Свечи вспыхнули, – клянусь! – сами собой. Язычок пламени затанцевал на тонком фитильке.
Синтия стояла по другую сторону камня-алтаря. Тихо, вполголоса, она начала нашептывать что-то на незнакомом мне языке. Почти уверена, что это была латынь.
А на каком ещё чёртовом языке можно обращаться к тёмным силам? Может быть, на древне-арамейском, но что-то сомневаюсь, чтобы она его знала.
Склонна думать, что меня чем-то опоили. Это совсем несложно сделать, будучи полновластной хозяйкой в доме, и имея доступ ко всему – к кухне, еде и питью в том числе. Я, правда, по обыкновению, не ужинала, но совсем немного нужно порой, чтобы вызвать галлюцинации. Щепоть наркотического порока хватит.
Синтия могла это сделать. Вопрос только: зачем ей это нужно?
Меня потянуло в сон почти сразу, как только Синтия завела свои мантры тихим, монотонным голосом. Причём тянуло так неслабо, веки словно бы свинцом налились – не поднять. Потом возникло такое чувство, будто земля передо мной расступилась. Это ощущалось так, как будто происходило не на самом деле, а во сне, когда разум раздваивается, присутствуя в двух местах одновременно.
Я осознавала, что стою в бывшей конюшне Элленджайтов и в тоже время попала в место, которого на самом деле нет и быть не может.
Стены раздвинулись, потолок поднялся, обрастая готическими арочными перекрытиями, переплетающиеся между собой на такой высоте, что разглядеть их в клубящемся тумане не представлялось возможным. Камень-алтарь, на который я опиралась руками, вырос вперёд длинным языком, словно мост через невидимую реку.
Покрываясь трещинами и вновь срастаясь, он всё рос и рос. А я одновременно и слышала, и не слышала яростный грохот камнепада и раскаты грома.
По обе стороны от каменного моста, выстрелившего вперёд, клубились туманные тени. Чем ближе, тем более серыми становились они и двигались, как расходящиеся в воде течения разной температуры. Дальше тьма густела до такой степени, что становилась монолитной стеной.
Сам мост был освещён.
Подняв голову (или взгляд?) я увидела причудливый каменный трон. На нём сидело огромное существо. Источник света находился за его плечами, но откуда он распространялся, непонятно. Может быть, сияние шло от самой фигуры? На ярком огненном фоне очертания её очертания были необычайно чёткими и чёрными, как штрихи на белом листе бумаги.
То, что вначале я приняла за высокую корону, к моему изумлению оказалось самыми настоящими рогами. Да ещё какими! Острыми на концах, широкими, причудливо изогнутыми.
Глаза то холодили беспроглядной тьмой, то сжигали вспыхивающим в глазницах адским пламенем.
Высокого, даже огромного роста, неведомое существо было необыкновенно пропорционально сложено, словно скроено из перевитых мышц.
К моему ужасу, вокруг ног обвивался длинный хвост, увенчанный шипами. Руки, спокойно лежавшие на подлокотниках, венчали острые чёрные когти, каждым из которых, при желании, можно было прошить меня насквозь, как кинжалом.
Но вся эта жуткая форма ничто перед той мощью, воистину первозданной, что исходила от фигуры на каменном троне. Мощь эта ощущалась вполне физически, она придавливала меня к полу, не давая возможности подняться или даже пошевелиться.
И это при том, что сам дьявол, сидящий на троне, вовсе не источал агрессии или недоброжелательства. Я ощущала с его стороны лишь холодное равнодушие с лёгким проблеском любопытства.
В какой момент он сменил форму ускользнуло от моего взгляда. Только что на другом конце длинного моста восседало огромное устрашающее чудовище и вот уже передо мной стоит прекраснейшее творение, какое только можно себе вообразить.
Вернее, настолько прекрасное, что даже вообразить нельзя.
На него можно было смотреть бесконечно, как мы смотрели бы на солнце, не выжигай оно глаза – красота в её первозданном виде. Исполинские размеры зверя уступили место стройному изяществу, столь свойственному всем представителям рода Элленджайтов. Высокий лоб, острые скулы, чуть удлиненный, прямой нос.
Он походил на всех нас. Он был всеми нами. Всем тем, что я ненавидела в братьях, отце, самой себе.
И ему не было ни до одного из нас никакого дела. Единственное, что мешало ему раздавить меня, как надоедливую личинку, было его собственное отражение, частичка его бесконечного «я», отражённая во мне, как в одном из зеркал, куда заглядываешь походя по утрам.
Всё это я читала в его светлых, прищуренных глазах, в тонких, сжатых, чуть изогнутых в намёке на усмешку, губах.
«Как твоё имя?»
Фраза раздалась в моей голове, но голос, интонации, с которым это прозвучало, были не мои.
Вы верите в дьявола? Вы вообще о нём думаете? А теперь представьте, что он стоит перед вами и задаёт вам вопрос.
Я Писание никогда не читала, но там, кажется, есть фраза, что лже-чудес будет много, но, когда перед вами встанет Истина, вы узнаете её без труда. Вот и я сейчас совершенно точно знала, что это не один из бесов, ни некто из безымянных демонов – передо мной Люцифер.
Тот самый, кто осмелился перечить самому Богу, в существовании которого я не верила.
Я и в Люцифера не верила, но ему было на это плевать.
Он стоял напротив и усмехался такой похожей на отцовскую, ухмылкой, что у меня мурашки бежали повсюду, где можно.
Было страшно.
Можно сколько угодно играть в дерзость с людьми, но стоять перед существом, которое одним щелчком пальцев способно развеять саму твою суть по ветру или засунуть в такие дали Космоса, что ты будешь оттуда выбираться Вечность и не выберешься…
– Я не собираюсь поступать так с тобой. Зачем? Чтобы знать кто ты, мне не нужно жалкое человеческое имя. Я вижу твою суть. Как и суть многих других, собственно. И читая в твоём сердце, Сандра Кинг. Но я не совсем понимаю, зачем ты здесь, предо мной?
– Откровенно говоря, я тоже… я даже не уверена, что я действительно здесь, а не в сумасшедшем доме.
Острые черты лица засветились холодной, как лёд, улыбкой, режущей, словно лезвия.
– Значит, ты не станешь напоминать мне о нашем родстве и просить оказать родственную услугу?
– Нет. Если вы не плод моего воображения, а настоящий дьявол, я не рискну вас просить ни о чём.
– Почему же? – скрестил он руки на груди. – Ведь на земле я не менее всесилен, чем Бог. Иногда даже более, ведь ваша жалкая планета моя прямая вотчина. Чего ты хочешь?
– От тебя – ничего. Да и не в силах ты дать ничего для меня желанного. У тебя этого попросту нет.
– Уверена? А если ошибаешься?
– Все ошибаются. Не хочу выказать неуважения к вашим годам и возможностям, вероятный предок, но сделки с дьяволом мне не нужны.
Он рассмеялся, тихо и насмешливо.
Я его забавляла. И одновременно раздражала. Он вообще не любил людей. Здесь древние книги не лгут. Блистательный, сильный, великолепный, Люцифер считает нас жалкими и ничтожными (прости, Господи, тут я с ним согласна!), способными лишь предавать и искать собственную выгоду во всём, но лицемерно прикрываться словами о благих делах.
Он не понимал Бога, соглашающегося всё это терпеть век за веком, вместо того, чтобы раз и навсегда решительно поставить крест на неудачном эксперименте.
Это были не мои мысли. Люцифер говорил со мной без слов, насмешливо, жёстко, не собираясь «нянчиться». И всё же, по-своему, он был со мной добр. Настолько, насколько такие, как он, могут быть добрыми к таким, как я.
– Ты умнее своей предшественницы. Это радует. Но ты всё-таки стоишь здесь, передо мной? Значит, всё же глупее, чем кажешься.
– Я считала госпожу Элленджайт спятившей от осознания собственной исключительности психопаткой. Прости, к встрече с тобой я совершенно не готова. Если позволишь просто уйти, будет считать, что все мои желания исполнены.
– Нет, Сандра. Так не пойдёт. Ты получишь то, зачем тебя прислали. И даже немного больше – подарочный бонус от меня. Видишь ли, среди грешников и у демонов имеются свои любимчики. Я считаю, что один из них заслужил второй шанс. И ты когда-то хорошо его знала. Как насчёт сыграть в одну и ту же игру дважды?
