— Успокойтесь! Придёт Салтыков, закодирует всех нахрен, *цензура*!
И вот это подействовало.
Этот водный маг по фамилии Груша подошёл ко мне:
— Иди ты, не помню, как тебя, далеко в общем иди. Охраняй Го… го… суда… да? Да! Ры… да, определённо ры. Ню… ну ты понял, да? Иди. И Салтыкову, — тут он приложил указательный палец ко рту, — ни слова.
— Хорошо.
— И не думай. Ва-аще забудь об этой ситуации!
В принципе, больше опрашивать мне никого из них не требовалось, поэтому я не видел смысла в общении.
Не понимаю я их. Пусть монстры зачастую не покидают своего логова, но в Танзании граница между зонами достаточно узкая. Просто невозможно сказать, что здесь есть безопасная территория. И это я не говорю про людей.
Ну, Варвара последняя в очереди наследования престола, так что понятно: охранять её станут по остаточному принципу.
Однако всё оказалось куда хуже, чем я думал.
Сплошные отбросы, которым лишь бы отбыть срок службы двору для своего клана. И ведь это люди Салтыкова, я ожидал от них чего-то большего.
И я не о поведении. Здесь не армия, где можно ожидать строгости.
Мне казалось, что они должны оказаться сильными.
Первый и второй уровень. Только у Левсюкова и Груши был третий.
Впрочем, все здесь являлись наследниками того или иного рода, но не сильного клана. Аристократами они были всего во втором или третьем поколении.
Слышал я от учёных, что такие зачастую куда более буйные в молодости, чем представители старых кланов.
Якобы такое поведение имеет плюсы, что молодым кланам требуются заслуги, поэтому они должны сражаться ради них, но у большинства до сих пор живы предки, заработавшие титул, поэтому логика действует в обратную сторону.
Они ощущают за собой «фигуру», а потому храбры против людей, иногда даже не понимая вес собеседника, превосходящего их предков.
На примере Широковой это можно было видеть отчётливо.
Здесь же в большинстве были мужчины старше тридцати, они казались дружны, так что реакция укладывалась в пределы моих ожиданий.
Но палец Левсюкова меня выбесил, чего уж скрывать?
Хотя магия была вторична, перегар отвратителен, но ещё хуже слова.
Словно убить простолюдина — раздавить комара.
Если я вернусь и перебью их, стану настоящим злом, упущу шанс получить информацию и спокойно пожить. Да и моя вина в конфликте определённо была.
Я погладил себя по голове. Волосы отрастали явно быстрее, чем должны. Уже где-то полсантиметра. Да и щетина на лице, хм, или это просто пушок? Неважно.
Лучше пойду отдыхать.
За дни после линьки я не заметил изменений роста.
По совету Салтыкова, я носил мешковатую одежду: спортивный набор формы.
Не буду отрицать, было немного жарко, но, похоже, никто не заметил моего стремительного изменения от дистрофика до нормы, а сейчас и до 70–75 процентов тренированности. С каждым днём этот показатель рос, но только пока я ел туши крокодилов и других тварей, ставших трофеями с водопоя и блюдами для готовки.
Повара с кухни не стали мудрить, просто обмотали их пластами фольги и сунули под костёр. Так что первые дни я ел пищу для людей, а моё тело было тоненьким. Но стоило мясу монстров считаться готовым, как я стал поглощать его, стремительно повышая собственную массу. Наверно, этому помогло возвращение моих навыков после линьки.
Однако пока мне было весьма скучно на фоне множества ситуаций в дикой природе или трущобах Васильевска.
Я получил некоторые книги для подготовки к поступлению, но быстро понял: начинать мне надо со средней школы. Образование бессмертного боевика и простого человека серьёзно различалось, пусть временами и пересекалось.
Кроме того я с некоторым удивлением выяснил, что почти во всех странах не распространяют боевые искусства на базе захватов, подсечек и секущих ударов лезвиями. То есть того, что легко игнорирует защиту амулетов.
Рубящий удар топором? Боксёрская двоечка? Лоу-кик? Магу это нестрашно.
Однако в массовой культуре именно подобные ударные варианты распространялись легко и просто, да с кучей спонсоров.
Вот и сейчас в гостиной внизу по телевизору шло «Спортивное фехтование на топорах», в котором зацепы за соперника считались запрещённым приёмом.
— Эй, ты, почему отлыниваешь? Там «Ва́рваршу» повезли на экскурсию в город! — открыв дверь ногой, начала возмущаться Аня Некрасова.
— Во-первых, добрый вечер. Во-вторых, они уехали с твоим отцом восемь часов назад. В-третьих, вижу, что вы подружились, раз даёте друг другу такие странные прозвища: Ва́рварша и Дикарка, — усмехнулся я, не переставая тягать диван над собой.
— Уж лучше быть «Дичью», чем «Чашкой», — проворчала миниатюрная девушка, прыгнула на диван и заявила. — Так почему отлыниваешь? Я проснулась, их нет, а ты есть!
— Я пока не вхожу в штат. Женский отряд «Заря» против моего присутствия на выезде, — сообщил я, затем уточнил. — То есть тебе зачем-то требуется, чтобы не было не только их, но и меня, да?
— Ой, да я просто спросила. Слушай, а ты у меня в заложниках. Я сейчас в слона превращусь, ты лепёшкой станешь! Если не хочешь этого, пошли на речку! На всю ночь!
— Ты кого-то навела на поместье? — уточнил я, потом быстро добавил. — Или сама планируешь его обворовать и свалить?
— Ты слишком догадливый, чтобы жить долго или счастливо, — проворчала девушка и села справа, вызвав дисбаланс у дивана. — Взять тебя в долю что ли? Убить же не смогу, я видела твою регенерацию, да и твоя новая форма мне симпатична. Это значит, долго ты точно не проживёшь, даже будучи бессмертным. Жаль тебя.
— Хм, то есть никто не придёт, а ты сама хочешь сбежать с каким-то найденным сокровищем? Не собираешься становиться наследницей отца? — спросил я, когда две ступни опустились на мой правый бок.
— Ой, да я не думала, что быть аристократкой такая морока! Ладно ещё университет. Но потом надо отработать минимум три года на императорскую семью, а без подвигов моим детям уже минимум пять лет там же корячиться. Будущих дочерей мне особо не жалко, но всё это похоже на какую-то ловушку! — выдала девушка.
— «Дочерей»? Разве при службе обычно не отдают приоритет сыновьям?
— Наверняка мой папаша или Варварша тебе уже рассказали. Любая мультяшка — потомок ребёнка, рождённого у съеденной мимиком женщины. Буквально вытащенной из чрева подобной твари. В сказках о мимиках редко вспоминают, хотя волк из «Красной шапочки» точно был именно таким, а не оборотнем или ещё кем-то.
— Почему? — уточнил я.
— Оборотни не умеют говорить в звериной форме. Перевёртыш или допельгангер не отличались бы от оригинальной бабки, так что остаётся только мимик. Они знамениты своей ленью и жизненным кредо «И так сойдёт!»
— Кредо у монстра? — не понял я.
— Ты вообще о них не в курсе?
— Ну, только то, что они нередко превращаются в различных местах и притворяются сокровищами.
— Это все знают, но главное, что они не призванные монстры, а подвид магического дыма или гриба, у которого даже есть зачаточный разум, — уверенно заявила брюнетка.
— Гриба? — словно эхом повторил я главное, задумавшись о том, сумею ли я украсть навык у такого монстра?
— Да, гриба или плесени в форме тумана, кто их точно знает? По словам матушки, вид неважен. Стоит им насытиться волшебством до некоего уровня, они эволюционируют. Если в определённом сочетании «Превращения», «Единой Стихии» (Гресса) и «Разума», то получается мимик. Поначалу он жрёт траву, потом охотится на насекомых и животных, затем на монстров и людей, стараясь осесть в месте, где появляются одиночки или небольшие группы, — раскачиваясь на диване, сообщила девушка.
— Ну, так почему дочери, а не сыновья? — попробовал я вернуться к вопросу.
— Так у мультяшек просто не бывает детей мужского пола. Да и я смогла родиться только из-за мощи отца, это понятно по тому, что мне частично или полностью передался его талант ментального мага. А вот от простого человека и дочки не появится. За триста лет нас всего тридцать шесть родилось, зато я никогда не постарею после двадцати. Эй, Дениска, хочешь бессмертную жёнушку? Давай сбежим вместе! — резко прыгнув вперёд, сверху свесилось лицо прямо передо мной.
