— И Верочке тоже купим мыло. Ромашковое.
— А Юре?
— А это кто?
— Завадский, — пискнула Фаина Георгиевна, и я на мгновение выпал в ступор.
— Я не ослышался? — удивлённо переспросил я.
— Но как же…
— Хорошо, — кивнул я, — Завадскому мы купим зубной порошок. Мятный. Напишите, Фаина Георгиена список, кому ещё из ваших знакомых надо купить мыло. Это важно. Чтобы не забыть никого. И не купить двум людям одинаковое мыло.
— Но у меня есть деньги! — возмущённо заявила Фаина Георгиевна, — и я вполне могу делать приличные подарки. Брюки или костюм. Это же так прекрасно, носить югославский костюм.
— А брюки или югославский костюм, Фаина Георгиевна, мы тоже купим. Но только для вас. И пальто купим. Югославское. И тоже только для вас. Я без слёз не могу смотреть на ваше пальтишко с побитым молью воротником! Народные артистки так ходить не должны. Пора бы вам уже обновить гардероб.
— А толку? Гардероб обновишь, а рожа всё равно старая… — проворчала Злая Фуфа.
— Ох, Фаина Георгиевна, — укоризненно попенял ей я, — я вообще-то вас ещё в этом году планирую замуж отдать. Так что югославский гардеробчик в приданое пойдёт.
— Да кто ж такую вредную бабу замуж возьмёт? — сказал вдруг усатый фельдфебель, выбил трубку о край брёвнышка и ушёл.
А Фаина Георгиевна так и осталась сидеть на трупе лошади с отвисшей челюстью.
Так что дела на съёмочной площадке шли своим чередом: костюмеры, как обычно, переругивались, гримёрша суетилась с банкой грима, который неумолимо таял на солнце и теперь нужно было что-то срочно придумать. Йоже Гале обсуждал со Штиглицем расхождения по сюжету, Нанович, по обыкновению на всех дулся, а я решил сходить выпить кофе. Рядом работал буфет, где за условную цену продавались вода, соки, кофе и чай для сотрудников.
Но не успел я даже выйти из съемочной площадки и углубиться в коридор, как меня перехватила Мирка.
— Муля! — позвала меня Мирка.
Сегодня на ней была такая короткая юбочка, что было видно больше, чем допустимо в приличном обществе.
— О! — я не выдержал и смерил её взглядом.
— Мы в прошлый раз не договорили, — проворковала она.
— Ох, Мирка, — весело покачал головой я, — боюсь, что если мы опять поднимем эту тему, то сюда ещё куча народу набежит и опять придётся изображать драку.
— Не придётся, — хихикнула Мирка и вдруг предложила, — а пошли, Муля, я тебе покажу старую костюмерную. Ты ж ещё не видел?
— А пошли! Я прямо мечтаю её увидеть! — усмехнулся я и мы пошли.
Что нужно человеку для счастья? Когда я, счастливый и довольный, шёл-таки выпить кофе, меня переловила Лёля. Она тоже выглядела вполне довольной жизнью.
— Муля! — Воскликнула она, — я так счастлива, что готова тебя расцеловать! И весь мир расцеловать.
— Что ты уже натворила? — спросил я.
— Петар возил меня в Крагуевац! И я посмотрела на свой будущий дом! Ооооо! Муля! Вот я тебе скажу — это не дом, это дворец! Такой красивый, как на картинке. Обои, конечно, там нужно переклеить, но, когда мы поженимся, я это дело быстро организую. И ещё мне не нравится, что сбоку дома, прямо к нему прилегает — лавка. Я не считаю, что толпы покупателей — это хорошо. Дом — это семейное гнездо и там не должно быть никаких посторонних…
Она щебетала и щебетала, и я смотрел на неё и удивлялся, как человек преобразился буквально за пару дней.
— А лужайку он стрижёт, ты это можешь себе представить, Муля? — рассмеялась Лёля, — столько земли бесхозной гуляет. Я за домом всю эту лужайку перекопаю к чертям. Мы посадим там огурцы и кабачки. Это очень полезно. Я буду за завтрак жарить ему котлеты из кабачков. Для пищеварения хорошо…
— Лёля, — перебил я её категорическим тоном, — погоди со своими кабачками. Что там про госконтракт ты говорила?
— Ох, Муля, — Лёля хихикнула, — я подслушала, как ты говорил с Морозовым про этот госконтракт. А он тебе сказал, что тех денег, что ты получил, хватит купить пару деревень в лично пользование.
— А он говорил, за что и как я эти деньги получил и где они? — спросил я, на что Лёля пожала плечами:
— Муля, посмотри, какой мне Петар браслет подарил!
И принялась крутить передо мной рукой, чтобы я оценил чёртов браслет.
Но я не оценил. Этот контракт не давал мне покоя. Поэтому я спросил:
— Лёля, а кто такой Морозов?
— Муля, ты что, совсем с дуба на кактус? — удивилась Лёля, — Морозов Степан Степанович. Он был у нас главным бухгалтером.
— Был?
— Ну да, — кивнула Лёля, любуясь браслетом, — он потом на пенсию ушёл. Раньше времени. Сказал, что по состоянию здоровья. Но у нас говорят, что он здоров, как бык. Что якобы он чего-то то ли боялся, то ли поссорился. Мутная история была, в общем. Козляткин должен знать. Ладно, заболталась я с тобой, а меня там уже Петар небось ждёт.
Она ещё раз улыбнулась и унеслась прочь.
А я задумался. Это что ж получается. Есть ещё человек, который знает всё об этом чёртовом госконтракте. Морозов Степан Степанович, некий бывший главный бухгалтер Комитета искусств СССР. И который сейчас на пенсии.
Значит, когда я вернусь домой, первое, что надо сделать — найти адрес этого Морозова. Папка с личным делом в архиве должна быть обязательно.
Ну, ладно, положим, найду я его адрес. Потом пойду к нему домой. А дальше? Нежели я ему скажу типа «здравствуйте, Степан Степанович. Я, наверное, украл деньги. Много денег. А, так как вы главный бухгалтер, то я пришёл к вам, чтобы выяснить, как я украл, куда девал все деньги, и не наследил ли я?».
От такой глупой мысли я аж рассмеялся.
Мимо продефилировала Мирка. Она обожгла меня хитрым заговорщицким взглядом и пошла дальше, на съемочную площадку.
Хочешь, не хочешь, и мне пришлось туда идти. Слишком долго я отсутствовал. Так ведь и прогул запишут. Засмеявшись с собственной неуклюжей шутки, я пошёл работать.
Народ всё так же суетился. Съемки продолжались. Сейчас гоняли какую-то местную актриску. У неё плохо получалось. Поэтому Йоже Гале даже наорал на неё, что не прибавило ей веры в себя и она сыграла ещё хуже. А я понимал, кто скоро её заменит.
Но предложить Йоже я не успел. Ко мне подошёл Нанович и сказал:
— Товарищ Бубнов. Нам с вами нужно о многом поговорить.
Глава 13
— Наконец-то мы дома! — радостно сказала Рина Зелёная, когда мы вышли из автобуса. Остальные тоже радостно зашумели. Все были в приподнятом настроении.
Автобус, который встретил нас на вокзале в Москве, развёз всех по домам. Вот какая хорошая организация (интересно, если бы не было всех этих детишек высокопоставленных товарищей — нас бы встретили или нет? Почему-то ответ «или нет» мне кажется самым реальным).
Так как у меня не было особо конкретного места жительства, то я сначала решил ехать на Котельническую. Фаина Георгиевна тоже туда. Заодно помог ей сумки занести. Миша Пуговкин всё порывался что-то сказать, но я не дал ему такой возможности.
Кстати, после нашего разговра выпившим я его ни разу и не видел. Даже когда нам делали прощальный ужин, и спиртного было море (так что Тельняшев с Павловым опять напились и даже подрались), а вот Миша пил только морс.
— Давайте я внесу вам вещи в квартиру, — сказал я Фаине Георгиевне, которая возилась с замком до тех пор, пока её не услышала и не открыла дверь Глаша, — что вы в эти сумки кирпичей набрали, что ли?
— Дак это же ты сам меня по всем магазинам и рынкам выводил, Муля! — возмутилась она, — и целый чемодан мыла! Вот зачем столько мыла!
— Чтобы хватило всем вашим прихлебателям, — строго сказал я и пошёл звонить в дверь той квартиры, где живут теперь все мои.
Открыла мне, само собой, Дуся. Увидев меня, она радостно всплеснула руками:
— Мулечка наш приехал! — её простое рябоватое лицо аж расцвело от радости.
— Как вы тут без меня? — спросил я и Дуся вдруг всхлипнула. Устыдившись своего порыва, она смущённо отвернулась.
