– Ты не посмеешь… – поражённо выдохнул он с ужасом
– Не посмею? Это ж почему?
– Ты дьявол!
– Не надо мне льстить. Никакой я не дьявол. Дело ведь не столько во мне, сколько в том, что ты сам просто престарелый похотливый болван. Но раз уж тебя не хватило на то, чтобы держать своего дружка в штанах, придётся сдержать высокий порыв совести.
– Ты хочешь, чтобы я тебя покрывал?!
– Точно. Именно этого я и хочу. И часа не прошло с начала нашей беседы, как ты, таки, постиг то, что лежало прямо на поверхности и ни от кого не таилось.
– Ты устроил драку, разбил машину, изувечил человека – всё это на виду у доброй сотни людей! И требуешь, чтобы я тебя прикрыл?!
– Я требую, чтобы ты посмотрел на это сквозь пальцы и не впутывал в школьные междусобойчики серьёзных парней из полиции.
– Я не могу…
– Можешь. И делал уже не раз. Я вообще не понимаю, зачем мы теряем время на ненужное обсуждение того, что уже решено? И не переживай. Против пятерых черномазых будет слово около доброй сотни белых парней, причём, из лучших семей в городе. Все они, как один, подтвердят мою версию.
– Но девушка…
– С девушкой я тоже договорюсь. Ты же знаешь, я отлично лажу с девушками?
Директор смотрел на меня с ненавистью.
Он так меня ненавидел, что это прямо-таки грело душу. Ненависть и любовь две самых сильных в мире эмоции.
Хомячок на поводке. Хомячок с удавкой на шее. Хомячок в наморднике – даже кусаться не может. Он боится меня до дрожи. А зря. Он мне слишком противен. Мне стоило не малых трудов наступить себе на горло перед тем, как совратить это мерзкое пухлое слабохарактерное донельзя создание. Но оно того стоило. Теперь, чтобы я не натворил, он вынужден меня прикрывать.
Стоит раз поддаться на шантаж, как этому аду не будет конца.
– Когда-нибудь ты доиграешься, Энджел Кинг.
– С интересом буду ждать того золотого времечка. Всего доброго, сэр директор. Кажется, звонок звенит? Мне пора на занятия.
В отличном расположении духа, чуть ли не насвистывая, я покинул директорский кабинет.
Скорпиончики преданно дожидались моего торжественного выхода.
– Всё обошлось? – выдвинулся вперёд Робин Райс.
– Конечно, – с усмешкой кивнул ему я.
Глава 7. Энджел
В последнее время я стал замечать, что перерос игры в криминального авторитета. Мне стало скучно. Но что там писал Экзюпери про тех, кого ненароком приручил? Ах, да! Мы за них в ответе.
Вот они, мои скорпиончики. Вычурно-черные, кожаные одёжки в заклёпку. Черные банданы на головах и кастеты на руках. А ещё изображение хвостатого паука в боевой стойке, везде, где можно: на груди, запястьях, в ушах.
– У нас проблемы, – затянувшись сигаретой с травкой, сообщил мне Робин.
– Я заметил. Кто додумался пустить на нашу территорию цветных? – пришлось поинтересоваться, раз все именно этого от меня и ждали.
– Да какая-то дурацкая программа. Городскому Совету нужны достижения в спорте, а черномазые отлично гоняют по корту.
– Потому что они куда больше животные, чем люди, – со смешками вставил своё слово кто-то из толпы, кто-то, чьё имя малозначительно и неинтересно. Короче, этого парня из банды я не смог вспомнить.
– Эти животные пытаются строить нас на нашей территории. Мы должны показать им их место, – резюмировал я.
Быть лидером тошно и утомительно. Это ответственность. А я слишком ленив, чтобы с удовольствием взваливать на себя такое «удовольствие». Но ведь не откажешься? Очередная драка, очередная грязь, очередная кровь. А для чего? Даже денег и тех – нет.
– Но мы не полезем на рожон первыми, – сообщил я моей банде воинствующих скорпиончиков.
– Хочешь сказать, дадим слабину? – возмутились парни.
– Хочу сказать, что позволим им уйти с миром.
– После твоего показательного выступления? – расплылся в довольной ухмылке Робин. – Вот уж вряд ли!
– Захотят драки – получат драку, – пообещал я. – Но это в крайнем случае.
– Наверняка захотят. Ты положил мордой в грязь их авторитета. Они нам это на тормозах такое не спустят.
– Тогда пусти клич. Будем готовиться к драке. Это наша школа и наш район. Не хватит мозгов вести себя -тихому, снесём им их курчавую башку к чертям собачим
Моё предложение нашло горячий отклик. Все радостно покричали. Сигарета дотлела. Пошёл дождь.
– Пора на урок. Увидимся, парни.
Естественно, за школьную парту меня влекла не жажда знаний. Я хотел увидеть Ирис.
После вечеринки у Ньевес мы с ней больше не виделись. И норовистая Фиалка даже не позвонила мне ни разу!
Удивляло то, что я это заметил.
Ещё сильнее удивляло желание видеть Ирис. Из всех моих знакомых женщин до сих пор я скучал только по Сандре. Об остальных имел обыкновение забывать тут же, сразу, как только они исчезали из поля зрения.
А тут даже полный загул, со всеми вытекающими, не заставил меня выкинуть Ирис – откуда?
Из головы? Да я о ней не думал. Из сердца? Я по ней не страдал, просто хотел видеть перед собой её красивое личико.
Красивых лиц много. В каждом прелестном женском лице есть своя изюминка, свой неповторимый шарм. Женщины, с одной стороны, как книги – за каждой своя история, чаще всего простенькая, забавная или милая, но отличная от другой, неповторимая, и ни с чем не сравнимая.
С другой, женщины в чём-то похожи на цветы: такие же яркие, ароматные и – недолговечные. Сорвал, вдохнул, насладился, забыл.
Узнать, очаровать, заставить себя любить и, поставив точку; искать следующую героиню для новой истории, старую – в архив.
Женщины прелестные и удобные дурочки. Думают, что раз у вас был классный секс, то это повод задуматься о свадьбе. А это на самом деле ни к чему не повод. Отличный секс – это просто отличный секс. Для девушки событие, для меня эпизод. Всё остальное – эмоции, обида, претензии, откровенно говоря, ни к чему и ни к месту.
Я слышал о том, что существуют книги, которые тянет перечитать. Книги, бывало, и в самом деле встречались, а вот женщины… тут дело-то скорее не в них, а во мне.
Я избегаю эмоциональной привязанности в любом её проявлении. Я делаю всё возможное и невозможное, чтобы к людям не привязываться. Стоит это сделать, как попадаешь в зависимость похуже наркотической.
А ещё, рано или поздно человек уходит. Или остаётся, но перестаёт тебя любить. Или, что ещё хуже, старается тебя использовать.
Когда тебе пофиг все его тараканы, ты просто шлёшь гада лесом. Но когда человек тебе дорог, ты терпишь всё, лишь бы его не потерять.
Рэй и Сандра – вот два человека, что живут в моём сердце. И они оба выучили меня нехитрым истинам, изложенным ранее.
Каким-то непостижимым образом в х компанию проникла и Ирис?
Я думаю, всё дело в том, что она красива.
Да, красивых много, но есть тип красоты, который цепляет вас, берёт за душу, заставляет оборачиваться, как подсолнух вслед за солнцем.
Стоило появиться Ирис и мой взгляд устремлялся за ней, как преданный щенок за хозяйкой.
Мне нравилась её внешность. Не менее яркая, чем у Ньевес, но если в испанке было много острых углов, то Ирис была настоящая англичанка. В ней чувствовалось порода. Черты ребёнка, белое лицо, огромные, необычного оттенка глаза и совершенной красоты тело, которое мне всегда хотелось ласкать.
Мне нравилось, как она млела в моих объятиях. Я сам начинал от этого млеть.
Когда Ирис была рядом, мне не приходилось подавлять свои агрессивные, часто грубые порывы. Оставить на её молочном совершенном теле любой след, коснуться его чуть грубее казалось святотатством. А между тем Ирис никогда не разыгрывала из себя томную хрупкую барышню, была вполне себе полнокровной.
Каждая клеточка её округлого, мягкого, как у сытой кошки, тела, источала такую притягательную чувственность, которой у меня не находило сил противиться. Даже на расстояние, мне казалось, я улавливаю тонкий аромат её густых, пушистых, тяжёлых волос.
