Филин вздохнул и поведал.
Почему бы и нет.
Если он правильно понял, то теперь Земеля явится сам. А потом, проехавшись по посёлку, убедившись, что стоит тот на прежнем месте, не отступится, но пошлёт людей посерьёзнее, чем те два придурка.
Вороний глаз на вкус оказался кисловатым, а вот волчеягодник какой-то пресный, правда, от него изжога поутихла. Ну и в целом потянуло на сон.
Филин подавил зевок.
— Надо дежурить, — сказал он. — Наблюдать. Чтоб не подошли, а то ж… только аккуратно. Церемонится, если чего, не станут. Сразу шмалять начнут.
— Знаете, — Профессор уцепился губами за веточку и наклонил её. — Срывайте молодые листочки. Липа отлично снимает последствия от отравления магической энергией. Вы мне глубоко симпатичны как козёл и личность, но вот над вашей манерой речи я бы поработал.
Листочки оставляли на языке такой знакомый вкус парного молока.
— Если позволите…
— Позволю, — изжога окончательно утихла, и появилась усталость. — Я бы…
— Спать тянет? Это хорошо. Это значит, что энергия начала интегрироваться в ваше тело. Вот прилягте. Здесь тенёк. А комары не пробьются сквозь шерсть… вы ложитесь. Хотите, я вам стихи почитаю? Собственного сочинения. Козлиная грусть, называется. Это баллада, в которой лирический герой, попав в сложную жизненную ситуацию не склоняется пред ударами судьбы, но смело выносит все тяготы…
Голос убаюкивал, и Филин послушно прикрыл глаза.
— Вон, вон они! — первым козлов заметила Светка, которая, правда, выбрала себе красивое имя Мирабелла, но в последнее время раздумывала, не заменить ли его на другое. — Точно козлы! Два!
Козлы вышли откуда-то со стороны домов, чтобы двинуться к лесочку.
— Идём? — Светка, позабывши об осторожности, разогнулась. — Пока не свалили.
— Не свалят, — веско ответил Азазеллум, порадовавшись, что козлы появились. — Они тут живут неподалёку. И сегодня мы их трогать не станем.
— Почему?
— Потому что ещё не всё готово, — он глянул на Светку строго.
Попытался.
Не получилось. Светка надула губы и отвернулась, играя обиду. Красивая. Не такая, конечно, как Веригина, которая первая не то, что в классе, во всей школе. Но Веригина на Петьку-Азазеллума и не глянет. А Светка вот и глядит, и болтает и даже, кажется, с намёками.
Но тут Петька уверен не был.
— Смотри. Жертвоприношение должно состояться когда?
— Когда?
— Когда звёзды сложатся в правильный рисунок!
— А это когда?
Честно говоря, Петька сам не знал, но Учитель обещал прислать подробную карту с раскладкой по времени на ближайшие две недели. Пришлось, правда, заплатить две тысячи, вытащив из мамкиной заначки. Но это она на день рождения Петьке откладывала, чтоб новый телефон взять. А он и без телефона согласен пожить.
Магия ведь важнее.
Главное, что Учитель начал считать и к вечеру всё скинет.
— Но не сегодня и не завтра, — продолжил Петька, стараясь глядеть в подведённые чёрными линиями очи Светки, а не пониже. Разоделась… сказано ж, в лес идти. А она вон маечку короткую, которая и сверху с вырезом. И руки тоже голые. И не руки почти голые. А штаны, когда наклоняется, Светкину задницу обтягивают вовсе уж неприлично. Отчего мысли в голове родятся совсем не магического толку. — А значит, надо будет где-то козла держать. Где? У тебя?
— У меня нельзя! — спохватилась Светка. — У меня мама! Не поймёт.
Она не только Петьке нравится.
— Вот! — Петька вспомнил, как на Светку глядел Потапов. И ещё вон всё кружился рядом, а в последнее время повадился Петьке перечить, что, мол, не так надо медитировать и в целом эти его практики — чухня полная. И к демонам надо по-другому взывать.
Ну да тогда Петька его заткнул.
Подумывал вовсе изгнать, но не решился, потому что Потапов единственный деньги притаскивал сам и без нытья. Конечно, у него ж папенька — бизнесмен.
А сам Потапов — тот ещё засранец.
Главное, смотрит на всех сверху вниз, как на быдло, ещё и кривится, когда чего-нить скажешь.
— Держать его негде. Плюс искать начнут, — Петька старался говорить неспешно и солидно. — А стало быть, надо брать прямо перед ритуалом.
— Ага.
От Светки пахло потом — день выдался жарким, а она вся в чёрном — и ещё духами. Лицо вот раскраснелось от духоты и так, что сквозь пудру видно.
И сама пудра потекла.
Вчера вон как раз дождь случился, как бабка и говорила. Суставы вон у неё ныли. И сама тоже разворчалась. Петька ещё посмеялся, что какой дождь, когда на Я-погоде засуха и жарень. А бабка обложила матерно и его, и Я-погоду. И мамке ещё нажаловалась, что Петька опять лоботрясничает, а по математике двояк схлопотал. И по русскому.
И замечания ещё.
Вот откуда? В электронный дневник она не заглядывала, потому как с техникою не дружила от совершенно. Даже с теликом не всегда получалось сладить, но поди ж ты.
Знала.
Мамка ворчать не стала, но глянула этак, с печалью, отчего сделалось совестно. Петька даже слово дал, что за учёбу возьмётся. Вот сразу после ритуала. Силу обретет. С силой и выучиться. Станет великим магом и денег заработает. А заработавши, отправит мамку отдыхать.
Ну и бабку заодно.
Пусть ворчливая, но своя ж. Толькоо это ещё когда будет. А пока оставалось лежать на промокшей траве, которая почему-то не высохла, вдыхать Светкин запах и мечтать о том, как оно всё сложится.
Вот как силу обретет, так Светка враз поймёт, кто по-настоящему крут: Потапов с его телефоном новёхеньким или он, Петька, великий маг.
— И тогда чего мы тут торчим? — правда, наяву Светка понимать не хотела, но села, стряхнула с широченных штанов своих траву и иглицу, а потом шлёпнула себя по шее. И ещё капюшон накинула.
Смех один. Живот голый, руки тоже, а на голове — капюшон.
— Мы не торчим. Мы проводим рекогносцировку!
— Чего?
— Того. Смотрим, где он живёт, куда ходит, когда. Ну, чтоб, как пора придёт, не бегать по всей деревне и не спрашивать, где козёл.
— А… ты умный, — Светка сунула руки в подмышки.
— А Потапов?
— Потапов? При чём тут Потапов?
— Он к тебе неровно дышит.
— Придурок, — но сказано это было без особой уверенности. Потом Светка вздохнула и пожаловалась: — Он раньше с Анькой гулял.
— Веригиной?
— Ага… а тут поругались и ко мне.
— Чего поругались?
— Он там то ли фотку лайкнул, то ли не лайкнул. Та психовать начала. Он и послал лесом. Сказал, что другую найдёт и получше. А Веригина — толстая корова, — Светка хихикнула. И на душе стало совсем уж тревожно. Что Потапов с Веригиной гулял, это Петька знал, как и что расстались они. Но надеялся, что дело в Веригиной, что она решила поучить, а потом смилостивится и назад позовёт.
— Теперь вокруг тебя крутится, — сказал Петька, почти позабывши о козлах.
— Не… со мной он так, поболтать. Он прикольный.
— А я?
— А ты умный.
И вот как этих баб понять? Кто ей больше нравится, прикольный или умный? Спросить прямо? Как-то вот… аж язык присох к нёбу от такой мысли. И точно не повернётся вопрос озвучить. Не спрашивать и сделать вид, что мало интересно.
— Анька только злится, — Светка скукожилась. — Сказала, чтоб я от него отвалила, иначе хуже будет.
— Хочешь, я её прокляну?
— Не, я сама. Вот получу силу и прокляну, чтоб облысела. Или лучше прыщами? — Светка призадумалась.
— И то, и другое.
— Точняк… а ты уверен, что получится?
— Получится!
— Козла жалко, — Светка чуть высунулась из-под капюшона, что черепаха из домика. — Смешной… а мы двоих или одного?
— Попробуем двоих. Чем больше жертва, тем эффективней.
— Только резать кто будет? — задала Светка вопрос, который уже второй день мучил самого Петьку. Нет, так-то он представлял, что жертву приносить надо будет и не только словами. Но одно дело представлять, а совсем другое, чтоб по-настоящему.
— Я, — пришлось признаваться. — Кто ж ещё… Потапов?
