– Заткнись, Кит, и добудь чаю, – бросает Дар.
– Не хочу… – Мотаю головой и сажусь на заправленную кровать, куда меня настойчиво толкает парень.
Мне чуть лучше, но руки все равно трясутся, и сердце колотится как сумасшедшее. Я снова не сдержалась, и снова выходка идиота, который вздумал меня травить, вывела из себя. Так нельзя. Мне опасно срываться.
– Виски? – предлагает Кит, видимо, тоже заметив, что происходит что-то не то.
От виски отказаться сложнее. Этак я забуду, что вообще не пью, потому что у меня режим и принципы.
– Что тебя опять напугало? – спрашивает Дар. – Снова он? Да?
Киваю и обхватываю себя руками. Ненавижу быть напуганной и жалкой. Когда-то я пообещала себе, что подобного больше не произойдет, и вот снова не могу себя контролировать.
– Да вы объясните мне, что происходит? – возмущается Кит.
– Брат, выйди, пожалуйста, – просит Дар, но я отрицательно мотаю головой.
Наверное, скоро все равно все узнают. И уж точно не получится скрывать от Кита. Дар в курсе, а близнецы всегда вместе.
– Пусть остается… там было платье…
Кит смотрит удивленно, но молчит, за что я ему благодарна. Не пытается уточнять, перебивать или высмеивать, хотя совершенно не в курсе того, с чем связан мой страх.
– Это ведь было не обычное платье? – осторожно спрашивает Дар.
Я закусываю губу и снова киваю. На миг прикрываю глаза, и меня буквально выбрасывает в воспоминания.
Тусклый свет лампы подрагивает. От этого тени становятся длинными и напоминают чудовищ, которые живут под кроватью. Хотя какие чудища под кроватью принцессы? С кучей подушек и балдахином? Дома у меня была самая обычная кровать, и вот там, по моему мнению, могли поселиться любые чудища. Я очень боялась их в детстве, не подозревая, что самый страшный монстр – это милый улыбчивый человек, напоминающий моего плюшевого медведя. Большой, полноватый, с мягкой улыбкой и крупными руками. У него тихий голос и колючий взгляд, который он прячет за толстыми линзами очков.
– Смотри, что я принес своей красивой куколке? – говорит он ласково, а у меня в желудке сворачивается тугой комок страха.
Сжимаю кулаки и стискиваю зубы, стараясь не заплакать. Он очень не любит, когда его куколки плачут. Всегда приводит мне в пример тех, кто этого не делает. Мне не нравятся эти примеры. Я не хочу быть похожей на тех, на чьих лицах навсегда застыло отрешенное выражение. Я устала бояться, но тот кошмар, в котором нахожусь уже несколько недель, а может быть, месяцев, не хочет заканчиваться.
Какое-то время назад страшный человек поселил меня в розовую комнату. Я не знаю точно, когда это произошло, так как в моем новом мире нет окон, а день и ночь бывают в тот момент, когда мой мучитель это решил. «Как у куклы», – говорит он, и я не знаю, что он имеет в виду: мой распорядок дня или комнату, в которой все действительно так, как в кукольном домике. Розовое покрывало на кровати, розовые занавески на нарисованных окнах, розовый пластиковый стол, розовые стульчики и посуда. Все кукольное.
А еще у меня появилась соседка, но на нее я стараюсь не смотреть. Только она сидит за столом напротив, и сделать это сложно. Пытаюсь не поднимать глаза, чтобы не видеть ее лицо, таращусь в тарелку и на свои колени. Иногда в поле зрения попадает подол розового платья с рюшами. И это кукольное платье – самое страшное, что я видела в своей жизни. Понятно, что не само платье, а в тандеме с его хозяйкой.
А еще у моей соседки волосы. Длинные, вьющиеся, спускающиеся за спинку стула, на котором она сидит. Страшный человек никогда не заплетает их в косу, оставляет распущенными – они, как золото, рассыпаются по плечам хрупкой девочки, которая делит эту комнату со мной.
Я нервно провожу руками по своей косе и выдыхаю. Мои короче. Значительно.
Больше всего я боюсь того момента, когда они отрастут ниже поясницы. Тогда страшный человек подарит мне платье… розовое с рюшами. Он сказал, что уже выбрал, какое именно. У всех его кукол – самые лучшие платья. Похожие друг на друга, но в то же время разные.
Кит слушает мой рассказ с отрешенным выражением лица. Мне кажется, он воспринял историю хуже, чем Дар. То ли не до конца понял, то ли не до конца поверил, то ли оказался нежнее, чем брат, и так выражается шок. Мне все равно.
– Каро… а что с соседкой? – осторожно интересуется Дар. – Это ведь ее платье тебе сегодня прислали? То есть я не совсем так спрашиваю… – Он вздыхает. – Почему акцент на платье? Это ведь всего лишь платье твоей соседки?
– Всего лишь… – Я хмыкаю и опускаю глаза, как тогда, в детстве. Но, как и тогда, это не помогает. Все самые страшные вещи навсегда отпечатались перед внутренним взором. – Потому что я изучила его до мелочей. Я узнаю это платье из тысячи. Он говорил, что, когда я стану достаточно красивой, мне он тоже подарит платье. Знаешь, как я этого боялась!
– Не такое?
– Нет. Свое особенное платье…
– Но сейчас он прислал платье соседки… – подает голос Кит, и Дар поддерживает:
– Почему?
– Потому что он больной и знает все, что пугает меня до дрожи. И эта осведомленность… Она не дает мне покоя.
– Но почему платье пугает до дрожи?
Я прикрываю глаза и выдыхаю. Сказать очень сложно. Иногда я думаю: как маленькая девочка смогла выжить и не тронуться умом? У меня ведь были все шансы. Нет, конечно, нормальной меня назвать сложно. Но я не в доме скорби, и это уже хорошо.
– Меня пугало не платье, а соседка… – наконец поясняю я.
– Да что с ней было не так? – восклицает Кит. – Что? Что в ней было страшнее маньяка, который вас удерживал?
Парень не понимает. Ему просто в голову не может прийти такое. Такое не пришло бы никому в голову. Ну, кроме Страшного человека.
– То, что она была мертва! Давно мертва! Но иногда он заставлял нас играть и… – Я сглатываю, совершенно не желая снова погружаться в воспоминания, которые, думала, давно смогла стереть из памяти. – У него был амулет. Мертвая девочка могла поддерживать мои игры. Вы когда-нибудь играли в куклы с мертвецом?
Ответом служит тишина.
– А вот я – да. И в один момент… там, в розовой комнате… это даже стало казаться мне нормальным.
– Но как… ты ведь смогла выбраться? – сдавленно спрашивает Кит.
Я вполне натурально смеюсь:
– Да, смогла. Я же сижу перед тобой, взрослая и живая. Я выбралась, а он не так давно умер в лечебнице для душевнобольных. Все, конец. Именно так я думала, когда получила грант на обучение в колледже. Не думала, что кто-то сможет так хорошо покопаться в моем прошлом и начнет отравлять жизнь.
– Кит… – хрипло говорит Дар, который присел рядом со мной на кровать и теперь бережно поддерживает за плечи. – Иди в комнату Каро и уничтожь, богов ради, это долбаное платье. Наверное, надо сказать шэху.
– Не надо, – хрипло говорю я. – Я позвоню Лестрату. Он ведь предупреждал, что преступник обязательно сделает ход.
– Лестрату? – хором переспрашивают братья, заставляя меня удивленно посмотреть на них.
– А что? Вы его знаете?
– Я, – нехотя признает Дар и морщится, потирая ключицу.
Сейчас он не делал резких движений, и болеть ничего не должно. Какие-то воспоминания, связанные с Лестратом? Интересно.
– Не лучшее знакомство, но полезное. А ты откуда его знаешь?
– Это тот самый следователь, которого прислал шэх.
– Ну… мне не очень нравится, что твой учитель прислал именно некроманта расследовать это дело. Не очень позитивно. Не находишь?
– Ну, что было, видимо, – бормочу я, чувствуя, что меня немного отпускает.
Пожалуй, я рада, что близнецы оказались рядом. С ними нет ощущения, будто против меня целый свет и я снова одна, заперта в логове маньяка. Я на свободе и могу делать что хочу. Например, идти на вечеринку, даже если мне не в чем.
И пойду! Не потому, что хочется, а потому, что могу это сделать. Я не стану добровольно заточать себя, даже если новый маньяк на это рассчитывает. Точнее, именно потому, что новый маньяк на это рассчитывает.
