то это из-за цистита мои ноги воняли мочой. Я не успел вымыть ноги…
— Мысли, — перебила меня крыса. — Мы услышали твои мысли. Добрые и злые. Хорошие и плохие. Чистые и грязные!
Мне теперь страшно думать. Какие-то крысы могут читать мои мысли. Подстава, теперь обо мне все всё узнают! Узнают, как я мастурбировал в школе на переменах. Как я мастурбировал на работе. В машине. В кружку начальнику…
— Мы не читаем твои мысли, — говори крыса. — Мы их слышим! Понимаешь разницу?
Главное сейчас — это успокоиться.
Вдох.
Выдох.
Пламя огня чуть дёрнулась от порыва воздуха из моего рта. Мне вспомнились тёмные улицы местной деревни, пацан, что удирал от меня. Монетка и Эдгарс, скорее всего, разыскивающий меня по всей деревне.
— Постойте, — меня вдруг осенила, — это вы мне подсказывали на улице куда бежать?
— Мы, — отвечают крысы.
— Значит это вы меня привели к тому дому…
— Мы привели тебя к пацану.
Вроде, разницы никакой, но вот подмена значимых объектов слегка меня насторожила. Мутные крысы! Мутный подвал!
Выпустите меня отсюда! Пожалуйста!
— Что ты разоралась? Успокойся…
— Если вы были там, если вы всю дорогу были со мной…
— Были…
— Значит вы должны знать где мой рюкзак! Мне нужно забрать его…
— Сейчас нужно, — говорит крыса, — чтобы ты от сюда выбралась. Живой. Ты понимаешь это? Ты наша должница.
— Помню…
Там, в глубине зевы коридора раздался натужный скрип досок. Квадрат света упал с потолка, осветив деревянную лестницу. Как и свет, лестница тянулась с потолка под небольшим углом.
— Начинается, — говорит крыса.
— Что начинается?
Только я смекнул в чём соль, как с потолка свесилась пара ног. Тяжёлые ботинки плюхнулись на ступени. Туннель быстро заполнился глухим топотом.
— Подними факел над головой! — голос крысы казался резким и быстрым. — Он не должен тебя увидеть!
Я задираю руку и бью факелом в потолок. Сноп искр опалил мне волосы, осыпался на крыс.
— Твою мать! — вырвалось у меня, но мысленно. — Здесь низкие потолки, так не получиться.
Человеческий силуэт спустился по лестнице наполовину.
— Вытяни факел перед собой и откинь голову назад!
Я вытягиваю руку, как можно дальше, и откидываю голову назад. Всё это время странный меч, сделанный из человеческой кожи, был у меня в руке. Не стоит сейчас им сверкать. Я опускаю меч — лезвие смотрит в пол.
— Теперь иди вперёд и жди нашей команды, — говорят мне крысы.
— Какой?
— Просто, будь готов бежать…
— Куда?
Пропустив две ступеньки, мужчина спрыгнул с лестницы на пол. Раздался глухой удар. В прямоугольнике света засверкали крохотные зёрна пыли, обрисовавшие силуэт высокого мужчины. Он шагнул на встречу ко мне, вытянул руку, в которой держал факел и, прищурившись, попытался меня рассмотреть. Мужчина весь жёлтый. Жёлтый на жёлтом. Жёлтое лицо. Блестящие жёлтые волосы, зачёсанные назад. Жёлтые зубы.
— Севастьян? — кричит он. — Ты чего так долго? Молодая сучка не выпускала тебя из своих объятий?
Я сжимаю рукоять меча с такой силой, что ногти на сухих пальцах врезаются мне в кожу.
Мужчина начинает идти в мою сторону, а пламя его факела словно длинный язык, лижет потолок.
— Мы устали ждать своей очереди! — продолжает он, громко хохоча. — Ты же не забыл про нас?
Он уже в паре метров от меня. Я вижу его лицо. Он вдруг видит моё. Его рука потянулась к ножнам, болтающимся на левом бедре. Мой меч быстро взмыл в воздух, и когда я уже собирался сделать замах для удара в столь узком коридоре, мужчина вдруг завизжал. Факел упал возле его ног, и я вижу, как он хватает и оттягивает кожаные штаны на уровне лобка.
