Элирм VII (СИ) - Готлейб Владимир

Мегалодон выделил мне на подготовку всего пару минут. Ничтожно малое количество времени, что я решил провести вместе с Адой. Крепко обнял титаниду и просто стоял, чувствуя ее нежные прикосновения и горячее дыхание.

— Влад, пожалуйста, прости меня… — шептала она. — Все, что происходило между нами, не было ложью… Я действительно полюбила тебя, но, к сожалению, поняла это слишком поздно… Но даже тогда я не могла поступить иначе… Те «цепи», тот приказ во что бы то ни стало отыскать артефакты тринадцати… Все это выше моих сил… я не могу им противиться…

— Я знаю. И обещаю, что избавлю тебя от них, — произнес я. Покрепче прижал Аду к себе и, словно запоминая, вдыхал чарующий аромат ее кожи и волос, пока Диедарнис не скомандовал безжалостное «пора».

Он отвел меня в свои чертоги. Указал на магическую печать, близко напоминающую ту, что я видел внутри Аргентависа, и на этом исчез.

А спустя еще минуту я вошел внутрь. Увидел бесконечные просторы виртуального мира и в некоторой степени даже порадовался, что передо мной были не тесные стены карцера глубоко под землей.

Пребывая в этом месте, я, по сути, был ограничен лишь собственным воображением. Что, быть может, сильно облегчит мою задачу.

— Ладно… приступим… — произнес я, сунув руку в конденсатор истока.

Дождался, пока артефакт не выплюнет крохотную ампулу и, поймав ее на лету, плавно опустил в материализовавшуюся неподалеку копилку.

Первый грамм из миллиона. А также начало невообразимо долгого пути, после которого я вряд ли когда-либо вновь стану прежним.

Первые пару лет прошли относительно легко.

Я успокоился. Хорошенько отдохнул на тропическом острове, наслаждаясь морскими деликатесами и вдоволь наплававшись в кристально чистой воде. Часто гулял, много думал и, раз за разом поглядывая на копилку, в конечном итоге пришел к выводу, что подобный образ жизни мне не подходит.

К сожалению, когда я лежал на белоснежном песке, попивал коктейли и грелся на солнце, время практически останавливалось. Текло медленно, словно тягучий кисель, отчего каждый прожитый день растягивался на неделю.

На этом я решил, что вместо отдыха мне необходимо, наоборот, по максимуму себя нагрузить.

Я начал рано вставать, возобновил тренировки, а после завтрака придумывал самому себе простые задачи. Срубить несколько пальм, построить шалаш, побродить по лесу в поиске пиратского клада или редких растений. Затем соорудить плот, набрать припасов и отправиться в небольшое путешествие до соседнего острова, отчаянно притворяясь, что я не в курсе того, что там находится.

Это была игра. Местами даже интересная, но не более того. Ибо прежде, чем что-то увидеть, я должен был сперва это хорошенько вообразить. Считай, эдакий самообман, коим я занимался достаточно долго.

Уверен, будь я ребенком, это бы не стало для меня серьезной проблемой. Для детей весь окружающий мир выглядит чудом, и они готовы искренне верить в любую фигню. Но не взрослые. И тем более не одинокий потомок стихиалия, прекрасно помнящий о том, что где-то там, за пределами магической печати, в темноте и холоде умирают его друзья.

Мне не хватало их. Не хватало человеческого общения или хотя бы обычного молчаливого присутствия. И что гораздо хуже того, это ощущение постоянно усиливалось. Крепко держало меня за грудки и не отпускало до тех пор, пока, наконец, мне не пришла в голову весьма странная идея.

Несколько месяцев я пытался понять, насколько вообще этично то, что я задумал, но в конечном итоге все-таки решился. Воплотил фантазию в реальность.

Я решил поиграть в бога. Создал мир, вдохнул в него жизнь, заселил разумными существами и предоставил им полную свободу воли, часто проматывая время вперед и наблюдая за тем, как на моих глазах вырастает целая цивилизация.

Поначалу мне нравилось созидать. Они знали, что я есть. Я часто их навещал. Однако очень скоро что-то пошло не так.

К сожалению, как бы я ни старался воссоздать полноценного человека, у меня это не получалось. Видимо, потому что я и сам не до конца понимал, как устроен. А потому я начал копировать их с себя, передавая им по наследству не только свои светлые, но и темные стороны.

Пожалуй, для меня стало большим откровением, когда в некоторых из них пробудилась тяга к насилию. Они начали грабить друг друга, убивать и в конечном итоге устроили полноценную войну.

Глядя на это, я решил установить правила. Стал диктовать им, что можно делать, а что нельзя, хотя в глубине души понимал, что это неправильно. А они… они словно считывали это на подсознательном уровне. Чувствовали противоречия. И злились…

Когда они восстали против меня в первый раз, я попытался объясниться. Смог разрешить ситуацию, но не полностью, потому как во многом она сама была частью моего внутреннего конфликта.

Когда то же самое произошло во второй раз, я всех уничтожил. Укрыл наиболее преданных в бункере под землей и жахнул по планете кометой.

Когда ситуация повторилась и в третий раз, я осознал, что это бесполезно. Поместил всю их Вселенную в маленький хрустальный шарик и закопал в песок возле дерева. Считай, передал своему подсознанию на аутсорс.

Год спустя я чисто из интереса туда заглянул и был неприятно удивлен — для их мира прошла тысяча лет, уровень развития приблизился к концу двадцатого века, но никто моего исчезновения даже не заметил. Хуже того, они придумали себе новых божеств, а то и вовсе считали, что никакого создателя нет.

Я «распаковал» их Вселенную словно файл. Поместил в свою, побродил по городам и с тяжестью на сердце принял тот факт, что, видимо, я не настолько хороший человек, каким все это время себя считал — мир был порочен и жесток. Гораздо хуже Земли и хуже Элирма.

Грязные оргии, чудовищная коррупция, зашкаливающий уровень преступности, мелькающие на экранах телевизоров лжепророки и тотальная нищета — все это стало для меня большим разочарованием. Наглядной демонстрацией того, что в глубине души я был мерзким и слабым.

Тогда же я попробовал бухать.

В какой-то момент мне пришла в голову мысль, что в пьяном угаре время сможет пролететь для меня незаметно. И это сработало. Дни действительно сменялись один за другим, однако выработка стихиалиума практически остановилась.

Я не сразу обратил на это внимание. Только когда скатился на самое дно и, глядя на отражение одутловатого лица в грязной луже, вдруг почувствовал, насколько я сам себе отвратителен.

Я уничтожил Вселенную в тот же миг. Просто стер ее без возможности восстановления. А затем пошел на крайние меры — сильно ограничил свои возможности. Повесил на них «цифровые замки» и установил длиннющий пароль на их разблокировку, который практически тотчас же и забыл.

Так я провел первые двадцать лет своего испытания. Собрал менее ста пятидесяти килограмм стихиалиума и вернулся к тому, с чего начал, — небольшому острову, берегу моря и расчищенной от кустарника поляне, куда я собственноручно посадил десятки деревьев. Не ускорял для них время, не приказывал расти. Лишь поливал и нежно ухаживал, а по вечерам сидел на скалистом уступе, глядя на океан.

Это меня успокаивало. Исцеляло и вновь наполняло уверенностью, что способы справиться есть. Я просто допустил ошибку — искал силы вовне, тогда как их источник все это время находился внутри.

Когда я понял это, то, быть может, впервые с начала своего испытания очень отчетливо ощутил в себе ту частичку, ту искорку стихиалия, что преимущественно дремала все эти годы. Развернула невидимые крылышки, загорелась миниатюрной звездой и ненавязчиво, но при этом неуклонно, начала подталкивать меня на путь к самопознанию. Туда, где были сокрыты такие чудеса и возможности, о которых прежде я не догадывался.

К сожалению, я не умел медитировать и не знал, как это делается, а потому снова включил воображение. Пробовал представлять разное, но по какой-то неизвестной причине без конца приходил к одному и тому же: я, несущийся над водной гладью на огромной скорости.