— Ага, если честно, мне самому всё понравилось. Только, наверное, Маша меня потеряла, а ещё временами раздражал жуткий храп рефери в колонках, — сообщил я ему.
После этого я разом опустошил две бутылки воды в раздевалке и накинулся на копчёную целую курицу, которую для меня заказал Гриша. Правда, после такого боя эта курица казалась ничтожной пищей. Есть хотелось зверски, честно говоря.
— Ну да, рефери сегодня превзошёл сам себя в этом плане, — согласился со мной Распутин. — Он ещё чавкал, когда ел прямо во время работы. Одна леди даже в обморок упала от этих звуков.
— Бедняжка, видимо, строгая фанатка этикета, — подметил я.
— Вроде того, но на самом деле та дама была беременна и прямо во время твоего боя у нее начались схватки.
— Жуть какая, — произнёс я, уплетая курицу.
Но Гриша ничего не ответил: ему пришло какое-то сообщение на телефон, и он отвлёкся. Лицо его сразу переменилось.
— Всё в порядке? — поинтересовался я у него.
Распутин хмыкнул и показал мне злополучное сообщение. Там было написано кратко, но достаточно ёмко для нас, чтобы всё понять: «Нехило твой друг вырос в силе… Поздравь его с победой от меня».
— Если я всё верно понял, это мой соперник написал, — я осознал, что всё закручивается довольно любопытно.
— Охренеть… — пробормотал Распутин. — Тебе не кажется! Нас точно раскусили!
А я невзначай символично раскусил куриный хрящик… Ну всё, приплыли!
Глава 20
Молодой человек с выдающимися скулами лежал на постели и пускал дым в потолок.
— Я, конечно, всё понимаю, что вы Распутин, но всё же вы сейчас в госпитале, и вам пытаются помочь, — неуверенным шагом к нему приблизилась медсестра.
Лев Распутин нехотя посмотрел на неё, и в его взгляде читалось столько власти, что девушка чуть ли не впала в ступор и вся раскраснелась.
— Если вы продолжите так на меня смотреть, мне придётся выписать вам рецепт на успокоительное, — попыталась пошутить медсестра, но её голос дрожал.
Лев молча затушил сигару и жестом указал медсестре на дверь.
— Спасибо, — сказала она и, цокая каблуками, направилась к выходу, спотыкаясь о собственные ноги.
Высокий пациент полностью вытянулся на кровати, и его ногам даже не хватало места: пришлось закинуть их на спинку.
— Кровати делают всё короче, или это я расту? — пробормотал он, пытаясь устроиться поудобнее.
Он недоумевал, что у него внезапно появился больничный отпуск, которого в его Роду ни у кого никогда не было.
И Льву это не нравилось: он чувствовал себя крайне некомфортно от того, что ему, лекарю, самому понадобились другие лекари.
Поэтому он пытался понять, как так сложилась его судьба. Ему тяжело верилось, что у жизни тоже может быть чёрное чувство юмора.
— Ну, по крайней мере, кто-то здесь смеётся, — подумал Лев с сарказмом.
Алексей, его друг и по совместительству менеджер на арене, уже давно не звонил ему и не звал на бои.
Но это и неудивительно, ведь ни он, ни Алексей никогда не относились к этому серьёзно. Это была довольно старая затея с тех времён, когда Лев страдал от скуки и жаждал несравнимого адреналина.
И вот Алексей неожиданно объявился с новостью о бое. Он сообщил Льву, что с ним связались и предложили крупную сумму за один бой. Вдогонку он добавил, что знает: для Распутина деньги — не главный приоритет. Суть в том, что ему гарантировали занятный и сложный бой.
Услышав такое предложение, Лев не особо заинтересовался: он не рассчитывал на многое и не верил таким обещаниям. Во всяком случае, всегда было сложно найти достойного соперника человеку, который способен сам себя исцелять.
Но, так или иначе, Лев теперь лежит на больничной койке, и лавры победы вовсе не у него в кармане.
— Чёрт, самое удивительное, наверное, в том, что я проиграл бойцу своего братца, — Лев почесал подбородок, покрытый свежей чёрной щетиной. — И ведь этот боец — его друг. Про него помню, поговаривали раньше, что он слабак. Ну-ну! Самого меня в нокаут отправил.
При мысли об этом Лев снова потянулся за сигарой. Он и его родственники никогда не считали этого Добрынина полным слабаком.
Лев понимал, что как минимум нужна железная сила воли, чтобы поладить с Григорием и продержаться в общении с ним достаточно долго.
— Особенно, когда он начинает рассказывать свои бесконечные истории про охоту на снежного человека, — подумал Лев, закатывая глаза.
Затянувшись дымом, Лев улыбнулся.
— Чёрт, а ведь не соврали про сложный бой: мне этого как раз и не хватало. Проиграл, но зато кое-что узнал. Информация — вещь ценная, — произнёс он задумчиво.
И решил про себя, что, возможно, ему стоит обсудить это с главой Рода, ведь сильный боец S-класса, да ещё и почти задаром, может всегда пригодиться…
* * *
Вот люблю я, когда и денег подзаработал, и размялся на славу в бою. А что может быть лучше, чем получать зарплату за то, что бьёшь морды? Вчерашний день — не день, а сказка для таких отбитых на голову, как я… Ну, про людей, жаждущих биться больше двенадцати часов подряд, здесь так и говорят.
Уплетая с аппетитом оладьи и запивая все это молоком, я чувствовал почти полную гармонию. Почему, почти?
Меня смущает, что аристократы затаились, словно мыши при появлении кота. В их положении им лучше бы действовать. И действовать они должны согласно моему плану.
Понятно, что затишье, само по себе, может, и неплохо, и есть время доедать оладьи, но лучше бы они хоть что-то предприняли. Враг должен мелькать перед глазами, а не становиться невидимкой. Теперь я думаю о том, что они замышляют какой-то хитрый план, который может разрушить все мои интересы.
В общем, мне легче расслабиться, когда враги прут на меня или тявкают поблизости. Тогда хотя бы не скучно. Не люблю тишину, когда дело не доведено до конца.
— Добрыня, а что у нас в гараже курица делает? — Маша, завтракая вместе со мной, щёлкнула пальцами перед моим лицом. — Ты её случайно сбил на машине и решил так вину искупить? Или ты решил завести себе необычного питомца?
— Так она там? — я слегка удивился. — Просто Гриша угостил меня копчёной курицей, и я подумал, что это он её приготовил. Не удивлюсь, если она сама себя закоптила, узнав про его кулинарные навыки. Ты же знаешь, у Распутина своё чёрное чувство юмора.
— Ты так и не ответил на вопрос: откуда у нас курица взялась? Почему в нашей семье всегда больше вопросов именно к тебе?
— Может быть, потому что я не такой скучный по сравнению с вами и умею веселиться по полной, — ухмыльнулся я. — А эта курица теперь наш домашний питомец. Ты же хотела собаку? Теперь вместо собаки будет курица. Говорят, они даже умнее. Можешь даже придумать ей имя.
— Знаешь, когда-нибудь я вызову для тебя санитаров, и они упакуют тебя в смирительную рубашку, хранитель куриц, блин, — Маша подлила сгущёнку на оладьи. — Может, и курицу твою с собой заберут.
— Я просто пытаюсь быть человеком, вот и всё, — ответил я ей многозначительно. — А человек без курицы — не человек.
И, кажется, на неё эта фраза немного подействовала. Или она думала о том, как сбежать из этой сумасшедшей семьи. Маша молча жевала, глядя куда-то сквозь меня.
— Да, видимо, мне до твоей мега-доброты далеко, но я буду стараться, — она вскоре вытерла рот салфеткой и откинулась на спинку стула. — Может, и мне курицу завести? — Я закончила: сейчас посуду помою и можем ехать на пары.
— Я не поеду сегодня: у меня есть другие дела, — мотнул я головой и, прежде чем она успела что-то сказать, протянул ей ключи от своей машины. — Это, думаю, поможет возродить в тебе такие благочестивые качества, как, к примеру, молчать хоть изредка, и не доводить меня до мысли отправить тебя куда-то.
— У-уху-ху! — она присвистнула, завладев ключами. — Насчёт обета молчания, конечно, ничего не скажу. Но вот если я буду рассекать на твоей машине, то на пары можешь и вовсе не идти: мне абсолютно всё равно, где ты будешь в это время. Главное — не подохни, хотя ты сильный, так что без вопросов.
