"Фантастика 2025-76". Компиляция. Книги 1-35 (СИ) - Стоев Андрей

Действительно, это многое объясняет. Как только мои лесные потеряли доступ к миру Полуночи, они достаточно охотно вошли в общество — во всяком случае, заметного сопротивления у них не было. И я, в принципе, вполне могу их назвать моими подданными не только формально. Непонятно, правда, почему Старшие терпят поставки алхимии в княжество — это ведь тоже можно рассматривать, как некий шаг в сторону интеграции. Однако и здесь можно легко найти объяснение — например, Старшим не хочется разбираться со сварами лесных племён, и их вполне устраивает, что это делает кто-то со стороны в обмен на поставки ненужной им алхимии.

— Ну и что — узнал что-то важное? — насмешливо спросила Лапа.

— Да, узнал, — серьёзно ответил я. — Спасибо, Тамила.

— И что такого важного ты мог из этого узнать? — удивилась она.

— Во-первых, я понял мотивы своих лесных. А во-вторых, я понял, почему рифейские лесные не хотят иметь дело с нами.

— А тебе хотелось бы иметь с ними дело?

— Да нет, они мне вообще ни к чему, — пожал я плечами. — Но князь очень впечатлён тем, что я сумел встроить своих лесных в общество, и ему вполне может ударить в голову идея, что у меня получится проделать такое и с рифейскими лесными. Сейчас я смогу хотя бы объяснить ему, что не стоит и пытаться.

Этот день ничем не отличался от всех предыдущих дней, и дело шло к обеду.

— Тамила! — позвал я. — Не пора ли нам пообедать? Да и вообще, стоило бы сделать привал.

— Потерпи немного, — она оглянулась и посмотрела на меня с иронией. — Вон вдали вроде просвет виден — если будет подходящая полянка, там и сделаем привал. А тебя непросто прокормить, как я погляжу. Любишь поесть?

Вообще-то говоря, меня и в самом деле непросто прокормить, да и Ленку тоже. За всё приходится платить, и за свою силу и скорость мы платим ускоренным обменом веществ — наши модифицированные организмы потребляют очень много энергии. Может быть, когда-нибудь мы научимся брать энергию из других источников, но пока что приходится есть побольше. У меня это ещё не так заметно — я и сам немаленький, а вот Ленка своим аппетитом порой вызывает удивлённые взгляды у незнакомых людей. Ну и её неумеренная любовь к пирожным, наверное, тоже отсюда проистекает.

— Не то чтобы люблю, — рассудительно ответил я, — просто нам с Леной надо много есть. Ты этого, возможно, не знаешь, но в принципе, это не секрет, что у нас организмы модифицированы, и нам нужно много энергии.

— Модифицированы? — моментально среагировала Лапа. — То есть ты со мной дралась нечестно — так, Лена?

Ленка смутилась и промолчала — всё-таки она слишком честная, порой даже болезненно честная. И я знаю, откуда это пошло — от той самой детской травмы с кражей варенья. Так сказать, осознала, деятельно раскаялась и начала новую честную жизнь.

— Момент спорный, но, в принципе, можно и таким образом на это посмотреть, — ответил я вместо Ленки. — Однако это приводит нас к интересному вопросу: а как же ты сумела с ней справиться? Мне это, кстати, сразу показалось странным — обычный человек Лене вообще не соперник, а ты сумела свести бой к ничьей, и даже чуть было не победила. Не расскажешь, как так вышло?

Тамила замкнулась в гордом молчании, и я полностью уверился в своём предположении. Всё с ней понятно — начала кидать камни, совершенно не подумав о том, что дом у неё вовсе не кирпичный [382].

— В детстве тебя вряд ли модифицировали, — продолжал рассуждать я. — Стало быть, ты и не модифицирована — наша мать считает, что взрослый организм заметно модифицировать невозможно, и я ей верю — кому это знать, как не ей? Силой ты тоже не владеешь, стало быть, остаётся только один вариант: ты использовала эссенцию. Угадал?

— Угадал, — неохотно призналась она.

— Вот что значит немного подумать, — обрадовался я. — Сразу в голове возникает правильный ответ, что ты мухлевала намного больше — Лена-то Силу не использовала. А давай попробуем ещё продолжить нашу угадайку: Драгану ты смогла выкинуть из дома потому, что каким-то образом заблокировала эссенцией использование Силы. Опять угадал, да?

— Угадал, — снова признала она.

— А Лине рассказывала про какой-то уникальный артефакт, — укоризненно попенял ей я. — Знаешь, какая главная проблема у врунов? Когда человек много врёт, он забывает, врал ли он что-то по этому поводу раньше, и что именно он врал. На этом таких обычно и ловят. Действительно хорошо соврать очень и очень непросто. Во всяком случае, для обычного человека это почти невозможно. Вот Высшие врать умеют, но на то они и Высшие.

— И как же они это умеют? — хмуро спросила Лапа.

— Тебе вряд ли подойдёт этот способ, — пожал плечами я, — но могу и рассказать, если интересно. Высшая не просто делает ложное заявление — она заставляет себя в это поверить, и таким образом своей волей оживляет соответствующую вероятностную ветку. Ветка перестаёт быть виртуальной, и в мире как бы появляется две правды. Конфигурация с двумя активными ветками является неустойчивой, и в конце концов одна из веток опять становится виртуальной, и правда снова становится единственной. Однако здесь интересно отметить, что уйти в виртуальность может любая из этих ветвей — может, например, уйти и оригинальная, при этом в реальности останется именно та ветка, в которую поверила Высшая. То есть Высшая всегда говорит правду — то, что она сказала, и есть правда.

— Знаешь, Кени, — недовольно сказала Ленка, — я тебе, конечно, верю, но звучит это совершенно безумно.

— Тем не менее это так, — пожал плечами я. — Мы знаем, что Мариэтта Киса очень много врала своим сторонникам, но тогда она говорила чистую правду. Сейчас та ветка вновь стала виртуальной, но если бы Греки победили, то именно она окрепла бы и осталась единственной.

— То есть Высшим верить нельзя?

— Да никому верить не стоит, — хмыкнул я. — Люди всегда врут, просто не у всех получается сделать своё враньё правдой.

— А ты тоже врёшь? — заинтересованно спросила Тамила.

— До сих пор обходился без этого, но если действительно понадобится, то совру, — честно ответил я.

— И сможешь сделать это правдой?

— Не знаю, не проверял. Но думаю, что смогу.

— То есть твоим словам верить нельзя? — настаивала она.

— Не верь, — согласился я.

— А Лене?

— Ей можешь верить — вот уж кто-кто, а она никогда врать не станет.

— То есть она лучше тебя?

Даже не представляю, зачем она постоянно пытается как-то меня подколоть — из спортивного интереса, что ли? Причём она видит, что эти попытки меня скорее забавляют, но всё равно не теряет надежды. В конце концов ей надоест — ну, наверное, надоест.

— Она безусловно лучше меня, — ответил я серьёзно. — Лена — это моя совесть. Я не всегда слушаю свою совесть, когда дело касается интересов семьи, но она меня неизменно прощает.

— Скажешь тоже, Кени, — смутилась Ленка. — Не обращай внимания, Мила, он просто глупости болтает.

Разговор завял. Да нам было и не совсем до разговоров — это всё-таки был достаточно опасный лес, а не столичный парк. Сильно отвлекаться здесь не стоило, так что дальше мы шли молча. Мы уже почти дошли до просвета, за которым действительно открывалась опушка, когда Ленка подала голос:

— Стойте! Кени, ты ничего не чувствуешь?

Я прислушался к своим ощущениям.

— Там кто-то есть, — не совсем уверенно сказал я. — Скорее всего, человек.

— Человек, — подтвердила Ленка. Она и в самом деле немного лучше меня умела контролировать окружение.

Тамила резко остановилась:

— Здесь никого не должно быть. Посторонние во время Слияния сюда не заходят. Я не хочу туда идти, давайте повернём обратно.

— Поздно, Мила, — успокаивающе сказала Ленка. — Он нас уже заметил. Не бойся, мы с Кеннером сумеем защитить и тебя, и себя. Пойдём, посмотрим, кто здесь гуляет.

Она двинулась вперёд, я за ней, а за нами неохотно потащилась Лапа. Через десяток шагов, обогнув густые кусты, мы действительно вышли на поляну — совершенно пустую. Выглядела она довольно мирно и была окружена густыми кустами, тоже мирными, то есть не из тех, что приходят ночью к кострам путешественников. На другой стороне поляны громоздились несколько огромных валунов, изрядно поросших мхом — скорее всего, занесённых сюда в прошлом оледенении отступающим ледником.