— Но ведь он ещё должен свои вещи взять.
— Ничего не знаю, — заявила она. — Для Лизы надо вот это вот всё передать. Такая возможность! Так что пусть везёт, раз едет.
— Нет, мам, ты давай наполовину хотя бы обратно отбери. И вообще, надо посмотреть, что там. Ведь его будут досматривать.
— Но ты же, когда ехал, ты же всё это ввозил! Тебя не досматривали.
— Мама! Я же был с дипломатической миссией, поэтому меня и не смотрели. А вот они едут как обычные люди.
— Они — это кто? — с подозрением прищурилась Надежда Петровна. — Только не говори, что с этой прошмандовкой Машей он едет!
— Ну, как кто? Модест Фёдорович и Лёля Иванова.
— Что ещё за Лёля Иванова такая? Она-то здесь при чём?
— Лёля тоже едет в Югославию, к своему будущему мужу. Я попросил, чтобы она присмотрела за Модестом Петровичем в дороге, а он поможет ей чемодан донести, потому что она в интересном положении, — объяснил я. — Ты же сама знаешь, что он без присмотра пропадёт.
— Ну да, это так, — задумчиво кивнула Надежда Петровна. — Тогда ладно, я, пожалуй, уберу сервиз. И хрустальную салатницу, и набор мельхиоровых вилок. Ну, это всё, на что я могу пойти навстречу, Муля!
— Мама, — примирительно положил я свою руку на её, — я скоро опять поеду в Югославию, где-то месяца через три. Я же планирую снимать продолжение фильма. И давай перебери это всё, отложи половину или даже две трети. Я потихоньку это всё тёте Лизе перевезу. Не надо сейчас так нагружать отца, тем более ты его знаешь — он или потеряет чемодан, или разобьёт это всё. Ну, на него надежды особой нету.
— Да, ты прав… это так, — кивнула Надежда Петровна и вернулась к свёрткам, начала их перебирать.
— А, может, потом получится и тебя с собой взять, так что сама и отвезёшь ей подарки, — подбодрил Мулину маму я.
Она просияла, перестала дуться и принялась перебирать подарки опять. Внушительная горка свёртков, которая поначалу ужаснула меня, начала потихоньку таять.
Я развернулся к Адиякову, который с каким-то странным выражением лица наблюдал за всем этим.
— Отец, вот деньги.
Я положил перед ним пачку денег.
— Это то, что тебе причитается за меха. Но здесь не всё, здесь ровно половина. Вторую часть я тебе отдам, когда Йоже Гале второй раз приедет. В общем, как мы с тобой и договаривались.
— Да, хорошо.
Он взял эту пачку и, не пересчитывая, бросил в ящик стола.
— Ты с Валентиной едешь? — вдруг спросила Надежда Петровна, не поднимая взгляда от перебираемых ею вещей.
— Да нет, с Валентиной мы рассорились, — осторожно сказал я. — Она застала меня в не очень… эммм… куртуазном виде…
— А я всегда говорила, что эта девица тебе не подходит, — фыркнула Надежда Петровна. — А вот Танечка такая хорошая девочка…
— Мама, — сказал я, — я сейчас немного отдохну от всех этих Танечек. Устал от самого проекта, и тем более сейчас у меня все мысли о подготовке к Якутии.
— Ну ты же взял два билета, — сказал Адияков. — Кто с тобой поедет?
— Ну, если хочешь, поехали со мной, — сказал ему я.
— Ох, Муля, я бы с удовольствием, но не могу, спина у меня, поясница ноет, — вздохнул Павел Григорьевич.
— Слушай, Муля, а ты таки бери Танечку, — опять завела старую пластинку Надежда Петровна. — Я вчера была у её мамы на даче и начала разговор о том, что она может поехать с тобой в Якутию, но она не согласилась. К сожалению, конечно. Сказала, что там сыро и холодно, и порядочной девочке нечего делать в таких дебрях. Но, может, ты её сам уговоришь?
Я внутренне порадовался, что она отказалась, а вслух сказал:
— Почему ты за меня решаешь, кто со мной поедет и как? Я бы её и сам не взял и не поехал бы с ней.
— Муля! — возмутилась мать. — Не надо так!
И она завела лекцию минут на десять. Я терпеливо это всё перенёс, потом она отвлеклась на какие-то очередные упаковки, а Адияков сказал:
— Пошли, выйдем, покурим.
— Ну ты же бросил курить! — возмущённо закричала Надежда Петровна.
— Я один раз, половинку только, — сказал он. — И заодно и с сыном поговорю, надо же ему мозги вставить насчёт этих девиц, а то перебирает их, кого попало. Мне это нее нравится.
Надежда Петровна просияла:
— Правильно, правильно, повоспитывай его!
Мы вышли на улицу, подошли к гаражам. Я посмотрел на Адиякова с удивлением — он никогда раньше особого интереса к моим сердечным делам не проявлял.
— Что такое, отец? — спросил я, понимая, что он просто хочет со мной переговорить конфиденциально.
— Вот, Муля, — внезапно охрипшим голосом сказал он и достал из внутреннего кармана пиджака два письма. — Вот, возьми. Только, чтобы мать не видела, ладно?
Я кивнул.
— Когда приедешь в Якутию, найди вот этих людей. — Он подчеркнул ногтем имя на конверте. — И передай им эти письма. Если они что-то мне передадут, то тоже привезёшь. Только смотри, чтобы никто не узнал. Я тебя очень прошу.
— Хорошо, — опять кивнул я. — Не беспокойся, отец, я всё сделаю.
Адияков, явно успокоенный, обрадованный, что-то там порассуждал ещё про Якутию, порассказывал о том, какой там климат и как общаться с местными якутами. Потом мы вернулись обратно.
А мне всё не давали покоя эти конверты…
Глава 5
Сегодня было солнечно и тепло. На съёмочной площадке, казалось, собрались все: даже те артисты, которые не были задействованы в пересъёмке сегодняшней сцены. Всё дело в том, что сегодня должны были приехать из Главлита смотреть, на каком этапе движутся съёмки, и когда фильм будет закончен. По сути, это была эдакая негласная проверка готовности, поэтому все и волновались, крутились здесь и хотели обязательно попасть на глаза начальства, чтобы было видно их важную роль в этом проекте.
Съёмочная площадка гудела, как растревоженный улей. Звукооператоры, гримёры, костюмеры и тому подобная публика суетились туда-сюда, и от всего этого размеренного, делового гула у меня было прекрасное настроение. Было приятно наблюдать за таким вот рабочим процессом.
Актёры сбились в две кучки. Причём я с удовольствием заметил, что все они были вперемешку — как наши советские, так и югославские актёры вместе, а на кучки они распределились скорее по возрасту. Одна кучка, поменьше, которую возглавляла Фаина Георгиевна, Рина Зелёная и тому подобная публика, а вторая же кучка — там царил Миша Пуговкин и югославская актриса по имени Йована, и также другие парни, и девчонки, всех имён которых я даже и не пытался запомнить. Там же я заметил и Аллу Мальц.
Пока высокое начальство ещё не прибыло, я прошёлся по площадке, здороваясь со всеми, кое-кому улыбаясь, у кого-то спрашивая, как дела. В общем, постарался максимально с каждым перекинуться добрым словом.
И вот я подошёл к молодёжи.
— Товарищи! — как раз весело говорил высокий веснушчатый парень, если я не ошибаюсь, он был помощником костюмера, — вот, когда закончится наш проект, я предлагаю всем выехать коллективом на природу, снять домики и два дня пожить там! С костром, и с песнями. Это же так здорово! Давайте отпразднуем это событие, как и полагается. У нас на «Мосфильме» всегда так.
— Я не смогу, я на работе, — расстроенно воскликнула девушка с белокурыми локонами, которая играла в массовке, но с удовольствием общалась с остальными артистами, и они принимали её в свою компанию.
— Алла, можно тебя на минуточку? — кивнул я, стараясь говорить тише и не мешать им.
— Да, конечно, Муля, — улыбнулась она.
Мы с ней уже давно перешли на более неформальное общение, и называли друг друга на «ты» и по имени.
— Слушай, Алла, я хотел спросить такое, — сказал я и изобразил небольшое смущение. — Ты же слышала, что этот проект у меня практически отжал Тельняшев для своего сына?
— Да, — кивнула она, — Что-то такое я слышала. Но особо в эти бюрократические игры я не влезаю.
— Так вот, Алла. Ты в курсе, что я планировал снимать вторую часть этого фильма? А вообще, если честно, я планирую ещё и сериал сбацать по этому сюжету, — поделился с нею своими планами я, — только это между нами. Ладно?
