— Интересно, чтобы сейчас сказал мой психотерапевт? Наверное, посоветовал бы сменить работу. Или перестать курить. Хотя после такого впору начинать пить, — промелькнуло в голове инспектора.
Он усмехнулся и, несмотря на всё происходящее, почувствовал привычное циничное спокойствие. В конце концов, если не смеяться над капризами судьбы, то можно и с ума сойти…
Глава 19
— А Маша дома? — стоило нам вернуться, как на пороге нарисовался однокурсник Дамир с цветами в руках.
— Скажу тебе по секрету, — я положил этому коротышке руку на плечо, — ты её не потянешь, — мой голос был очень серьёзен. — Потому что даже я хочу её убить частенько, а я, между прочим, очень невозмутимый тип. Так что если не хочешь схватить инфаркт раньше времени, то оставь это гиблое дело.
Дамир оказался на редкость неглупым парнем: кивнув, он выбросил цветы в мусорку на улице и побрёл прочь.
— Добрыня, ты долго там ещё с кем-то болтать будешь? Мы с тобой вообще-то не договорили, — выкрикнула Маша откуда-то из-за спины, как только я захлопнул дверь.
Вот ведь просто удивительно: почему мне было так легко объясниться с полицией о случившемся на дороге, хоть они сначала и были очень скептически настроены.
Но даже с ними всё вышло легко, ведь все пришли к выводу, что у моей машины сработала мощная артефактная защита, а если учесть, сколько такая машина стоит, то это даже и неудивительно.
Однако Маша никак не могла понять, почему мы так легко отделались в аварии. Она была, конечно, рада нашему спасению и тому, что преследователи получили по карме. Но теперь сестра не отставала от меня с вопросами.
Я не готов раскрывать свой истинный Дар даже ей пока что, чтобы и на неё беду не навлекать. Всё же я с таким Даром единственный в своём роде, а когда ты единственный и уникальный, то на тебя всегда найдётся спрос, и мне этот спрос может быть совсем не по душе.
Помню даже, как ходил в один музей, в котором были представлены оригинальные турецкие сабли прошлых веков. На одной из них даже была надпись по-арабски, и значила она что-то вроде: «Один перед Богом». Это, как мне кажется, означает, что каждый сам несёт ответ за себя, но в моём случае я, и правда, такой один.
И пусть Маша уже вынесла мне мозг своими расспросами, но я понимаю, что её любопытство абсолютно нормально, и человек имеет право знать, что происходит. Однако, для её же блага правда останется при мне.
Размышляя, я съел пару фисташек, лежащих на столе… Ну как пару… Фисташки — вещь такая: где съел парочку, там уже съел и несколько пачек за один раз.
В общем, жуя фисташки под пристальным взглядом сестры, я ей ответил:
— Всё дело в том, что моя машина сделана под спецзаказ, а не снята с общего конвейера. Такая ласточка и не такое бы выдержала. Я специально хотел, чтобы машина была не только скоростной, но и мини-крепостью.
— А меня почему не предупредил об этом? — хмыкнула она. — Я так испугалась, когда они нам в зад вмазались. Думала, всё: прощай онигири из магазина у дома и прощайте мои любимые дорамы.
— Правда, что ли? — я недоверчиво посмотрел на неё. — А мне показалось, что тебе, наоборот, было очень весело.
— Добрыня, у меня всегда лицо весёлое, но это вовсе не значит, что я не боюсь, — Маша харизматично подняла брови и скривилась.
Затем я вспомнил об одном незавершенном деле и спустился в гараж. Там я долго возился, пытаясь поставить укол краснопородистой курице моего соседа.
Дело в том, что неделю назад я заметил, как один из наших соседей бил своих куриц и пинал их под зад, которых держал во дворе. Ну, я сломал челюсть этому соседу и объяснил, что куриц бить нельзя, как и животных, в принципе. Наоборот, надо быть благодарным, что они несут яйца. К еде вообще, считаю, всегда надо уважительно относиться. Для меня это даже что-то вроде религии. Ведь живые существа могут без многого прожить, но только не без пищи.
Так что остальных куриц я у него забрал и пристроил по объявлению на одну неплохую ферму в черте города. А вот эту краснопородистую курицу, которой тот отморозок умудрился сломать одно крыло, пришлось оставить себе. Потому что её, кроме как на суп, никто забирать не захотел. Но я считаю, что она ещё слишком молода для супа и толком пожить не успела.
Так что я нашёл ей ветеринара: тот приезжал на дом, и я открывал гараж дистанционно. Крыло он ей подлатал. Но вот укольчики ей надо было ставить и дальше. У курицы же был буйный нрав, и её было не так-то легко поймать.
Забавно, что если я намерен кого-то убить, то от меня уже не скрыться. Но вот ветеринар из меня был бы никакой: простую курицу усмирить не способен. Но, как говорится, никто не бывает всесильным. Вспотев и кое-как поставив укол против воспаления этой малышке, я насыпал ей зёрен в гараже, сменил воду и включил специальные лампы.
В общем, позаботился я, как смог, о своём новом питомце и со спокойной душой умчался к Распутину на встречу.
— Слушай, Гриша, а тебе случайно домашняя курица не нужна? — спросил его первым делом.
Он отвлёкся от документов и вопросительно поднял на меня голову.
— А ты что, друг мой, птицефабрику свою открыть уже успел? Не думал я, что ты в такой области решишь бабки рубить. Тебя даже почти невозможно представить в лице фермера.
— У меня просто сейчас в гараже курица живет. И я не совсем понимаю, что мне с ней дальше делать, — выложил я все свои приключения.
— Да, ты, и правда, очень много всего успеваешь: и врагов убить, и курицу спасти, — друг прошёлся возле книжного стеллажа и положил передо мной книгу под названием «Сто рецептов, как вкусно приготовить курицу».
Я поглядел на это название, потом на Распутина, потом снова на книгу и опять на него.
— Гриша, я того гуся сам готовил на ужин, и уж поверь мне, курицу тоже готовить умею. Так что я совсем не это имел в виду, — постучал я пальцами по столу.
— Добрыня, да ты просто идеальная хозяюшка, — усмехнулся друг.
— Распутин, не шути с огнём, — в моих глазах мгновенно сверкнули искры.
— Ты, наверное, хотел сказать: не шути с качком.
— И это тоже, — улыбнулся ему в ответ.
Так мы ещё немного потрепались ни о чём, пока он не закончил перебирать какие-то свои документы. А после он мне заявил:
— В общем, всё по нашему с тобой договору выполнено. И да, Добрыня, лови свою долю, — на этой ноте он залез в телефон, и мне вскоре пришла довольно крупная сумма денег на счёт.
Я даже немного присвистнул и вопросительно посмотрел на друга. Ведь это Распутин должен был обогатиться, помогая мне, а вовсе не наоборот.
— Это твой процент с того, что ты участвовал в том, чтобы подставить тех аристократов, — пояснил Гриша, наливая себе лимонад в стакан.
Однако я как ничего не понимал в самом начале, так по-прежнему и не понял. Распутин это заметил по моему лицу и, сделав пару глотков, продолжил свои пояснения:
— Всё довольно просто: мой Род неплохо заработал на этих аристократах. И мой отец лично попросил передать тебе за это часть денег, как процент за участие.
Поговорив с Гришей, я понял, что его отец сразу догадался, что мы специально организовали всю эту подставу с папкой. А раз уж мне за это решили даже выделить мою долю, то выходит, отец Распутина вовсе не против такого развития дел.
— Погоди, ты хочешь сказать, что твоего отца нисколько не смутило, что мы всё так провернули, что всю работу сделали люди твоего отца? — это было любопытно.
— Ага, мы же с тобой лично ничего не сделали, — Гриша широко улыбнулся. — Ведь тех неудачников никто не заставлял насильно влазить в машину и что-то похищать. Вся вина целиком на них, так как автоматически были задеты интересы моей семьи.
— Ясно, в таком случае, чудно, — секретарша Гриши принесла мне отличный кофе, и я, попивая его, стал дожидаться, когда Гриша соберётся.
Мы с ним изначально договорились о дальнейших действиях. Так что, как только он перекинулся парой слов со своим помощником и накинул пиджак, мы рванули на разных машинах к личному адвокату Рода Распутиных.
