— Разбей стекло и давай быстрее выбираться отсюда!
Дело говорят, чего ждать то!
Я встаю возле окна и одним мощным ударом меча разбиваю стекло на множество осколков. Надеюсь, не спалился! Подняв с пола одеяло, стелю его на подоконник — еще осколков в заднице мне не хватало. Кидаю меч в окно, следом лечу сам.
Вот и улица! Вот и свобода!
Глоток свежего воздуха наполняет мои лёгкие. Наконец-то я смог продышаться, даже голова закружилась. Я сплёвываю остатки кислятины, низом рубахи стираю пот с лица. Поднимаю меч. Сейчас бы водички… глоток…
Солнце печёт как масляный обогреватель. Осматриваюсь. Всё спокойно. Ни криков, ни суеты, лишь щебет птиц и доносящийся из-за барака строгий мужской голос, раздающий команды. Пройдя вдоль стены, выглядываю из-за угла. Мужчины продолжают тренироваться, размахивая в воздухе не палками, как мне показалось вначале, а мечами — такими же, как у меня. Владелец командного голоса, что собрал на себе пристальные взгляды тренирующихся, вдруг начал громко выкрикивать:
— Сталь их кожу не увечит!
И несколько десятков голосов ему вторят:
— Не увечит!
Затем отряд из оголённых по пояс мужчин делает шаг навстречу своему командиру и, вспоров жаркий воздух, рубят невидимую цель. Командир поднимает меч над головой. Набирает полную грудь воздуха. Окидывает потную, блестящую в лучах солнца толпу взглядом и кричит:
— Их кожа — их слабость!
Всё повторяется. Три десятка мечей рассекают воздух под одобрительные крики. Песок вздымается серым облаком и тут же рассеивается ветром.
Командир продолжает:
— Кожа «труперса» служит мне верным оружием!
Толпа ему отвечает:
— Служит оружием!
Свежий порыв ветра доносит до меня последние слова и приторный запахом пота.
Мерзость! Так и сознание потерять можно… Надо сваливать от сюда.
— Беги в лес, — шепчет крыса в ухо. — Дальше пойдём за солнцем.
— И долго идти?
— К утру придём в деревню.
— К утру? Вы издеваетесь? Вы видели мои мозоли! Я и километра не пройду, сотру кожу до костей…
Для крыс это не аргумент.
Пришлось поднять глаза, насладиться видом густейшего леса, дышащим на меня прохладным ветерком. Тень, в которой я смогу спрятаться выглядит заманчиво, но всё равно — это дорога в никуда. Потеряюсь там нахуй и пиши пропало. Пешком точно не пойду. Эх, сейчас бы мне мой фургончик! Плюхнуться в мягкое кресло, врубить кондёр и вжать гашетку в пол. И мчать вдоль трассы, подбирая на остановках соблазнительных девах в юбках по колено.
Есть одна мыслишка, требующая срочной проверки! Ну не могут местные перемещаться на своих двоих. Я знаю что искать. Я уверен, что это должно быть здесь.
Пробежавшись глазами по территории находящейся внутри кольца леса, я приметил еще пяток зданий, одно из которых ну уж точно не предназначалось для сна тридцати мужиков. Я присмотрелся. Постройка выделялось наличием огромных двухстворчатых ворот. Вдоль стены были навалены холмики из сена. Да и слышался еле заметный запах навоза. Стойло. Но кто там проживает — это и предстоит мне узнать!
— Крыски, — говорю я максимально уверено, — идём в лес!
— Ты передумала?
— Нет.
Пригнувшись, подкрадываюсь к ровной линии деревьев, за которыми растут густые кусты. Быстро в них ныряю. Растворяюсь.
Сухие ветки и колючки скребут по кожаным штанам, царапают руки, листья лезут в глаза. Бля, ёбаная крапива! Кусачая, сука! Сейчас я тебе устрою! Прокладывая мечом узкую тропинку, иду в сторону стойла. Мухи садятся на губы. Тут же слетелись голодные комары. Это будет не простое испытание. Радует, что меня еще не хватились. Командный голос продолжал раздавать команды, способствующие поднятию боевого духа.
— Кожа «труперса» больше меня не остановит! Кожа «труперса» больше не сломит мой дух! Не сломит мой меч. Не остановит мой бой.
Войны так усердно отрабатывают движения командира, что я уже с трудом различаю их силуэты в облаке пыли. Утренний туман курит в сторонке! И мне это на руку.
Медленно, но я дохожу до стойла, не смотря на густые кусты, напомнившие мне толпу подростков пляшущих на концерте рок группы. Все эти тонкие руки, длинные пальцы — чем не ветки с сучками?
Выскочив из леса, подбегаю к стойлу. Прижимаюсь к стене. С этой стороны здания поляны не видно, можно идти вперёд, не опасаясь быть замеченным. Маневрирую между кучками сена. Вляпываюсь в какое-то дерьмо, стелящееся под ногами ровной дорожкой! Само здание выглядит внушительно: толстенный брус уложенный друг на друга уходит в высоту метра на четыре. Деревянная крыша. Узкие окна чуть выше моей головы. Мне захотелось заглянуть в одно из них, но когда я подпрыгнул и приземлился, мозолистые ступни одарили меня неприятной болью. Желание еще раз подпрыгнуть быстро улетучилось. Но с пустыми руками я не ушёл. Узкие амбразуры всё же одарили меня крохотной надеждой удачи моего плана. Я услышал разговор. Вернее, это был срач животных, который я смог различить.
— И незачем было задирать свой зад у меня перед мордой!
— А может кто-то просто не мог оторвать глаза от моего зада?
— Нет! Он не мог оторвать взгляда от огромного зада твоего жирного хозяина!
Ржание десятка животных наполнило мою голову, словно рядом закудахтала толпа школьниц, выскочивших покурить на переменке. Даже шизофрения не доставляла мне столько дискомфорта! Я бы сейчас и сам не прочь покурить, отвлечься. Лишь бы не слышать голоса в голове! Они отвлекают. Не дают сосредоточиться. Не дают мне нормально работать…
Я могу потерять работу…
Я могу потерять средства к существованию…
Я могу потерять жизнь…
Если владельцы голосов уйдут из жизни — они уйдут из головы… навсегда…
То, что внутри стойла живут лошади, я догадался сразу. Подробно описывать весь процесс осязания я не собираюсь, но это похоже на то, как слесарь по звуку двигателя точно определяет марку автомобиля. Я даже больше скажу: хоть я в жизни ни разу и не ездил на лошадях, но сейчас я имел точное представление, как быстро оседлать кобылу и бесконечно мчать вперёд, не давая солнцу уйти за горизонт. Я знаю это, потому что это знает Инги.
Холодные крысиные лапки щекотно скребанули по рёбрам.
— Что ты задумала?
— Спасаю нас.
— Идя прямиком на солдат?
— Да! Сейчас выйду к ним, лягу на траву и широко раздвину ноги.
— Зачем?
— Отработаю билет домой, — во я угораю. — Ладно-ладно, я щучу. Доверьтесь мне.
— Чем дольше мы с тобой находимся, тем больше сомневаемся в успехе! Ты ведешь себя как…
— Не нравится? Можете уёбыва… Ай, бля, и незачем кусать меня за бока! Мне больно!
— Мы никуда не уйдём! Ты должна нам, помнишь?
— Помню-помню. Вы мне доверяете?
— А у нас есть выбор?
Вот и порешали.
Пройдя вдоль стены, я подошёл к углу здания. Голос командующего продолжать наполнять поляну мотивационными речами:
— Меч сохранит мой разум, когда его в клочья будут раздирать сомнения!
Странно, но мужской голос манил меня, вызывая чувство трепета. Преисполненный любопытством, я выглядываю из-за угла. Одним глазком. Теперь я смог разглядеть командира. Стройный мужчина, переваливший полтинник, выставив перед собой меч, строгим взглядом наблюдал за движениями тренирующихся перед ним бойцов. Седые кудри пружинками тянулись к широким плечам. Голый торс мог гордиться накачанной грудью, бицухой и кубиками пресса, сдерживающие из последних сил обвисшую, но хорошо загоревшую кожу. Авторитетная личность. Наверное, очень приятно, когда тебя слушаются и повторяют каждое твое движение. А еще приятно, когда кто-то обосрался, не сумев повторить за тобой…
Один из солдатиков, с трудом удерживая меч над головой, вдруг припал на колено, в то время как другие, не обращая внимания на палящее солнце, продолжали стоять как статуи.
Кудрявый замолчал. Густые брови поползли к переносице. Прищурившись, командир отыскал неумеху и, плюнув себе под ноги, нырнул в ровный строй. Сейчас кто-то отхватит пиздюлей! Минуя первые ряды воинов, командир выкрикивал:
