Мне мешает его рубашка.
Нетерпеливо отстраняюсь, поймав шальной, подернутый дымкой желания взгляд, и тянусь дрожащими руками к пуговицам. Дар не сопротивляется, когда я медленно расстегиваю их одна за другой, обнажая гладкие мышцы груди. Красивый рельеф, ровный загар. Я знаю, что Дар год жил в Монарко, о золотых песках которого я могу только мечтать.
На груди Дара нет спиц, они начинаются ниже, под ребрами. Провожу ладонями и замираю на сердце, которое бьется быстро и громко, потом снова веду вверх, к шее.
Мы замерли в этом ощущении невесомости и недосказанности. Медленно веду бедрами навстречу и в ответ получаю хриплый стон и сильнее сжавшиеся на ягодицах пальцы. Нежно целую в шею, скольжу языком к впадинке за ухом.
Дар перехватывает инициативу, ловит губами мои губы и снова целует – жадно, как в последний раз. Обхватывает бедра и встает, удерживая меня на весу. Делает несколько шагов и роняет на кровать. Халат на мне сейчас надет исключительно формально. Пояс развязался, а полы разошлись. Но мне все равно.
Ловлю жадный взгляд парня и тянусь руками к мужским плечам. Дар в расстегнутой рубашке и низко сидящих на бедрах штанах прекрасен. Он склоняется надо мной, опираясь на руки. Одно колено – на покрывале возле моего бедра, челка падает на лицо.
– Нет, Каро… – хрипло говорит он.
И это «нет» не царапает. В нем все: горечь, боль и нежность.
– Почему нет?
– Я слишком часто сам так решал схожие проблемы, – признается он, медленно проводя пальцем по моему подбородку, по шее, между полами распахнутого халата, едва уловимо касаясь кожи. – Это не делает лучше. Тебе не станет лучше. Кроме брезгливости и стыда, завтра ты не почувствуешь ничего, – с горечью говорит он. Наклоняется к самому уху и добавляет: – Я не хочу, чтобы сегодня ты меня использовала, а завтра после секса со мной испытывала брезгливость и стыд. Прости.
Сказав это, он поднимается и отступает, оставив меня одну. Берет с вешалки куртку и сваливает. А меня накрывают те самые чувства, о которых Дар говорил. Только не в отношении его, а в отношении себя.
Дар
Сердце бьется как сумасшедшее, а в паху болезненная тяжесть. Я идиот? Вероятнее всего да. Кто еще способен уйти в таком состоянии от девушки, от которой сносит крышу? Да и Каро вряд ли способна сейчас оценить мое благородство. Зачем же я так делаю? В надежде на благодарность завтра? Глупо. Глупо, почти физически больно, и все во мне противится этому решению, но оно правильное. Это так странно – поступать правильно, обычно мной движут сиюминутные желания.
Выскакиваю из дома в холодную осеннюю ночь. Капли дождя падают на лицо, когда я задираю его к небу. На спине мурашки, легкий озноб. Остатки схлынувшего возбуждения. Внутри меня еще пожар, а вот снаружи уже дождливая осень. Достаю трясущимися руками сигарету и делаю первую долгую затяжку, в очередной раз обещая себе, что эта последняя. Я люблю себе врать… А кто не любит?
Мыслями я все еще там, рядом с Каро. Чувствую шелк ее кожи, в ушах – ее тихие стоны. И желание вернуться – такое сильное, что я не выдерживаю. Выкидываю сигарету и бегу по узкой набережной вдоль реки, до рези в боку, до боли во всех имплантах разом и хриплого сбивающегося дыхания. Потому что не могу иначе. Потому что если не загоню себя до бессознательного состояния, то вернусь к ней и, если она еще раз попросит не уходить, сдамся. А сдаваться нельзя. Это неправильно. Не сегодня. Не в такой ситуации.
Это не нужно ни мне, ни Каро. Вряд ли она понимает, что мое сегодняшнее «нет» значит гораздо больше, чем любое «да». Я, кажется, влюбился, если я правильно понимаю это чувство. Если вообще способен любить.
Меня ломает рядом с Каро и если ее нет в обозримом пространстве. Но я не хочу близости с ней, когда она в таком состоянии. Я не врал, когда говорил, что сам не раз пытался забыться таким способом, и это не ведет ни к чему хорошему. Все те девушки… Я не хотел потом их видеть, они были свидетельницами моей уязвимости и слабости. Я слишком хорошо понимаю Каро, чтобы допустить сейчас с ней больше, чем невинные поцелуи. Не хочу, чтобы следующим утром она прятала глаза, так как совершила ошибку, которую не повторяют два раза с одним и тем же человеком.
Злюсь на себя, потому что тяжело. Этот дурацкий экзоскелет не добавляет уверенности. Я хочу Каро, хочу, чтобы она была моей во всех смыслах, но для этого нужно решить проблемы в голове. Я не готов подпустить ее к себе сейчас. Сначала мне нужно избавиться от экзоскелета, и я готов на все ради этого, какие бы изнуряющие тренировки меня ни ждали у шэха. Сейчас я понимаю, ради чего все это.
Пробежка, одиночество, дождь и четкое решение в голове – все это помогает выдохнуть и не чувствовать себя как взведенная пружина. Еще какое-то время бреду вдоль реки по пустынной деревянной набережной. Привожу в порядок мысли и дыхание, а потом возвращаюсь к Каро. Она спит, свернувшись клубочком и трогательно положив под щеку ладонь – красивая и сейчас совсем не колючая. Моя.
Сам устраиваюсь на диване и моментально вырубаюсь.
Глава 4
Каро
Никогда в жизни! Никогда и ни за что. Ненавижу игристое и утро, а еще – чувство стыда. Как же мне плохо. И морально, и физически. Интересно, можно глаза не открывать вообще? И не говорить, и делать вид, что я сплю дальше. Боги! Что я вчера творила? И как смотреть Дару в глаза? А нас еще ждет долгая дорога домой в одном магмобиле. Как ее вообще вынести?
Я собираюсь с духом достаточно долго, и даже уговоры не помогают. Я сильная и смелая, но выйти на татами проще, чем открыть глаза, вернуться в реальный мир и увидеть Дара. Что в его глазах? Презрение? Насмешка? Желание продолжения? Я не готова ни к одной из этих эмоций. Я просто хочу забыть вчерашний вечер. Знаю, это слабость, но вокруг меня и так все очень сложно. Но, увы, сделать вид, будто я труп, нельзя. Рано или поздно придется встретиться со своими страхами, а Дар – это все же не маньяк. Так какого демона мне страшно почти так же?
Я не решаюсь пошевелиться, пока не понимаю, что рядом со мной никого нет, а по комнате плывет запах кофе. Он-то и выманивает меня из своей раковины. Осторожно открываю один глаз, потом другой. Дар на кресле перед панорамным окном, вполоборота ко мне. В руках стаканчик кофе, другой стоит на краешке стола возле кровати и одуряюще пахнет утром и бодростью, которой у меня нет.
– Утро доброе?
По тому, как звучит эта фраза, понимаю: Дар тоже помнит, сколько я вчера выпила. «И что творила», – напоминаю сама себе. Парень явно боится моей реакции.
– Не уверена… – отвечаю тихо, поражаясь, как хрипло звучит голос и каким гулом отзывается в голове каждое движение. Надо запомнить это состояние, когда я вздумаю взять в руки бокал с игристым. Мне совершенно не нравится это состояние тупого, испытывающего стыд овоща.
– Зелье от похмелья? – участливо предлагает парень с совершенно нейтральным выражением лица. Видимо, я выгляжу настолько жалко, что даже Дар не хочет меня троллить.
– А у тебя есть?
Дар встает и протягивает мне небольшой пузыречек. Беру его, стараясь не смотреть на парня и не касаться его руки. Кажется, если дотронусь, сразу же вернусь во вчерашний вечер, когда тело плавилось от страсти. Как хорошо, что Дар меня остановил. Хорошо и немного жалко.
Печально, что я не могу понять, чего хочу. Точнее, я хочу Дара, только вот до сих пор считаю это желание опасным и неправильным. Желанием, с которым необходимо бороться. После зелья и душа становится чуть лучше, но алкоголь все же самое коварное изобретение человечества. Я обещаю себе не пить никогда в жизни.
Потихоньку возвращаюсь в реальный мир. Например, вспоминаю, что у меня есть магфон. Он валяется на дне рюкзака с выключенным звуком. Наверное, стоит достать и проверить входящие. Все же я вчера уехала, никому не сообщив. Да мне и некого предупреждать, если честно.
