"Фантастика 2025-103". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Благонравов Сергей

— Тебе понравится, - уверенно заверил я.

Мы взяли разноцветные моти, чашку ароматного кофе на вынос и направились к берегу. Осеннее солнце ласково грело, а легкий морской бриз играл с прядями волос Ольги. Мы болтали о пустяках - о погоде, о новых постройках в городе. Я рассказывал ей исторические факты о Сочи, которые знал еще с детства. Получалось настолько естественно и романтично, что это напоминало первое свидание.

Когда раздался звонок ее телефона, я едва сдержал вздох облегчения. Она извинилась и поспешно удалилась. Я дождался, пока ее фигура не скрылась за поворотом, и продолжил свой путь к особняку Мурлиевых.

Поджигать особняк я не стал — это было бы слишком очевидно. Вместо этого, используя навыки, полученные за последние месяцы, я устроил серию точечных диверсий. Перегрузив электрическую систему в гараже и гостевом домике, я вызвал серию коротких замыканий. Вскоре первые языки пламени начали лизать стены построек.

Когда началась паника и все бросились тушить пожар, я, слившись с толпой слуг, проник в главный дом. Спрятавшись в нише за тяжелыми шторами, я терпеливо ждал.

Вскоре подъехал роскошный лимузин, из которого вышел один из братьев Мурлиевых в сопровождении двух здоровяков-охранников. Они прошли буквально в метре от меня, но не заметили - доспех в боевом режиме делал меня практически невидимым в тени.

Мурлиев направился прямо к сейфу, скрытому за картиной. Его пальцы дрожали, когда он набирал код. Достав, металлический дипломат, он уже повернулся к выходу, когда я нанес удар.

Телепортировавшись с бесчувственным телом в сарай соседнего особняка, я достал кортик деда. Его лезвие холодно блеснуло в луче света, пробивавшегося через щели в досках. Я вспомнил его уникальные свойства - способность усиливать боль и реагировать на ложь. Идеальный инструмент для допроса.

Когда Мурлиев пришел в себя, я крепко зажал ему рот рукой и сделал точный укол кортиком в плечо. Его глаза расширились от боли.

— Ты знаешь, кто я, - прошипел я. - И знаешь, что тебе будет.

Он попытался что-то сказать, но я снова вонзил кортик, на этот раз в бедро. Затем начал методично делать мелкие, почти поверхностные порезы - но благодаря свойствам кортика каждый из них причинял невыносимую боль.

Мурлиев держался около пяти минут, прежде чем его взгляд наполнился животным страхом. Он был готов говорить. И я знал - сейчас получу ответы на все свои вопросы. Ответы, которые приведут к убийце родителей.

Я прижал лезвие кортика к шее Мурлиева, чувствуя, как его тело дрожит под моей хваткой.

— Говори, — приказал я, и мой голос прозвучал чужим, ледяным.

Он зачастил, сбиваясь на скороговорку:— Мне приказали, я не мог отказаться! Я только поджег дом и вынудил продать землю! Я ни в чем не виноват!

Его глаза метались, как у загнанного зверя, а пальцы судорожно сжимали край дипломата.

— Кто приказал? — я провел кортиком по его щеке, оставляя тонкую алую полоску.

Он вздрогнул, и слова вырвались у него рывком:— Адъютант Истоков! Я с ним только разговаривал!

— На кого он работает?

— Я видел его всего один раз! Генерал из столицы, он был тут с семьей много лет назад!

Я наклонился ближе, чувствуя, как его дыхание стало прерывистым.

— Что в дипломате?

— Купчие на землю...

— Открой.

Его пальцы дрожали, когда он щелкнул замками. Я быстро пролистал документы — стандартные сделки, подписи, печати... Пока не наткнулся на что-то неожиданное.

Детский рисунок.

На нем были корявые фигурки воинов в черных доспехах и надпись: "Папа боится человека в черном".

— Что это? — мой голос стал тише, но жестче.

Мурлиев побледнел.— Это... это обронила дочь генерала. Я сохранил... Мне показалось, что это что-то важное...

Я пристально посмотрел на рисунок. "Человек в черном" — это мог быть кто угодно. Но если генерал боялся его...

Мысленно я обратился к доспеху:— Можешь стереть ему память? Без следов?

Ответ пришел мгновенно:— Могу проконтролировать разряд в височные доли и компенсировать повреждения ядром жизни. Память о последних часах сотрется.

"И все же... какой у меня удивительный доспех. Откуда у него такие познания?"

Но сейчас было не до размышлений.

— Приступай, — приказал я.

Мурлиев внезапно обмяк - его пальцы разжались, а глаза закатились под веками. Убедившись, что воздействие доспеха сработало, я осмотрел его: на виске остался лишь небольшой шрам, похожий на след от случайного удара. Оставив его в сарае, я забрал детский рисунок с собой, тщательно свернув его и спрятав во внутренний карман.

Аккуратно разложив документы из дипломата перед собой, я мысленно вызвал пространственный карман — невидимый глазу "карман реальности", который научился создавать во время изнурительных тренировок с Алисой. Документы исчезли в воздухе, будто их поглотила незримая щель. Сам же дипломат я положил рядом с Мурлиевым — пусть думает, что просто упал и ударился головой.

Пока я шел к порталу возле своего сгоревшего дома, в голове складывалась тревожная картина. Слишком много совпадений: убийство родителей, странный интерес к нашей земле, этот детский рисунок с "человеком в черном"... Все вело в столицу, где, как я теперь понимал, плелся главный клубок интриг. Но распутать его аккуратно не получится — придется резать по живому, пока не найду того, кто отдал приказ.

С одной стороны, я был благодарен доспеху за новые способности. С другой — пугала мысль, что без него я снова стану обычным парнем, которому не хватит ни сил, ни контроля. В лаборатории предупреждали: после полной синхронизации с доспехом его не хочется снимать. Теперь я понимал, что они имели в виду. Это было похоже на наркотик — ощущение сверхчеловеческой силы, скорости, возможностей...

К лагерю археологов я вернулся незаметно, даже успев выполнить дневную норму по раскопкам. Профессор фон Винтерсхаген, узнав, что я тоже уезжаю, лишь облегченно вздохнул — мы с Алисой явно были для него лишней головной болью в уже сформированной группе.

Собрав вещи (которые теперь легко уместились в тот же пространственный карман), я отправился на вокзал.

Алиса встретила меня на перроне с нейтральным выражением лица. Наши купе оказались рядом, но всю ночь до столицы мы провели порознь. Я не стал стучаться к ней, а она, похоже, решила сделать вид, что ничего между нами не было — просто курортный роман, случайная интрижка под южным солнцем.

Но когда поезд въехал в тоннель, и в окне отразилось мое лицо в боевом шлеме доспеха, я поймал себя на мысли:

"Столица не простит нам слабостей. Особенно теперь, когда я знаю, что у генерала есть дочь... и что он боится 'человека в черном'."

Я проводил Алису взглядом, пока ее фигура не растворилась в толпе на перроне. Сделав глубокий вдох, я направился к камере хранения - телефон мог стать лишней уликой. Холодный металл ячейки слегка обжег пальцы, когда я захлопывал дверцу.

Ресторан "Старый город", расположенный напротив полицейского управления, встретил меня теплым ароматом жареного мяса и свежей выпечки. Интерьер выдержан в стиле петербургских трактиров XIX века - темное дерево, бархатные портьеры, хрустальные люстры. Я выбрал столик у окна с видом на вход в отдел, заказав крепкий эспрессо и тартар из телятины с трюфельным соусом. Кофе оказался на удивление хорош - густой, с шоколадными нотами.

Ровно в 13:15 из здания вышел капитан Лыков - тот самый, что в августе "развел" меня на взятку. Его дорогой костюм и золотые запонки кричали о коррупции. Я наблюдал, как он уверенно направился в VIP-кабинет ресторана, заказав, судя по всему, свой обычный обед - фуа-гра, перепела под брусничным соусом и бутылку бордо 2009 года.

Когда официант вышел, я бесшумно подошел к кабинету. Дубовая дверь с витражными вставками приоткрылась беззвучно. Лыков смаковал перепела, его толстые пальцы обжимали ножку птицы. Увидев меня, он подавился, лицо моментально покраснело от кашля.