— Да какая заря, Фима? — не удержался от комментария Тихон. — С такими, как ты, ночь будет длиться вечно. Где же Кукушкин?..
— Да не придёт он… — ответил я, уже почти уверенный в этом. — Мэр технично слился до Совета, чтобы не слиться тут.
— Думаешь? — удивился Тихон.
— Посмотри на людей! — посоветовал я. — Они готовы порвать любого, кто признается, что нынешний бардак с рынками — его ответственность.
— Тогда зачем нужен был Совет? — удивился Пусть.
— А чтобы вот этих придурков подставить под удар! — поделился я своими догадками. — Сейчас этот спикер закончит говорить, пригласит на сцену кого-то из «кукушат»…
— А теперь предоставлю слово нашему дорогому Льву! Главе нашей группы!.. — будто услышав меня, сообщил Баринов.
И события стали развиваться так стремительно, что я не успел закончить предсказание.
— В жопу твоего Льва! — рявкнул бородатый мужик из третьего ряда. — Где мэр⁈
— Очень некультурно!.. — Баринов осуждающе покачал головой.
— Да где ты, а где культура⁈ — возмутился ещё один глава группы. — Кукушкин где, дебилы?
— Давай мэра! — поддержали его. — Пусть объяснится!
— Послушайте! Послушайте! Но глава группы… — Баринов пытался что-то объяснить, но зал буквально взорвался криками и оскорблениями.
Пожалуй, не так много было людей, кто остался сидеть, не вскочив на ноги. Я, Тихон, Пусть — и ещё пара десятков человек, среди которых безошибочно обнаруживались почти все члены Малого Совета.
Остальные главы групп топали, кричали и требовали. В общем, не давали и слова сказать ни распорядителю, ни другим «кукушатам».
И те не выдержали. Я заметил, как Ряба встаёт со своего места и машет рукой кому-то со стороны входа, и сам толкнул Тихона в бок, привлекая его внимание.
— Понеслось! — ухмыльнулся тот.
— Что случилось? — забеспокоился Пусть.
— Сейчас начнётся драка! — сообщил я ему. — Или кровавый бой…
— А это нормально? — расстроенно спросил Пусть. — Что, прямо как в Новгороде на заседании вече?
— Лучше! — заверил Тихон. — Будет прямо сказочно красиво! Но я предлагаю пригнуться…
— Отличная идея! — согласился я.
В это время внутрь втягивались люди «кукушат». Все они были вооружены дубинками, арбалетами и деревянными шлемами. Зачем им шлемы? Да понятия не имею! Может, кидаться ими во славу «кукушат»? Ну типа «в воздух чепчики бросали»… Но «кукушата» нашли тех, кто выточит кучу касок для их людей. И дерева не пожалели.
Появление силовой поддержки было встречено гневными криками, освистыванием и вполне закономерными вопросами:
— Кто пустил посторонних?
— Что тут делают вооружённые люди⁈ А ну вышли с Совета!
— Что за наглость⁈
— Прошу всех успокоиться! Прошу успокоиться! — надрывался Баринов. — Иначе мы вынуждены будем применить силу!..
— Да ты свой член удержать в руках не можешь! Какая сила⁈
— Заткнулся, придурок! Где Кукушкин?
— Что за наглость? А если мы приведём своих людей⁈
Несколько участников Совета, ранее замеченных в верноподданнических чувствах к «кукушатам», начали пробиваться к выходу. Правда, натолкнулись на бегущих навстречу вооружённых людей и создали давку.
— Тишина!.. Тишина!.. Тихо! — орал Баринов со сцены, пытаясь удержаться на месте, когда его задевали плечами его же «охранники».
Когда ты кричишь, нет ничего более раздражающего, чем повторение просьбы не кричать… Что значит «не кричать»⁈ Ведь именно в крике сейчас вся суть происходящего. И нет вокруг тебя более раздражающего человека, чем тот, кто повторяет: «тихо… тихо… тихо…» — вместо того, чтобы проникнуться всей серьёзностью момента.
Такому умнику обычно хочется вломить!.. Сразу же. Без подготовки. Чтобы он сам заткнулся и перестал повторять это нервирующее слово. Ну и всегда найдётся тот, кто между желанием и действием особой разницы не видит.
И пусть снаряд, запущенный в Баринова, не обладал летальностью, больше всего напоминая какой-то местный плод…
Однако нет ничего хуже, чем что-то, летящее от одной агрессивной толпе — к другой. С этого обычно всё и начинается… Ну оно и началось! После того, как, перекрывая крики и вопли над амфитеатром, раздался смачный «шмяк», а на лице Баринова расцвели брызги чего-то тёмного…
Да, я присмотрелся: брызги были, скорее, фиолетовыми. Но в горячке криков, страхе перед дракой и вечернем сумраке, любая густая жидкость сойдёт за кровь. Вот и фиолетовый сок неизвестного плода — сошёл. А тут ещё Баринов решил испугаться и лишиться чувств… Короче, выглядело так, будто ему башку камнем проломили.
И, естественно, разбираться никто не собирался! «Кукушата» завопили что-то вроде: «Фиму грохнули!.. Баринова убили!..» и рванули к выходу из амфитеатра. Их охрана, лишившись командования, завопила что-то вроде: «Бей по ним! Стреляй!..» — и вытащила арбалеты, принявшись их взводить.
Ну а лидеры групп просто радостно орали, приветствуя маленькую победу в самом начале боя.
Что будет дальше, я знал. И, даже больше того, мог предотвратить. Рука сама нащупала рукоять револьвера, укрытого под курткой. Пара выстрелов в воздух — и все успокоятся. Репутация — и моя, и моей группы — ещё способна остановить это побоище.
Но что от неё после этого останется?
И надо ли было в это лезть?
Мы с Тихоном были уверены, что не надо. Во всяком случае, сразу. Как ни печально, но надо было дать пролиться крови, а не фиолетовому соку неизвестного фрукта. И первый же болт, отправленный в толпу, состоящую из глав групп, эту кровь пролил.
Кто-то вскрикнул, кто-то страшно заревел. Толпа, пребывавшая до того во внутреннем равновесии, качнулась назад. Кто-то закричал что-то сакраментальное… Ну знаете, что-нибудь в духе: «Вали придурков!». Или более распространённое: «Мочи козлов!». А может, даже что-то из арсенала Мелкого: «Не ссы в штаны! Кончай мудил!».
Это было неважно, да я и не расслышал.
В общем, толпа опять подалась вперёд и начала движение, рьяно набирая скорость. И если в этот самый момент кто-то из сорока бойцов, ворвавшихся на заседание, успел бы выстрелить — возможно, весы настроения снова качнулись бы в обратную сторону. Но тот, кто стрелял первым, сильно опередил своих соратников в мастерстве заряжания арбалета. Короче, остальные были не такими опытными.
А когда они-таки начали стрелять, толпа уже набрала разгон, а люди в ней потеряли страх. Теперь их смог бы остановить разве что пулемётный огонь, а не жалкий десяток смертоносных стрелок. Да и смертоносность их была под большим вопросом… С учётом наличия «лечилок», можно было рассчитывать на минимальное количество трупов.
— Боже мой! Да что же они творят?.. — удивлённо выдохнул Пусть.
И непонятно было, к кому относятся его слова. К охранникам, открывшим стрельбу по главам групп. К главам групп, которые выплеснули на охранников всю накопившуюся злобу. А может, и к «кукушатам», которые сорвались на истеричные вопли и рванули прочь, не обращая внимания на забор.
— Пусть, у тебя репликационная медицинская капсула есть? — спросил я.
— Н-н-нет…
— Тихон? — уточнил я у представителя Витиной группы.
— Купил недавно, — кивнул он.
— Ну, значит, надо выбраться отсюда так, чтобы Пусть ушёл живой. Мы с тобой в любом случае скоро возродимся! — заметил я.
— Нам тоже надо уйти живыми! — не согласился Тихон. — Сколько там восстановление идёт? Три часа, больше?
— Ну да, где-то так, — кивнул я.
— Нельзя нам сейчас пропадать на этот срок, Вано! Никак нельзя! — Тихон покачал головой и снова посмотрел на место побоища.
И я вынужденно с ним согласился. Снова глянул вниз — и успел заметить, как пролёты из веток и листьев не выдержали, разлетевшись в стороны… «Кукушата» ринулись прочь с огороженной территории. В сторону амфитеатра кинулось ещё пара десятков бойцов их группы.
Я поднял взгляд и посмотрел наружу, на город. Вместе с Тихоном и Пустем мы возвышались над кровавой свалкой внизу. Но как же низко мы стояли!..
