– Попасть в город можно через ворота. Формации не позволят тебе перелететь или перепрыгнуть стены, – сообщил Никита, при этом его голос не выражал какого-либо беспокойства, – но как вы видите, город стоит на берегу моря, а в гавани нет стен. Мы можем попасть в Сядон по воде.
– Но ты же сказал, что там множество опасных созданий, готовых сожрать нас в любой момент, – удивленно пробормотал Александр, хмуря лоб.
– Да, но ведь я Святой, а не какой-то там Патриарх, – усмехнулся Никита и горделиво приподнял голову, – конечно, долго я там находиться не смогу, но мне это и не нужно. Я защищу нас барьером, и водные чудища не успеют нас слопать. Тем более, с нами верховный бог Совета.
– Хорошо, это похоже на план, – кивнул Александр, и они направились к берегу моря.
По пути наши герои прошли пару деревень, в которых жило небольшое количество людей и большое количество зверей. Деревни эти были возведены для обслуживания плантаций и полей, на которых использовался рабский труд. Сядон являлся звериным городом, и люди в нем приравнивались к одушевленным инструментам. Из-за чего на Александра, Аниуса и Никиту с подозрением глядели стражники, пытаясь понять – люди они или звери. Ведь внешне мы почти не отличаемся. Однако не стоит думать, что жизнь раба в Сядоне была похожа на жизнь раба в империи Лонг. Нет, к ним относились тут куда лучше, ведь в Тартаре нет такого количества людей, дабы можно было их просто так убивать и калечить. Инструмент должен быть здоровым, сытым и, в идеале, довольным.
Кто населял Тартар? В основном практики, которые попали сюда из различных миров. Это были гордые и сильные люди. Они не привыкли подчиняться и жить как рабы и многие умирали во имя свободы. Но находились и те, кто понимал, что в таком месте о свободе можно и забыть, лишь бы сытым быть и в безопасности. А Сядон гарантировал безопасность своих рабов. Их нельзя было просто так убить, более того, у частных лиц их почти не было. Даже богатая семья обычно владела одним, двумя рабами. Остальные находились в общественном владении, то есть, в руках Медзу. За убийство раба полагалось заплатить немалый штраф, и зачастую к людям относились сносно. Немногим позволялось издеваться над людьми, Бай Цзянь, как второе лицо города мог себе это позволить, ибо на каком-то особом уровне ненавидел и презирал людей, помня, что именно они были повинны в падении государства Белого тигра. В отличие от других зверей, он даже совокупляться с ними отказывался, называя это мерзостью. Его любимым занятием было пытать Гиерона, кровавого практика, попавшего в его плен, сила которого позволяла ему заживлять свои раны, дабы Цзянь мог продолжать свои изуверства. Когда Александр услышал про это, то в негодовании спросил:
– Почему же он не убьет себя? Зачем все это терпит? Неужели так сильно боится смерти?
– Конечно, он любит жизнь, – усмехнулся Никита в ответ, – но дело в том, что Бай Цзянь хоть и жестокий, но умный. Он прекрасно понимает, что нельзя использовать только кнут, нужен и пряник.
– В смысле?
– Из-за ситуации в Тартаре, он очень ценит таких рабов, и несмотря на то, что он их мучает, он же и заботится о них. Они хорошо питаются, им позволяют свободно передвигаться по его дворцу, им даже читать можно, дабы как-то себя развлечь.
Аниус молча слушал Никиту, пусть он ничего не говорил, но Александр заметил, как верховный бог сжимает кулаки, стоит ему услышать про беды людей.
– Довольно странно… – неуверенно сказал юноша.
– Такова жизнь в Тартаре, если бы мы не победили их шестьсот лет назад, то Бай Цзянь мог сейчас убивать, пытать и делать вообще что угодно с сотнями людей ежедневно, – вздохнул Никита, а потом пробормотал, – а может и не делал бы, учитывая его тогдашний характер.
– Он ведь жил в те времена?
– Да, он, как и все белые тигры воевал против нас, однако ему сохранили жизнь, знаешь почему?
– Нет, – покачал головой Александр и приготовился услышать интересную историю.
– Он был хорошим рабовладельцем, – весело рассмеялся Никита.
– Что? Как это связано? – нахмурив лоб, спросил юноша.
– Он заботился о своих рабах и даже убеждал других тигров, что хороший раб – сытый раб, раб, любящий своего господина.
– Сильно же он изменился, – усмехнулся Александр.
– Его можно понять, – пожал плечами Никита, – его род, его племя почти полностью истребили. Отца, сестру, мать, жену, всех убили. И сделали это люди. Его можно понять… но не оправдать.
– Хм, – Александр задумался.
«Разумные в наши дни удивляются расизму прошлых столетий, поражаются дикости и жестокости тех времен, но в тоже время мы сами презираем и ненавидим морские расы, даже называем их тварями, будто они бессловесные чудища или неразумные звери. Мы ненавидим их, ибо боимся. Пять тысяч лет назад нас почти завоевали. Разве могли сделать такое никчемные создания? Меня с детства учили, что не может быть дружбы между человеком и рыбой, что все они варвары, знающие лишь разрушение, а про созидание и не думающие. Но так ли это?» – думал он.
Когда они добрались до песчаного пляжа, Никита повернул голову к Аниусу и задал вопрос.
– Верховный бог, – с улыбкой сказал он, – как же так вышло, что ты в теле Тита Флавия, который, по словам Александра, симдский император.
Аниус ответил не сразу. Они шли молча в течение минуты. Через сандалии их пробивались песчинки, теплые, местами даже горячие, что удивляло, ибо Солнца здесь не было. Впрочем, здесь все росло независимо от него. Даже дожди в Тартаре в некоторых областях хоть и не шли, но при этом почва плодоносила. Еще одна загадка этого таинственного места.
– У меня долго не было тела, ибо мало кто способен вместить мою силу, – наконец, ответил Аниус, – но помимо подходящего тела, мне также нужно добровольное согласие человека.
– Человека? Обязательно человека? – улыбнулся Никита.
– Я бы не стал вселяться в тело зверя, – фыркнул Аниус, – я человек и всегда им буду.
– Хорошо, хорошо, не злись, верховный бог, – с улыбкой, которая даже не пыталась скрыть иронию, произнес Никита.
– Когда в Симреи завязалась битва между Советом и Уриилом, я был там, как и Тит Флавий. Император симдов оказался ранен огнем Уриила и уже умирал. Тогда я предложил ему сделку. Я возвышу его империю над прочими государствами, а он согласится отдать мне тело, ибо оно оказалось подходящим, я ощутил это... Тит Флавий согласился, и я вернулся во плоти. Уриил к тому моменту уже убил Сусаноо и ранил Перуна с Аполлоном. Мое появление изменило ход битвы.
– Хм, теперь понятно, – кивнул Никита.
– Никита, а каково ваше, я имею в виду коммуны, отношение к морской расе? – спросил вдруг Александр, пребывавший до этого в размышлениях о расизме.
– А ты как думаешь? – улыбнулся Никита, поворачиваясь к юноше. – Было бы странно пропагандировать равенство всех разумных, но при этом ненавидеть уроженцев океана.
– Может это и правильно, но и сами морские твари ведь не хотят идти на контакт, они просто устраивают набеги на наши земли, убивают, грабят и разрушают.
– А кто сказал, что это цвет их расы? – усмехнулся Никита. – Один мой друг посвятил много лет исследованию океана. И на момент моего изгнания, он все еще продолжал его изучать, бороздя морские просторы на своем корабле. Я думаю, что Орфей уже договорился с ними, иначе было бы сложно выжить и развиться на том маленьком полуострове.
Александр замер, услышав Никиту.
– Ты говоришь об Искандере? Это он ведь покорил Океан.
– Уже? – улыбнулся Никита. – Это хорошо… Да, я говорю о нем.
– Он украл мою мечту, – пробурчал Александр.
Никита расхохотался, когда услышал его.
– Да, он такой негодник!
Наконец они дошли до воды, которая оказалась чистой и прозрачной. Даже с берега Александр видел, как в ней плавают какие-то существа. Были и мелкие рыбешки, и чуть крупнее. Никита окружил себя с Александром и Аниусом барьером и вошел в воду, которая из-за защиты даже намочить их одежды не могла.
