Все это время наблюдавший за мной Патриарх встал и подошел к Гериндорфу.
— Покажи!
Гериндорф без лишних вопросов снял доспехи с торса, поддоспешники, рубашку и остался наполовину голым. После чего взору гномов открылся отпечаток кулака Подгорного Отца на груди у моего друга.
Патриарх коснулся пальцами отпечатка.
— Что там? Он поддельный?! — забеспокоился кто-то из глав кланов.
— Нет. Он настоящий. Перед нами Патриарх гномов. Значит я отныне не Патриарх?
— А ты посмотри, осталась ли у тебя метка, — посоветовал Гериндорф.
Патриарх тут же разделся и, успокоившись, выдохнул.
— Это значит, что отныне на Эратионе теперь два Патриарха, — пояснил Гериндорф.
— Но почему? Для чего? — не унимался тьер Гордвин.
— Для того, чтобы гномы, которые решат перейти в империю, не опасались за свою жизнь и в любое время могли бы обратиться к Патриарху за советом и помощью.
— И как тебе удалось договориться с Подгорным Отцом?
— Это не моя заслуга. С Подгорным Отцом договаривался император. Когда меня позвали, Хранитель нашей расы сразу возвел меня в сан Патриарха.
Гномы неверяще уставились на меня.
— Почему вообще Подгорный Отец пришел к человеку? — обратился уже ко мне Патриарх.
— Его очень хорошо попросили две Хранительницы — Жизни и Смерти.
— Н-да… как-то все слишком запуталось…
— А по мне так все просто: я обеспечил гномам все, для того, чтобы они жили в достатке и пользовались уважением. Да, они не будут зависеть от вас никак, но это не значит, что они будут жить в клетке. Любой имперец свободен и сам решает, как ему жить и куда ездить. Если вы позволите, то гномы смогут приезжать к вам. По крайней мере, я им этого запрещать не намерен.
— Ну, а нам-то это все зачем? — поинтересовался тьер Гордвин. — Ты заберешь три тысячи гномов и ослабишь нас. Пусть немного, но все же ослабишь.
— А вам я буду платить метриловой рудой. За каждого мастера и специалиста, что вы решите отпустить в империю.
— И сколько ты собираешься нам платить?
— Пять процентов от того, что добудут ваши мастера в моих шахтах.
— Двадцать пять и не процентом меньше!
— Десять. Больше не дам.
— Двадцать!
— Десять. Можешь не торговаться, больше я все равно не дам. Это мое последнее слово.
Тьер Гордвин взглянул на глав других гномьих кланов, и те кивнули ему.
— Хорошо, пусть десять. Значит, тебе нужны наши рудокопы? А как ты собираешься делить добытую руду? Как определишь, какому клану сколько положено руды?
— Мне нужны не только рудокопы. Мне нужны и архитекторы, и строители, и каменотесы. Вообще, если гном что-то хорошо умеет делать, он мне нужен. А делить руду я буду так: За каждого мастера и специалиста я буду давать очки. Максимум сто очков. Но сотню получат только такие мастера, как Гериндорф.
— Ого, а не много ли хочешь? — возмутился тьер Гордвин.
— Не много. Не забывайте, что вам решать, кого ко мне отпускать. Я лишь указал на то, кто может получить все сто очков. Так вот, в конце подсчитывается, сколько очков получил каждый клан, и рассчитывается общее соотношение очков, а потом в этом соотношении будет делиться и метриловая руда, добытая гномами, что перешли в империю из ваших кланов.
— Мудро. Так выходит, что чем больше мастеров мы тебе предоставим, и чем лучше они будут, тем больше будет доля клана, но при этом общая доля все равно остается равной десяти процентам. А если мы договоримся и выделим тебе по одному гному от каждого клана?
— Ну, во-первых, много руды десять гномов добыть не смогут, а во-вторых, я же вам уже назвал минимальное количество мастеров, что мне нужны. Мне необходимо три тысячи мастеров. Из них должно быть не меньше двух сотен архитекторов и двух тысяч каменщиков, строителей и рудокопов.
— А если гномы не пойдут, и мы не сможем насобирать три тысячи, да еще и с такими требованиями к профессиям? Не все захотят расставаться с семьями, даже несмотря на то, что смогут их навещать в любое время.
— Сильно сомневаюсь, что двести мастеров архитекторов, как и две тысячи гномов названных мной профессий — это проблема для вашего народа. И с чего вы взяли, что семьям придется разлучаться? Я не разбиваю семьи. Если родня гнома-мастера ничего не умеет делать, то клан за них просто не получит очков, но это не значит, что они не могут переехать в империю вместе с родней. Земли у нас много, дел выше крыши. Обучатся профессии, которую сами выберут и будут работать. Плачу я щедро, работой не перегружаю, если этого не требуется. Только вы очков за таких гномов не получите, вот и все. Но вряд ли можно найти среди гномов того, кто абсолютно ничего не умеет и не будет ничем полезен.
— То есть мы получим очки за гномов, которые вообще хоть что-то да умеют?
— Все верно. Даже если гном окажется мастером художественного свиста, у меня найдется и для него работа. Праздники в империи, как и в других странах, дело нужное, и музыку мы тоже уважаем.
— Ну, что ж, свою выгоду мы поняли, а теперь бы нам осмотреться, чтобы было чем завлечь к тебе наших соотечественников. Клятва крови, знаешь ли, серьезный аргумент, чтобы отказаться от переезда в империю.
— Ходите, спрашивайте. Любой имперец ответит вам на вопросы, если эта информация не является тайной.
— Гериндорф, скажи, а что за рисунок у тебя на груди в районе сердца? — спросил Патриарх, когда гномы принялись обсуждать мое предложение.
— Это не рисунок. Это лепесток цветка Истинного Древа Жизни. Такой лепесток по просьбе Немезиды император вживил каждому Защитнику Жизни. Другими словами, каждый, кто участвовал в войне с нечистью и помогал вырастить Истинное Древо Жизни, получил такой подарок от Немезиды.
— В тронном зале резко наступила тишина.
— Я не ослышался? Ты сказал Истинное Древо Жизни?
— Все верно. Немезида попросила императора вырастить свое физическое воплощение на Эратионе. И он это сделал. А мы все помогали ему, как и некоторые альянсовцы.
— Погоди, погоди, не торопись… Ты хочешь сказать, что эльфийское Истинное Древо Жизни выращивали гномы?
— Ты меня не слушаешь? Нет, не гномы, а имперцы, среди которых были гномы. И Древо не эльфийское. Оно такое же эльфийское, как и гномье, и человеческое, и даже оборотней. Ну и нежить тоже с нами ее охраняла. Те битвы, что вы видели в кристаллах памяти, это и была война с нечистью. А суть этой войны была в том, чтобы защитить Истинное Древо Жизни от любых посягательство на него. Немезида не принадлежит никому, и в тоже время все живые имеют к ней отношение, поэтому она не может быть только эльфийским Древом.
— Не могу поверить!!! Гномы вырастили Истинное Древо Жизни, да еще и эльфийское, — не унимался тьер Гордвин.
— Не обращайте на него внимания, — вмешался Патриарх. — А мы можем увидеть Древо?
— Нет, — ответил я, — прямой доступ к нему только у Защитников Жизни. Еще к ней можно попасть с ее разрешения, но ты попроси Подгорного Отца. Уверен, он сможет с ней договориться.
— И еще кое-что. Патриарх, Подгорный Отец просил передать тебе вот это, — я подал знак, и в зал внесли незапечатанную коробочку. Я взял ее, поставил на стол и раскрыл. Раскрывалась коробочка так: все ее стенки откидывались в стороны, оставляя содержимое на всеобщее обозрение.
— Откуда она у тебя?
— Оттуда же, откуда и большинство всего того, что вы видели. Досталась по наследству. Подгорный отец пил из нее бардамар.
— Это мы знаем! Это его кружка. Она того же возраста, что и трон.
— Да? Не знал.
— Как не знал? Ты же сам сказал, что Подгорный Отец из нее пил.
— Ну да, все верно. Я просто не знал, что она такая старая.
— Стоп, а когда, по-твоему, Хранитель расы гномов пил из нее?
— Да совсем недавно. Буквально несколько дней назад.
Патриарх сглотнул и аккуратно поинтересовался:
— А откуда у тебя такая уверенность?
— Так я сам это видел.
— Что ты видел?
