— Смердящий запах их гнойных тел больше не сломит мой дух!
Бормоча слова капитана, бедолага выпустил меч из рук и уже собирался встать с колена, как тут же получил пинок в грудь. Отлетев на метр, упал навзничь.
— Тебя подкосила жара? — орёт кудрявый на пацана.
— Нет, мастер!
Никто не двинулся, все стояли как вкопанные.
— Тебя подкосило солнце?
Никого не интересовали чужие проблемы.
— Нет, мастер…
Никто не посмел опустить руки, продолжая держать мечи над головами.
— Может ты уже устал?
— Мастер, меня подкосил мой дух! Я еще не окреп…
— Шрам толще нежной кожи. Сломанная кость, срастаясь, становится прочнее. Сломанный дух…
Пафосный пиздёж оборвался подростковым криком. Кудрявый пнул коленом пацана в лицо. Замахнулся еще раз, но поднявшееся облако пыли скрыло дальнейшую расправу. Песочный туман окутал отряд, изрыгая наружу истошные крики и глухие пинки сапога. Дисциплина — и никак иначе.
Отлично! Это мой шанс проскользнуть незамеченным. Пригнувшись, выползаю из-за угла. Гуськом лечу к воротам. Нахожу калитку, дергаю ручки. Заебись — открыто. Зайдя вовнутрь стойла, закрываю калитку, поглядывая на уже рассеивающееся облако пыли. В мою сторону никто даже и не глянул.
Внутри светло. В нос сразу ударил запах навоза и стоялой мочи, но по сравнению с запахом барака — здесь пахнет цветочками. Я не ошибся: стойло предназначалось для лошадей. Построенная на совесть конюшня разделялась на две части песчаной дорожкой, тянущейся до дальней стены. Десять просторных стоил, по пять на каждой стороне. Только я приблизился к первому стойлу, как тут же в голову вонзились острыми иглами чужие мысли:
— Жрать!
— Жрать!
— Жрать!
Ржание лошадей хлынуло в разум бурным потоком, смывая мой рассудок как дом с фундамента.
— Она пришла нас кормить!
— Жрать!
— Жрать!
— Жрать!
Заткнитесь! Пожалуйста, заткнитесь!
ЗАТКНИТЕСЬ!
Сейчас мне кажется, что я оглох. Тишина. Ни единого звука. Можно думать спокойно.
А чего думать! Надо хватать первую же кобылу и гнать отсюда нахой!
Изнутри ворота закрыты на огромный засов, который я к хуям вынимаю и швыряю на землю. Сейчас будет ЭКШОН!
Подхожу к первому стойлу. Из-за невысоких деревянных ворот на меня уставилась лошадь — огромный красавец шоколадного окраса с чёрной гривой как у рок-музыканта. Чёрные ноздри широко раздуваются и тут же сдуваются. Фыркает засранец, демонстрирую торчащие из розовых дёсен длинные жёлтые зубы. Ну сейчас мы развлечёмся с тобой! Давай только вначале накину на тебя седло, ты не против? Я могу к тебе зайти?
Молчание — знак согласия!
Убираю засов. Приоткрываю ворота. Раздаётся скрип петель, но откуда-то со стороны. Где-то сбоку, откуда я припёрся. Там что-то приоткрылось. Я даже не хочу туда смотреть! Только не сейчас…
Оказывается, ни я один желаю оседлать кобылку. Бля! Опять что ли? Кинув взгляд на главные ворота конюшни, вижу огромную тушу, вставшую между створок.
Вашу мать! Может хватит уже! А?
Глава 9
Мне не показалось. Будто вырезанная руками ребёнка из мятого куска черной бумаги мужская фигура неожиданно нарисовалась в огромных воротах конюшни. Уличный свет медленно растекался по его лысине, по его плечам, по его огромным как лопата ладоням. Не то чтобы я струхнул, но напрягся основательно. Мои приключения-злоключения резко сменили маршрут.
На улице раздались мужские голоса. Чёрная фигура ответила этим голосам, сказав, что ему нужно проверить лошадь, и уточнил, что помощь ему не нужна. Хорошая новость! С амбалом я остаюсь один на один, и никто нам не помешает решить возникший между нами спор.
Амбал вошёл в конюшню. Прикрыл ворота. Первое, что бросилось в глаза — его видок: голова наспех перебинтована тряпкой, вся шея и грудь измазаны кровью. Второе — была проведена работа над ошибками. Штанины заправлены в высокие ботинки, ремень туго обхватил брюхо. Теперь ни одно живое создание не залезет к нему в штаны. И в трусы!
Слоняра тяжело дышал, замещая вокруг себя воздух вязкой злостью. Заглянув ему в глаза, я увидел ярости больше, чем у обманутого мужа, заставшего свою возлюбленную с каким-то проходимцем. Мне даже не верится, что я мог причинить столько боли такому огромному мужику…
— Ну что, сука, — говорит амбал, вынимая огромный меч из ножен, — бежать некуда!
Звучит угрожающе. Очень! Даже лошади засуетились, разразившись громким ржанием.
Перспектива успеха туманна, как густой никотиновый дым. Но что поделать, живём один раз; я тоже достаю меч; так, на всякий случай.
Туша приближалась медленно, не торопясь. Широкая улыбка выдавала его фантазии. Но когда уголки губ дотянулись до ушей (точнее до одного уха), амбал содрогнулся. От боли. Повязка на голове сжалась, выдавив на щеку узенькую струйку крови. Сжав зубы, он что-то пробормотал. Я бы очень хотел разобрать его обращение к моей женственности, но к тому моменту моя голова уже наполнялась крысиными криками:
— Беги в конец конюшни! Быстро!
Бежать? Вы серьёзно? Смерив амбала взглядом, и осознав всю серьёзность его намерений, я понимаю, что это и не такая уж плохая идея!
Делаю шаг назад. Второй чуть быстрее. Ускоряюсь. Поравнявшись со следующим стойлом, крысы говорят мне, чтобы я открыл дверь в загон. И вообще, хорошо бы было, если бы я открыл все двери у всех загонов, незаметно. Мохнатки что-то задумали! Любопытно…
Незаметно, конечно же, нихуя не получилось! Я как нервный дёргался от одного стойла к другому, дёргая засовы на деревянных дверях, напоминающих букву «Х» в рамке.
Амбал ускорился. Когда он равняется с первым стойлом, находящаяся внутри лошадь вдруг встаёт на дыбы. Громкое ржание, напоминающее истошный крик, напугало даже меня! Кобыла сделала пару кругов вокруг себя, ударила копытами в стену, в перегородку с соседним стойлом, а потом со всего маху зарядила в дверь. Амбал явно не ожидал такого поворота. Да никто такого не ожидал! Словно на реактивной тяге дверь распахнулась, конкретно уебав здоровяку в грудь. Меч подлетел в воздух и приземлился возле облака пыли, появившегося после падения амбала на спину.
Это был отличный план! Шкала оптимизма полетела в космос, да и энтузиазм заиграл новыми красками. Я убрал меч и начал быстро отпирать оставшиеся ворота. Приблизившись к последнему стойлом, за которым стоял рыжий красавец с седой гривой, я услышал стоны амбала. Он встал. Глазами нашёл меч, и когда уже его пальцы готовы были скользнуть в рукоять меча в виде ладони, из злополучного стойла выскакивает кобыла. Громко заржав, она снова неистово кружится вокруг себя, словно отплясывает незамысловатый африканский танец богом забытого племени.
Да что с кобылой не так? Я бы так скакал, если бы мои яйца схватили и хорошенько… Ага… Теперь мне всё ясно. Присмотревшись, я увидел крысу. Вцепившись крохотными коготками в огромную, чёрную как ночь мошонку скакуна, она перебралась на хвост и спокойно спрыгнула на землю. Ясно. Понятно. Опять за старое⁈
— Укусила мерина за яйца? — уточнил я.
— Укусила…
Неужели моя жизнь так ничтожна, что для её спасения приходится кусать кого-то за яйца? Я обесценен! И еще хуже, что моя жизнь зависит от двух серых крыс, которые сделали меня своим должником. Ладно, долг платежом красен. Пора кончать это безумие!
Наслаждаясь криками амбала, погребённого под пятьсот килограммовой кобылой, я открываю ворота стойла. Вперившись в огромные чёрные глаза рыжей лошадки, я вхожу. Она спокойно меня впускает. Не дёргается. Не ржёт. Лишь чутка фыркает, когда я подхожу ближе.
— Ты умеешь управлять лошадью? — спрашивает крыса, сидящая у меня за пазухой.
— Умею.
Вроде.
Тем временем беснующийся в переходе мерин почувствовал вкус свободы. Легкий ветерок качнул створки главных ворот. Сразу же зацокали копыта, после чего раздался свист сдавленных лёгких. Амбал громко закряхтел. Закашлял. Застонал. И стонал бы дальше, если бы не грохот распахнувшихся ворот. Мерин покинул конюшню.
