– Стой, – командует Дар. – Сейчас принесу тебе что-нибудь из одежды.
– Хорошо.
Я киваю, отказываясь признаваться, что не хочу отпускать Дара от себя даже ненадолго. Пока его нет, вытираю волосы, тщательно просушивая их полотенцем.
Дар возвращается с халатом буквально через минуту и уверенно говорит:
– А сейчас мы уходим отсюда.
– Откуда? – подозрительно уточняю я.
– Из этой комнаты. Ты тут больше не живешь.
– А где я живу? – задаю еще один очень важный, на мой взгляд, вопрос.
– У меня.
– Дар, не хочу показаться занудой, но у тебя живет Кит.
– Я думаю, он решит эту проблему. Может ночевать здесь. Энси все равно пропадает у своего парня.
Сил спорить нет, и я позволяю увести себя от толпы и комнаты, которая вызывает у меня ужас. Оказавшись в комнате парней, просто сворачиваюсь клубочком в кровати Дара и тихо радуюсь, что Кита нет. Не хочу никого видеть, только Дар не раздражает меня сейчас. Подушка пахнет им. Едва уловимый запах знакомого геля для душа.
Прикрываю глаза и успокаиваюсь, уткнувшись в нее носом. Меня действительно отпускает. Дар прав. Я жива, здорова и свободна. Что еще нужно? А нужно не бояться. Страх выматывает, и я на грани, а в ближайшее время сил потребуется очень много.
Дар присаживается рядом со мной на кровать и кладет руку мне на плечо. Перебирает волосы, и я начинаю дремать. Молчим. Дар начинает говорить первым и совсем не о том, чего я жду. Не знаю, это хорошо или плохо, но, безусловно, полезно.
– Ты ведь понимаешь, что твоя мать сейчас далеко отсюда? – осторожно интересуется он. – Она в камере. Уверен, Лестрат ее не выпустил.
– И что ты хочешь сказать? – устало спрашиваю я. Его пальцы в моих волосах успокаивают, и я не хочу думать про маньяка.
– Она не виновата, Каро. Ты ведь понимаешь это?
– Я сразу об этом говорила. Она слабая, Дар. Она может только идти у кого-то на поводу.
– И, думаешь, идет?
– Я уже ничего не знаю. Я не знаю ее. И не хочу узнавать.
– Мне кажется, тебе нужно с ней поговорить. Она может что-то знать. Если она жила с твоим похитителем, возможно, она знает о нем что-то. Что-то такое, чего не знают другие.
– К чему ты клонишь? – уточняю я, понимая, что избежать разговора не получится. Да и неправильно. Поэтому я беру себя в руки и заставляю подняться, но подушку, пахнущую Даром, не отпускаю, прижимаю к животу.
– Тот, кто преследует тебя, точно не сам маньяк, – продолжает парень. – Он мертв, об этом говорят все, начиная с твоей матери, заканчивая служителями лечебницы. Но тот, кто сейчас изводит тебя, слишком хорошо знает ту историю. Слишком. Мне кажется, в то время он был где-то рядом. Наблюдал за происходящим, но со стороны.
В словах Дара есть истина. Мне тоже это приходило в голову.
– Именно поэтому мама попала под подозрение. Она знала его лучше всех.
– А что, если был еще кто-то?
– Дети? – уточняю я в целом очевидную вещь.
– Возможно. Или кто-то, кому он был дорог. Если кто-то знает о них, это твоя мать. Тебе нужно с ней поговорить, Каро. Если она кому-то расскажет правду, то только тебе. Она не лучшая мать, и я ни в коей мере ее не оправдываю, но она может быть полезна.
– Наверное, ты прав… – нехотя соглашаюсь я, хотя даже мысли о необходимости с ней общаться вызывают болезненные спазмы в районе живота. – Но не сейчас. Сейчас я не хочу ни с кем говорить, не хочу думать…
– А чего ты хочешь?
– Чтобы ты меня поцеловал, – признаюсь я и тянусь губами к его губам.
Сопротивления не встречаю. Дар сам качается в мою сторону и впивается в губы жадным поцелуем. Я рядом с ним всегда как на вулкане. Между нами не бывает штиля. Всегда все сложно и немного больно, но от этого особенно сладко. Горячее дыхание, обжигающие прикосновения, от которых моментально срывает крышу. Из головы вылетают абсолютно все мысли. Маньяки, платья куклы, соревнования – все становится не важным. Только вкус его губ, уверенные движения и будоражащее, зарождающееся внутри живота желание.
Воздух между нами наэлектризован, и мне определенно не хватает Дара. Всего его, а не только губ. Одних поцелуев мало. Его тело рядом кружит голову. Провожу ладонями по напряженной шее, очерчиваю пальцами спицы экзоскелета, перемещаюсь на плечи, обрисовывая под тонким шелком рубашки совершенный рельеф. Борюсь с желанием расстегнуть пуговицы и ощутить кончиками пальцев его кожу. Но для этого придется немного отстраниться, а я пока не готова.
Судорожный выдох в губы, и Дар усиливает напор. Горячие руки на моей спине, съехавшие с плеч полы халата и влажные, горячие движения его языка. Это лучший антистресс, который только можно придумать.
– Дар…
Со стоном отстраняемся друг от друга. Я попутно натягиваю халат и прячу пылающее лицо за распущенными волосами. Кита не учили стучаться? Или это не актуально, когда заходишь к себе в комнату? Как же неловко!
– Вай-вай! А я иду приводить в порядок Каро! – слышу задорный голос Мары и все же поворачиваюсь. Она подпрыгивает за спиной Кита, пытаясь через его плечо разглядеть, что творится в комнате. – А ее уже привели!
– Еще нет… – хрипло отзываюсь я, мечтая, чтобы все ушли. Но, думаю, это вряд ли возможно.
– Там приехали Лестрат и шэх. Тебя ждут. Директор снова в гневе, рвет и мечет… – сухо отзывается Кит и добавляет: – Каро, будь осторожна.
– В чем дело? – Расслабленное настроение улетучивается. – Я и так…
– Твоя жизнь – не только маньяк, – поясняет парень. – Если завалишь соревнования, директор попытается тебя выкинуть.
Сердце падает в желудок. За всеми этими событиями я забыла, насколько шатко мое положение в колледже. Меня взяли только за спортивные заслуги. Пока никаких результатов я не показала, учусь редко, а вот проблем вокруг меня много. Отчасти я даже понимаю директора, но мне от этого не легче.
– Я сделаю все от меня зависящее. Сейчас вот, например, преодолею себя, схожу в свою комнату, переоденусь и отправлюсь делать вид, что со мной все нормально, перед шэхом, Лестратом и директором.
– Никуда идти не надо, ничего преодолевать тоже. – Мара наконец-то пробирается в комнату, протиснувшись мимо Кита. – Я принесла тебе одежду.
– Снова свою? – вздыхаю я.
– Ну зачем же? – удивляется девушка. – Твою. Из шкафа. Но хочешь, за своей схожу?
– Не нужно! – отмахиваюсь я и, схватив вещи из рук Мары, сбегаю в ванную комнату переодеваться.
За время нашего короткого диалога Кит успевает уйти, а мне становится неловко. Мне определенно не хотелось делать ему больно, и чтобы он застал нас с Даром в такой провокационной позе, тоже не хотелось. Но он тоже хорош. Что мешало постучать?
Дар порывается идти со мной говорить с шэхом, Лестратом и директором, но я пресекаю этот порыв на корню. В некоторых вещах я хочу сохранить самостоятельность. Точнее, во всех. Слишком заманчиво переложить свои проблемы на другого. На того, кто поддержит, не даст упасть в бездну и все решит. Но я привыкла рассчитывать только на себя. А Дар… у нас с ним все так болезненно нежно и непонятно… Я пока не могу рассчитывать на него. Не потому, что не верю в него. Я не верю в себя.
Когда оказываюсь в кабинете директора, появляется ощущение, что все повторяется. Директор недоволен, шэх мрачен, Лестрат расспрашивает, пытаясь вытянуть подробности, а я устала и хочу, чтобы все закончилось. Мелькает мысль: а может, ну его все? Просто собрать вещи и уехать. Куда-нибудь далеко, где не нужно учиться, завоевывать место под солнцем, кому-то что-то доказывать… Преподавать цеуньши детям где-то на берегу моря. Куда ходят заниматься просто чтобы развеяться, а не ради высоких наград и достижений… Но это видится мне слабостью, а еще – предательством по отношению к шэху. К тому же я не уверена, что маньяк не найдет меня и там. Нет уж, с проблемами нужно разбираться здесь и сейчас. Нельзя убегать от них всю жизнь. Я не хочу этого.
– Каро, – обращается ко мне директор в конце разговора, когда я сотый раз пересказываю вчерашний вечер и сегодняшнее утро. – Ты ведь понимаешь, что твое обучение тут зависит от твоих спортивных побед? А пока я вижу, что ты занята всем, кроме твоей спортивной карьеры.
