Камень. Книга 4 (СИ) - Минин Станислав

— Согласен. — кивнул я. — А в первую очередь, надо им увольнительную до конца недели пробить, пусть к мирной жизни чуть привыкнут. Как ты там говорил, перейдут из режима «война» в режим «норма». С бабами, водкой и другими атрибутами этой самой мирной жизни.

— А не жирно им будет? — хмыкнул Прохор. — За полторы-то недели войнушки? Хотя, может ты и прав, тем более что они заслужили. Ладно, переговорю с твоим отцом, как он скажет — так все и будет.

Николаю с Александром все же удалось «отжать» у Мехренцева не только автоматы, но и приборы ночного виденья, о чем они нам с Прохором радостные и сообщили, когда вернулись из штабной палатки.

— На нас всех еще по понтовому комплекту песочного камуфляжа успели отхватить. — «скромничал» Николай. — С кепками! И самый маленький еще твоей Ведьме взяли, Лешка. Как подарок… — он смущенно смотрел на меня. — От нас всех… Ей точно будет приятно…

— Знают молодые люди, как к одной из реальных хозяек особняка подмазаться! — хмыкнул Прохор. — Учись, студент! Их Императорские Высочества явно в женщинах разбираются лучше тебя.

Возразить мне, по большому счету, было нечего. Пришлось выкручиваться:

— Но не в случае с Викой. — ухмыльнулся я. — Она бы предпочла связку скальпов Никпаев на веревочке в качестве компенсации, что ее с собой не взяли, но и такой подарок вполне сгодится, ей будет приятно. Прохор, а ты сможешь и остальным нашим друзьям такие же камуфляжи достать? В качестве подарка. Мол, самый настоящий камуфляж погранцов? С самой границы?

— Точно! — это были братья. — О подарках-то остальным мы и не подумали! Надо еще братьям взять.

— Собирайте размеры, молодежь. — вздохнул воспитатель. — К прилету в Москву все будет готово. Подарочная упаковка со всякими там бантиками нужна?

— Наоборот. — хмыкнул я. — Чем грубее будет оберточная бумага и шпагат, тем реалистичнее. И надо Марии с Варварой тоже подарить, но там точно ушивать придется.

— Это уж они пусть сами занимаются. — отмахнулся воспитатель. — И так самые маленькие размеры со складов выгребать будут.

Так что наша переписка сообщениями с друзьями прошла под обещание прибыть домой сегодня поздно вечером с требованием размеров их одежды и обуви. На удивление, никто ничего лишнего спрашивать не стал, даже Инга Юсупова, от которой я этого ждал в первую очередь. Только сестры напомнили мне, что очередная вечеринка Малого Света пройдет завтра в моем особняке, тем более, и повод был подходящий — наше «триумфальное» возвращение с войны.

После прочтения этого сообщения напрягся не только я, но и Николай с Александром. Последний поморщился и бросил:

— Надеюсь, нас цветами не будут закидывать?

— Главное, Саша, чтоб не вместе с горшками… — улыбался я.

И принялся написывать сестре, чтоб они не вздумали устраивать никаких праздников по поводу возвращения «героев». К моему немалому облегчению, спустя десяток взаимных сообщений и массу потраченных нервов, она это мне «торжественно» пообещала.

Успел я отписаться и Вике, что буду поздно вечером, на что получил обещание дождаться и жестоко отомстить за длительное отсутствие. Алексия же написала, что будет в субботу и посоветовала копить силы, мол, она меня в воскресенье из койки никуда не отпустит.

Не отставали от меня и Николай с Александром:

— Леха, мы списались с твоими однокурсницами, ну, ты должен помнить… Короче, они нас в особняке будут ждать… С Владимиром Ивановичем вопрос согласован, их пустят.

— Голодные волки вернулись с войны! — не сумел я сдержать ухмылку. — Вот девкам повезет!

— Леха, предупреди Ведьму, иначе нам счастья не видать! Еще подумает невесть что! И выгонит девок в шею…

— Предупрежу. — важно кивнул я, гордясь тем, какой Вика сумела заработать авторитет у братьев. — Надеюсь, пьяных походов до погребка в ПНВ не будет? Прохор вас не поймет. Это его с Михеевым и Трегубовым вотчина.

— Не будет! — закивали они. — Мы тихо себя будем вести. Тем более, бар у нас полный. Был полный…

В Душанбе, на военном аэродроме, произошла задержка с посадкой на военный борт до Москвы — мы прощались с дядькой Константином, Дмитрием Олеговичем Годуном и Николаем Николаевичем Литвиненко, которые пока оставались в Таджикистане для решения оперативных задач, поставленных Императором. Если дядька, такое ощущение, был рад от меня избавиться, то вот Годун с Литвиненко искренне жалели о моем отлете:

— Алексей Александрович, цены тебе нет в операциях с моей спецификой. — сокрушался Дмитрий Олегович. — Только и остается пользоваться помощью посторонних специалистов. — он с улыбкой пихнул в бок Литвиненко. — А работы предстоит очень много. Я себе даже одно из силовых подразделений Канцелярии из Москвы выписал, завтра должны прибыть, орлики.

— Рад бы помочь, Дмитрий Олегович, да учеба проклятая не отпускает. — развел я руками. — И так две недели пропустил. И не прибедняйтесь, я уверен, с работой вы справитесь. Недаром вас сюда, на самое острие, кинули. Да и Николай Николаевич вас не оставит в случае чего. На него тоже можно положиться. Закончите — настоятельно прошу к себе в гости. Не приедете, обижусь, так и знайте!

— Обязательно будем. — за двоих пообещал Литвиненко. — Здесь разгребёмся и к тебе, Камень, обязательно заглянем, хоть я и против совместных посиделок с Канцелярскими. — и, заметив нарочито хмурый взгляд Годуна, добавил. — Для тебя, Олегович, и для Белобородова я сделаю исключение. Да и Камня нашего чистым сапогом язык назвать не поворачивается…

Дядька Григорий, как и большинство гвардейцев, летели вместе с нами в Москву, только подполковник Мехренцев с несколькими офицерами-измайловцами остался следить за свертыванием лагеря, да бетонные столбы с трупами Никпаев никто не собирался убирать — как цинично заметил вчера кто-то в Офицерском Собрании, эти столбы были гораздо нагляднее, чем обычные пограничные столбы с двуглавыми орлами. Присутствующая Гвардия, Пограничники и Тайная канцелярия с этом утверждением молчаливо согласились.

В транспортном самолете гвардейские офицеры продолжили опохмеляться после вчерашних посиделок в Собрании захваченным из городка спиртным. Цесаревич с полковником Пожарским, впрочем, им в этом особо не препятствовали.

— Ваши Императорские Высочества! — подсел к нам веселый подполковник Пожарский. — От своего лица и лица старшего брата приглашаю вас как-нибудь заглянуть к нам, в соседний особняк Пожарских. Лешка, наш отец будет очень рад!

— Знаю, дядька Костя. — улыбался я. — Обязательно будем. И вы с дядькой Григорием к нам заглядывайте.

— Всенепременно. — пообещал он. — И еще, племянник. Тут наши, я имею ввиду Преображенцев, уполномочили меня пригласить вас всех к нам в полк. Не побрезгуйте, молодые люди!

— Будем. — кивнули Николай с Александром.

Вскоре, такие же приглашения последовали и от Измайловцев с Семеновцами. Всем пообещали быть.

Уже на подлете к Москве к нам подсел Цесаревич и с улыбкой сообщил:

— Вас, молодежь, с успешным окончанием операции хочет лично поздравить Император. Так что с Тушинского аэродрома мы с вами едем прямиком в Кремль.

Мы переглянулись и дружно изобразили радость от оказанной чести, хотя, предпочли бы оказаться побыстрее дома, поужинать, чуть выпить и обнять своих пассий.

— Успеете еще душой и телом отдохнуть. — ухмыльнулся отец, правильно распознавший наши эмоции. — Думаю, с учетом позднего времени, высочайшая аудиенция долго не продлится. Крепитесь! Кстати, Прохор, ты тоже в списках приглашенных, как и Григорий Михайлович Пожарский.

В Москве, по всем фронтам, наступала зима — на подлете в иллюминаторы мы наблюдали освещенные белые пятна снега, да и командир экипажа сообщил нам об отрицательных значениях температуры в столице.

На самом аэродроме Тушино, после долгожданного приземления, мы стали с завистью наблюдать за тем, как «нарядные» гвардейцы «дружною толпою» прямо с трапа начали на служебном транспорте отбывать в какой-то ресторан. Приглашали и нас, но мы, понятно, так же дружно отказывались.